- Спорить не буду, но вывод о настроениях населения вы обязаны сделать. Мы должны научиться даже плохонький документ читать до последней строчки!
Наступил 1934 год. Мой непосредственный начальник Х. А. Пунга был переведен в Московский военный округ, а на его место был назначен А. П. Аппен, работавший с И. П. Уборевичем еще в штабе 5-й армии в Сибири. Их связывала и личная дружба, зародившаяся в годы борьбы с белогвардейцами и интервентами. Жену Аппена, Ларису Михайловну Смирнову, служившую тоже в 5-й армии, назначили секретарем командующего округом. Случилось так, что и я с аппаратом сектора переместился в Смоленск и поселился вместе с А. П. Аппеном в одной четырехкомнатной квартире. Появилась возможность узнать Иеронима Петровича ближе. Я стал чаще встречать его на службе, на партийных собраниях, служебных совещаниях, военных играх и вне службы.
Иероним Петрович жил тогда в Смоленске без семьи. Его обслуживала старушка-домработница М. Ф. Власова, на руках у которой находился малолетний внук, сын ее дочери. А жена Уборевича Нина Владимировна вместе с дочерью Владимирой приезжала из Москвы каждое лето, а иногда и в зимние каникулы.
Иероним Петрович при назначении в Белорусский округ был предупрежден, что в любой момент может быть отозван на работу в столицу. Жена его училась в Москве в Литературном институте, а дочь в средней школе и музыкальной школе имени Гнесиных. Кроме того, Нина Владимировна работала в Народном комиссариате снабжения СССР. Поэтому Уборевич решил не трогать пока семью, тем более что самому приходилось часто ездить в Москву, так как он был членом Военного совета при Наркомате обороны, членом ЦИК СССР, кандидатом в члены ЦK ВКП(б).
Хороший семьянин, он, хоть и часто разговаривал с женой по телефону, все же скучал по семье и, естественно, тянулся к семейным людям. Поэтому-то он нередко после работы или в воскресенье бывал в семье начальника штаба округа, заходил и к нам на квартиру, где проживали две семьи - Аппена и моя, и здесь, за чашкой чая, проводил по нескольку часов. Часто Иероним Петрович приглашал нас с женами к себе. В домашней обстановке он вел себя просто и непринужденно со всеми, независимо от положения. Это был гостеприимный хозяин, культурный, разносторонне образованный человек, очень интересный собеседник. У него была большая библиотека. Уборевич любил поэзию. Гейне и Мицкевича читал в оригинале, любил Байрона. Кто-то «зачитал» у него том сочинений Байрона. Иероним Петрович сильно горевал и попросил Л. М. Смирнову при первой же поездке в Москву найти у букинистов этот том, обязательно того же издания, какое было у него.
- В этом томе, - сказал он, - есть самое совершенное из всего, что создал Байрон: «Шильонский узник».
Специальный шкаф в его библиотеке был отведен для советской и иностранной военной литературы. Обладая прекрасной памятью, он в случае спора быстро находил нужную книгу, безошибочно открывал соответствующую страницу и подкреплял текстом спорное положение.
На совещаниях, во время инспекционных поездок, в печати Иероним Петрович постоянно подчеркивал необходимость повышения знаний всех звеньев командного состава, обобщения накопленного опыта и всемерного повышения на этой основе боевой подготовки войск округа.
В начале мая 1936 года в письме к командирам корпусов, дивизий и полков Уборевич писал: «Объезжая войсковые части и знакомясь в беседах с командным и начальствующим составом (в том числе и академиками), я выявил, что командный и начальствующий состав недостаточно работает над повышением своего военно-теоретического уровня... не уделяет достаточного внимания изучению истории войн и армий (их тактики, техники и оружия) наших вероятных противников... Такое положение грозит начсоставу опасностью отставания в овладении техникой ведения современного боя, и здесь особое значение приобретает военная литература. Без систематического самостоятельного чтения и работы над военной книгой невозможно повысить качество учебы, невозможно двинуть вперед подготовку командного и начальствующего состава... Совеем мало мы работаем над созданием военной литературы, мало выращиваем командиров, могущих писать книги и статьи, а посему накапливаемый опыт наших частей слабо передается и распространяется среди частей как нашего округа, так и в масштабе РККА...» /«Красноармейская правда» (орган БВО) № 102, 5 мая 1936 года/.
Мы гордились тем, что командующий нашим округом был не только крупным практиком, но и видным военным теоретиком. Боевой подготовке Красной Армии, и в частности ее командного состава, был посвящен не один печатный труд Уборевича.
Однако наиболее существенный вклад в теорию военного искусства, по мнению многих, Иероним Петрович внес при разработке Полевого устава РККА 1936 года. Он был членом комиссии по разработке этого устава. Когда мы читали свежий, только что выпущенный устав, на каждой странице находили мысли, не раз высказывавшиеся до этого нашим командующим.
Вот хотя бы такое положение: «Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение. Достижение решительной победы и полное сокрушение врага является основной целью в навязанной Советскому Союзу войне». Сколько раз в своих выступлениях и беседах он подчеркивал эту мысль!
В уставе нетрудно было обнаружить знакомые нам его соображения о правильном использовании новейшей техники - танков, самолетов, артиллерии, о взаимодействии их в наступлении и обороне.
В общем, все основное, что было в новом уставе, к моменту его выхода в свет уже составляло основу практической работы войск округа, отрабатывалось на военных играх командного состава, на тактических учениях и маневрах. Однако едва ли кто-нибудь слышал от И. П. Уборевича о его личном участии в разработке этого устава, настолько он был скромен.
Маневры всегда венчали боевую подготовку войск за год. Каждый раз это был серьезный и всесторонний экзамен. И программа этого экзамена определялась решительным требованием Уборевича: проверить, как научен каждый боец и командир «понимать и знать, что делается на поле боя, знать боевую обстановку и задачу своей части, и не только знать, но и проявлять наибольшую активность, чтобы с особой прозорливостью найти противника и, сблизившись с ним, драться страстно, искусно, с полной верой в победу... В любое время знать, кто твой противник, характер его действий, и знать, что делают соседи...» / Из письма к бойцам и командирам БВО. «Красноармейская правда» № 208, 8 сентября 1936 года /.
В сентябре 1936 года были назначены крупные маневры Белорусского военного округа. Из Москвы ожидался приезд наркома, его первого заместителя, начальника штаба РККА, главного инспектора Кавалерии, начальников управлений бронетанковых войск, военно-воздушных сил, боевой подготовки, политуправления и многих других ответственных работников штаба, а также представителей ЦK ВКП(б) и делегатов других военных округов страны. На маневры приглашались военные делегации иностранных армий: английской- генерал Уэйвелл и полковник Мартенс, французской - генералы Швейцгут и Виемен, чехословацкой- генерал Лужа, полковник Голубек и подполковник Птак.
Главной целью маневров являлась отработка встречного сражения, прорыва сильных оборонительных линий и контрманевра. Кроме того, намечались воздушно-десантная операция и воздушный бой.
Маневры шли непрерывно трое с половиной суток. Отдых, довольствие и снабжение войск организовывались в условиях боевых действий.
Эти маневры показали высокую подготовку войск к сложным боевым операциям.
- Мне хочется отметить два качества наших войск, - сказал Иероним Петрович после маневров, их исключительную активность и мобильность. Эти качества появляются у бойца, когда он хорошо знает поставленную задачу и проявляет большую инициативу, самоотверженно выполняя понятые с полуслова приказы командира. В этом отношении наши бойцы представляют для нас, начальников, радость и гордость. И как не радоваться? Молодой гражданин СССР, пришедший к нам, в армию, год тому назад, уже сегодня стал опытным бойцом. Задача воспитания дисциплинированного, хорошо знающего военное дело бойца остается одной из основных задач на ближайшее время. Командиры и политработники значительно выросли как организаторы боя. В этом направлении мы будем работать с ними с еще большим напряжением. Маневры показали, что мы имеем отличных бойцов, безотказно работающую технику, нерушимую любовь местного населения к своей родной Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Маневры получили отличную оценку наркома и Штаба РККА. Отмечалась прекрасная организация действий танковых войск и авиации в сложнейших условиях крупной операции.
Делегации иностранных армий тоже высоко оценили боевую подготовку частей, штабов и командного состава.
После маневров английский генерал Уэйвелл, владевший русским языком, сказал, обращаясь к И. П. Уборевичу:
