— Слушай ты, гнида, — сказал он, ощущая ледяное спокойствие, рожденное взрывом жаркой отчаянной ненависти. — Лучше захлопни пасть, пока я не заткнул ее тебе раз и навсегда. Для этого не обязательно идти на ринг. И без стула я тоже обойдусь.
— Да-а? — Блум отступил на шаг. — Это мы с удовольствием. Хоть сейчас. — Он начал расстегивать рубашку, вытягивая ее из брюк.
— Давай, давай, — Пруит напряженно улыбнулся, — а то ведь не успеешь рубашку снять.
— Много болтаешь, — сказал Блум, все еще вытягивая рубашку.
Пруит двинулся вперед и уже был готов ударить Блума, который еще вытаскивал руки из рукавов, но между ними встал Маджио.
— Подожди. На черта тебе нужны потом неприятности? — Он развел руки в стороны, не подпуская Пруита к Блуму. — Это все из-за меня, ты тут ни при чем. Наплюй! — миролюбиво сказал он, удерживая Пруита, как тот недавно удержал его.
Пруит равнодушно застыл на месте, руки его расслабились.
— Ладно, — сказал он, стыдясь своёй холодной ярости, самозабвенной и первобытной. Чем Блум вызывает к себе такую ненависть, что его хочется убить? — Чего руки-то растопырил? Опусти, — сказал он Маджио. — Не буду я с ним связываться, не бойся.
— Я так и думал, — заметил Блум, заправляя рубашку брюки и победно ухмыляясь, будто то, что драка не состоялась, было его личной заслугой.
— Вали отсюда, — брезгливо сказал Маджио.
— Да уж не останусь, — оскалился Блум. — Я вам свои деньги больше дарить не собираюсь, не рассчитывай! Не знал, что вы тут одна шайка-лейка. — И, довольный, что последнее слово осталось за ним, он вышел, снова громко хлопнув дверью — пусть это жулье знает!
— Кто не рискует, тот не выигрывает, — сказал Маджио. — Тебя никто играть не приглашал, — крикнул он вслед Блуму. — Ох, когда-нибудь я ему расквашу морду! Когда-нибудь он у меня дождется!
— Вообще-то, я против него ничего не имею, — сказал Пруит. — Но он меня каждый раз доводит до белого каления.
— Ничего, я его тоже до белого каления доведу, — заверил Маджио. — Он дерьмо и подонок. Я таких ненавижу.
— Наверно, надо было с ним полегче, — заметил Пруит.
— С такими полегче нельзя, — возразил Маджио. — Вот подожди, станет он капралом, тогда устроит нам с тобой легкую жизнь. Еще намаемся.
— Это точно, — рассеянно сказал Пруит, пытаясь понять, что именно, какие черты, какие качества, какие особенности характера делают одного человека приятным, а другого — отвратительным. Он мог позволить Маджио многое из того, что никогда не потерпел бы от Блума даже в шутку. Блум вечно все передергивал, и получалось, что ты его оскорбил; казалось, он каждый раз старается переложить вину на другого. Думая об этом, Пруит снова обозлился. Зря он не набил Блуму морду — все какое-то разнообразие. Обидно, что он перестал выигрывать. И вообще, многое было обидно. Он жил без женщины уже почти месяц, с того дня перед прошлой получкой, когда в последний раз был у Вайолет. Обидно, что у него нет женщины.
— Ну? — Маджио смотрел на Пруита, — Я иду в сарай. Пора из этой мелочи сделать настоящие деньги.
— Махнул бы лучше в город, пока есть на что, а то и этого не будет. — Пруит повернулся и пошел назад к одеялу.
Зусман уже поднялся на ноги и стоял, пересчитывая оставшуюся у него мелочь.
— Так-так, пировали — веселились, подсчитали — прослезились. Конечно, приятно перекинуться в картишки с друзьями, только у меня теперь даже на бензин не осталось. Ты, я думаю, больше играть не хочешь? — спросил он Маджио.
— Ни в коем разе, — ответил тот. — Я иду в сарай.
— Так я и думал. — Зусман подошел к окну и, сунув руки в карман, уставился во двор. — Тьфу ты, зараза! — выругался он. — Как на кладбище, жуть берет! И дождь все никак не перестанет, а то мотнул бы куда-нибудь на мотоцикле, может, успел бы и бабу раздобыть. Если бы, конечно, бензин был. — Он отошел от окна и вздохнул. — Придется обойти ребят, поспрошать, может, кто наскребет на бак.
— Анджело, хочешь я пойду с тобой? — спросил Сэл Кларк, отрываясь от пасьянса, который он начал раскладывать на скамейке. — Я могу всех их там подзавести, — предложил он.
— Не нужно, — решительно отказался Маджио. — Я их сам подзаведу. На весь мой выигрыш.
— Я всех там буду подначивать, а ты их обыграешь, — предлагал Сэл. — Сам-то я никогда не выигрываю, но, если другу надо, могу так для него всех подзавести, что будь здоров.
Маджио посмотрел на него и улыбнулся.
— Сиди уж. Пятница. Вон тут сколько ребят осталось, их и заводи. Парни, если выиграю, выдам каждому взаймы по пять зеленых. Эй, Пру, скажи своему Пятнице, чтоб никуда не ходил и болел за меня отсюда. Меня он не слушается.
Пруит поднял глаза, но лицо его оставалось серьезным, и он промолчал.
— Ну можно я пойду с тобой? Я в долю не прошусь. Тебе это ничего не будет стоить, — сказал Сэл.
— Хватит канючить, — мрачно обрезал его Энди. — Не хочет он тебя брать, не видишь? Гордости ни на грош.
— Там сейчас почти никого нет, — сказал Маджио. — Я тебя потому и не беру. Конец месяца. Сейчас там максимум один стол под покер по-крупному и, может, еще один — под «очко» для шушеры.
— Мы все равно собирались в кино идти, — сказал Энди и подошел к Пруиту. — Слушай, одолжишь мне двадцать центов? Нам на кино. У меня двадцать осталось, и Сэлу тоже нужно двадцать.
— Держи, — Пруит угрюмо протянул ему оставшиеся шестьдесят центов. — Бери все. Это не деньги.
— Черт, неловко как-то, — вздохнул Энди, но деньги взял.
— Ну еще бы, — сказал Пруит. — Ты очень переживаешь, я понимаю.
— Зря не веришь. Я ж у тебя только двадцать просил. — Энди посмотрел на Пруита, и глаза его медленно поползли в сторону, потому что он знал, что врет. Ему не хотелось врать, но шестьдесят центов очень бы пригодились.
— Просил двадцать, а получил шестьдесят, так что не скули, — сказал Пруит. — И ради бога, когда разговариваешь с человеком, гляди ему в глаза. А то жутко становится.
— Ладно, Пру, — кивнул Энди. — Значит, хочешь, чтобы я взял все?
— Тебе дали деньги? Дали. Заткнись и делай с ними, что хочешь.
— Ясно. — Энди шагнул к скамейке. — Сэл, давай пару раз в дурака перекинемся, в кино все равно еще рано.
Пруит брезгливо посмотрел на Энди и отошел к раковине. Женщина нужна позарез, подумал он.
— Эй, Пру, — тихонько окликнул его Маджио, снова просунув голову в дверь уборной. — Выйди на минутку.
— Зачем? — Пруит понимал, что ведет себя как последняя скотина, но ничего не мог с собой поделать. — Деньги теперь твои, иди просаживай.
— Да выйди ты на минутку, балда!
— Сейчас. — Он отошел от раковины.
Энди, когда он проходил мимо, уставился в пол, зато Сэл Кларк поднял голову и улыбнулся ему застенчивыми оленьими глазами.
— Не робей, Пятница, — ласково сказал Пруит.
Глава 11
Маджио ждал его на галерее, стоял в майке, зябко сгорбив костлявые плечи, и глядел на потоки воды за москитной сеткой. Дождь громко барабанил по асфальту дорожки, и шум воды, заполняя все пространство галереи, растворял в себе сонные шорохи, доносившиеся из спальни отделения.
— Если выиграю, хочешь поехать со мной в город? — повернувшись, спросил он.
Пруит сердито хмыкнул.
— Что, вдруг стало меня жалко?
— Ха! Размечтался! Просто не хочу ехать один. Я там никого не знаю.
— Я тоже.
— В городе одному еще тоскливей, чем здесь.
— Ерунда. Если есть деньги, там не соскучишься. Бери-ка ты лучше свой выигрыш и поезжай один, пока деньги целы. А то у О’Хэйера вылетишь в трубу в пять минут, — резко сказал Пруит.
— Слушай, кончай психовать. Блум — кретин, все это знают.
— Это ты слушай. Я Блума в упор не вижу, но, если он еще раз на меня потянет, я ему его плоскую башку быстро отремонтирую. И с другими тоже разберусь. Понял?
— Тебе же будет хуже, — рассудительно заметил Маджио.
— Может быть. Зато чувствовать себя буду лучше.
— Он тебя насчет трусости подкалывал. Чушь это собачья. Никто же не вериг.
Пруит уже шагал назад в уборную, но тут остановился.
— Знаешь, Анджело, давай об этом не будем. Мне наплевать, верит кто-то или не верит, — серьезно сказал он. — И вообще, пошли они все подальше!
— Ладно. Извини. Подожди, я схожу за рубашкой, а то замерз как собака. Где это я читал, что на Гавайях не бывает зимы?
Он нырнул в ритмично посапывающую спальню и смешно зашагал на цыпочках; Пруит невольно улыбнулся. Вскоре Маджио вышел на галерею, на ходу натягивая рубашку. В руке у него был плащ, на голове твердая, как дерево, полевая шляпа — он очень гордился ею и каждую неделю старательно пропитывал для жесткости сахарным сиропом.
— Где ты будешь? — спросил он, расстегивая брюки и заправляя рубашку, когда они спустились на галерею первого этажа и их уши перестали различать шум бесконечно льющейся воды, потому что вода лилась слишком давно.
