– Что это ты о ней в прошедшем времени?
– Я? Разве? Ну, в общем, учится она в Медицинской сеченовской академии, и учится неплохо, но деньги ей приходится зарабатывать любыми способами…
И Севостьянов рассказал Малько о том, как Наташа получила пятьсот долларов, снявшись обнаженной для какого-то журнала.
– Знакомая журналистка? Знаешь, эти журналистки… Как правило, девицы без комплексов, с головой на плечах, и обрастают они связями настолько, что открывают ногой любую дверь… Суют свой нос куда не следует. Я их, с одной стороны, уважаю, а с другой – побаиваюсь…
Сергей вдруг поймал себя на том, что рассуждает, как старик. И даже засмеялся.
– Ты меня не слушай… И вообще, я отвлекся. Но одно могу сказать: не каждая девушка может, как твоя свояченица, сфотографироваться в чем мать родила. Даже не показывая лица. Для этого нужно быть уверенной в себе и, конечно же, без тормозов… У нее наверняка есть поклонники, которым тоже нравится ее тело…
– Есть. Один. Его зовут Марк. Я сегодня с самого утра охочусь за ним, но не могу поймать его ни на работе, ни дома… Но я же тебе не рассказал самого главного! Помнишь, белье в кровавых полосках? Так вот – это ее рубашка. И спина у нее вся не то в порезах, не то в царапинах. Она сначала примчалась к нам, переоделась, а потом сбежала, так никому ничего и не объяснив… Сказала только, что вляпалась во что-то и ей якобы в академии больше делать нечего…
– У нее там неприятности?
– Не знаю. Вот я и хотел тебя попросить. У меня сейчас встреча с адвокатом Татьяны Виноградовой, мне надо приложить все усилия, чтобы эта дамочка осталась у нас… Чует мое сердце, она много чего знает о Храмове, но говорить почему-то не хочет. Красивая, интеллигентная баба, а схлестнулась с этим подонком! Не зря говорят: любовь зла…
– А кто ее адвокат? – спросил Сергей. При упоминании о ни в чем не повинной Виноградовой ему стало не по себе. – Она тебе сказала?
– Это не она мне сказала, а Захаров. Шеффер ее адвокат, представляешь? Они с ним на “ты”, вот так-то.
– А что он будет делать у тебя?
– Работать. Говорить, значит.
– Вот пусть с Захаровым и разговаривает.
– Но он уже едет ко мне, и могу себе представить, какие у меня могут быть сложности… Ведь, в принципе, у меня НИЧЕГО НА НЕЕ НЕТ… Свидетельские показания соседей, отпечатки пальцев… Она действительно могла быть в квартире ДО УБИЙСТВА Храмова, я не могу этого исключить. Но когда она, глядя мне прямо в глаза, заявляла, что видела в жилище Храмова его бывшую жену, Рыженкову, в то время, как я точно знаю, что ее к тому времени уже не было в Москве, то что мне еще остается делать, как не подозревать саму Виноградову?
– А ты не подумал о том, что и ей-то не было никакого смысла придумывать про Рыженкову? Неужели она не понимает, что все это можно проверить? Ты же проверил – Рыженкова вылетела в Лондон утром двенадцатого…
– Понимаешь, у меня уже было схожее дело, когда женщина убила своего любовника, а потом сама не могла в это поверить. Ей казалось, что она просто ХОТЕЛА убить, но не убила. А на самом деле она его зарезала, как поросенка, и мы нашли в ее квартире забрызганный кровью костюм, шарф и даже блузку… А женщина тоже была интеллигентная, красивая и умная, не хуже Виноградовой… И знаешь, куда она спрятала эти окровавленные вещи? Ни за что не угадаешь! Она превратила их в половые тряпки и разложила у порога входной двери, двух лоджий и кухни… Затеяла, представь себе, ремонт…
– А почему она все это не выбросила?
– Не знаю. Наверно, сочла это ненадежным способом… И ее, что же ты думаешь, оправдали! Это было довольно громкое дело… Только женщина эта через несколько дней после суда умерла, сердце не выдержало. А было-то ей всего тридцать с небольшим. Говорят, что она умерла от любви… Вот так-то.
Сергею вдруг так захотелось рассказать Николаю про Берту, что он с трудом удержался от этого, до скрежета сжав зубы.
– У тебя что, судорога? – спросил Севостьянов и вздохнул. – Чего это тебя так перекосило? Ты, кажется, собирался что-то рассказать мне? Что у тебя случилось? Постарайся поскорее, а то вот-вот пожалует Шеффер…
– Я хотел рассказать о Берте. Она молчит, как воды в рот набрала. Единственное, что мне удалось узнать от ее мужа, что сам Храмов ее не трогал, он только приводил мужчин, которые мучили посаженных в клетки женщин…
Малько говорил то, что действительно слышал от Ромиха, но с каждым словом он презирал себя все больше и больше. Он намеренно не называл клички извращенцев, о которых говорила Берта, потому что в случае, если начнут находить их трупы, имя Берты непременно всплывет, и Севостьянов не посчитается с тем, что она жертва… Он тоже не дурак и умеет анализировать. Но если ему станет известно о Журавлеве, о Профессоре, и если кто-нибудь в клинике, где лежала Берта, расскажет о той истерике и том крике, который она там устроила, как только увидела его, то тогда ее уже ничто не спасет… Разве что железное алиби. А Профессор может быть убит в любую минуту. Что стоит Ромиху отвезти Берту (которая едва передвигается и вообще живет сейчас на одних лекарствах) на место, высадить ее и, дождавшись, когда раздастся выстрел, точно так же на машине отвезти ее обратно домой?
– "Ты что-то замолчал… Все рассказал или нет?
Тебя Ромих зачем нанял, чтобы ты нашел этих скотов?
– Ну, в общем-то, да… Я, кстати, хотел тебя спросить, а вы были в том бункере с клетками? Вы нашли его?
– Да нет там никакого бункера… Подвалы есть, овощехранилище, холодильные камеры, но никаких клеток мы не нашли, видимо, их кто-то уже разобрал и увез…
Малько не верил своим ушам. Ведь Ромих рассказывал о немом парне, которого якобы убила Берта, выколов ему глаза… Как же могло случиться, что целая группа оперативников не могла найти в подвале такие огромные клетки, да еще и с трупом!..
Он решил не возвращаться к этому разговору до тех пор, пока сам, лично, не расспросит Берту о бункере подробнее. Уж если она доверилась ему настолько, что предупредила о своих будущих преступлениях, то почему бы не узнать от нее детали совершенного ею ПЕРВОГО убийства. Если же окажется, что все это – блеф, что никакого бункера с клетками не было и в помине и что убийство Вика – тоже плод ее расстроенного воображения, это будет означать только одно – Берта сошла с ума.
– Странно…
– Ничего странного. Могло случиться так, что вашу Берту мучили в бункере, который находится где-нибудь в пригороде, после чего привезли в подвал на улице Воровского. А у нее в голове все это перемешалось… И как результат – существование бункера в самом центре Москвы! Да это же нереально! Или ты принимаешь нас за идиотов, которые не могли в одном-единственном доме разыскать огромный подвал с клетками? Да, там есть подвальные помещения, но мы все тщательно обследовали и, повторяю, ничего, кроме продуктов и спиртного, не обнаружили.
– А люди-то там были?
– Пьяный сторож. Он и открывал нам все двери, показывал холодильник и на все вопросы, связанные с содержанием в подвале женщин, качал головой и говорил, что ничего такого здесь нет и быть не может… В карты играли, да, много приходило людей, но чтобы клетки с женщинами – нет, такого не было…
– А как он отзывался о Храмове?
– Он называл его бесом и еще говорил, что его сгубила жена.
– А остальные работники этого ресторана, или притона, не знаю уж как и назвать-то… Я имею в виду официантов, поваров… Они-то где? Разбежались, как крысы с тонущего корабля?
– – Никого там не было. Мы нашли сейф в кабинете Храмова, но пока еще не вскрыли. Пригласили одного специалиста, он уже неделю орудует… Интересная у него работенка, ничего не скажешь… Думаю, что в сейфе трудовые книжки, документы, накладные… А что касается Берты, то ведь ее в любой момент может вызвать к себе Захаров. Так что вот мой тебе совет – спрячьте ее куда-нибудь подальше до полного выздоровления. Не думаю, что допросы Захарова помогут ей преодолеть депрессию или привести в порядок мозги.
Малько понял, что Севостьянов этой фразой решил заработать себе хотя бы процентов десять от того гонорара, который заплатил Ромих за то, чтобы Сергей занимался делом его жены. Но разве мог Севостьянов предположить, что Ромих поручил Сергею не искать садистов, которые мучили его жену, а покрывать преступления, которые запланировала Берта?!
– Я понял тебя, Коля. Но не думаю, что это что-то изменит. Рано или поздно Захаров ее вызовет к себе или приедет сам… Если уже не приехал…
Он говорил, а мысленно был далеко – на улице Воровского. Да, он сегодня же поедет туда сам, а еще лучше – возьмет с собой Ромиха, чтобы окончательно убедиться, что никакого бункера там нет. ИЛИ ЕСТЬ. И если потребуется, он получит у Севостьянова все необходимые документы для обыска ресторана и подвальных помещений. Конечно, если там, как сказал Коля, только один пьяный сторож, то ему достаточно показать удостоверение. Но если вдруг там окажется публика несколько другого пошиба, которая замешана в этом грязном деле?.. Тогда как быть? Ведь у Храмова могли быть заместители, которым, в свою очередь, покровительствуют те же самые влиятельные персоны, опекавшие их погибшего хозяина. А если предположить, что со смертью Храмова ничего в ресторане не изменится и там продолжатся карточные застолья, а то и что-нибудь похлеще?
