сторон обступили, чтобы все услышать из первых уст. Делопроизводитель же, остававшаяся в приемной, ничего никому не рассказывала. Хотя ей-то точно все было известно.
* * *
Фелиса Мартовна, делопроизводитель или секретарша по-простому, уже приготовила нужную папку с делом этого негодяя Мирского. Вот она лежала прямо на самом краю стола, чтобы ничего не нужно было искать. А то, что она в самом скором времени непременно понадобиться, она ни капли не сомневалась.
— Непременно! — безапелляционно повторила она второй или даже третий раз, вторя своим мыслям. Больно уж ей нравилось это слово свой строгостью, резкостью. — Непременно понадобится.
Не было никаких сомнений, что через несколько минут этого отвратительного мальчишку выведут отсюда. Она прекрасно видела, какое было негодующее выражение лица у господина Вольфа. Чувствовалось, что классный надзиратель едва сдерживался, чтобы не сделать это собственноручно. А такое, слышала она, он уже не раз проделывал с отъявленными хулиганами. Брал за шиворот, как новорожденных котят, и спускал с крыльца гимназии.
— Непременно выпроводит! Он ведь весьма силен, — ее мысли вдруг перешли к фигуре самого классного надзирателя, которая был на удивлении хороша. — Плечи и руки…
Мысли внезапно приобрели весьма фривольный характер, но разве кто-то узнает об этом. Хихикнув, она попыталась представить классного надзирателя в одной белой сорочке с засученными рукавами. Ведь, тогда буду особенно видны его руки, которые могут так крепко обнять…
И вдруг через неплотно прикрытую дверь до нее донесся чей-то незнакомый голос, казавшийся невероятно тяжелым, едва не звенящимся от злости. Она даже не сразу поняла, что он принадлежит этому мальчишке. Других вариантов просто не было.
— …Ты, хер немецкий, руки при себе держи! Не то поломаю, как спички! Не бойся, сил с лихвой хватит… Я тут все могу с дерьмом смешать… Всю важу гребанную гимназию…
Женщина охнула от услышанного, но сразу же привстала со стула, чтобы все до самого последнего слова расслышать.
— … А ты свою бумажку в задницу засунь! Дурака из меня делаете⁈ Ничего толком не проверив, все на меня повесили⁈ Хер вам! С прибором я клал на все ваши подозрения и этих сраных свидетелей!
Делопроизводитель, слушая его ругань, то краснела, то бледнела. Казалось, женский организм никак не мог определиться с правильной реакцией на такое происшествие в святая святых гимназии — директорском кабинете.
— … Хотел звонить, звони! Вынесем все ваше дерьмо наружу! Я такой хай подниму, что ничего от вашего гадюшника не останется!
Чувствуя дурноту, она уже второй или, кажется, третий раз нюхательную соль доставала из коробочки. Ведь, этот мальчишка совсем с ума сошел. Как же можно такое говорить⁈
— …Я знаю свои права… Согласно Имперскому уложению о правах благородного сословия я требую вызвать жандармских дознавателей, чтобы они провели полное расследование всего этого… Пусть они расспросят этих ваших свидетелей, а я посмотрю, как они запоют… Сразу все наружу вылезет… А в отказ пойдете, решите все в тихую повернуть и наверху договориться, императору прошение напишу. Как дворянин, имею полное право.
Фелиса Мартовна чувствовал, что точно сейчас грохнется в обморок. На ее глазах творилось просто что-то несусветное! Гимназист обзывал директора самыми последними словами! Грозился вызвать жандармских дознавателей и написать самому его величеству! Это же порушение всего и вся!
— … Хотите войны, получите войну… Я ни о чем молчать не стану! Что глаза пучишь⁈ Не надо мне рассказывать про местный рай на земле! Тут такой гадюшник, что еще поискать! Или ты про Игру не слышал⁈ Да, да, б…ь, про Игру, после которой уже трое твоих учеников петлю на шею накинули! А знаешь, кого сейчас гнобят твои высокоблагородные и титулованные уроды мою однофамилицу! Не слышал⁈ Мирскую! Единственную дочь шефа жандармского корпуса! Чт… Ах ты, су…
Вдруг, за дверью что-то грохнуло, словно огромным молотом по стене приложило. По деревянным стеновым панелям тут же пошли витиеватые трещины. Со звоном треснуло стекло в приемной, засыпая осколками все помещение. Завизжавшая от ужаса секретарша тут же грохнулась на пол и шустро заползла под стол.
Через минуту еще раз грохнуло, правда, уже чуть слабее. С потолка кое-где посыпалась золотая лепнина, куски гипса. В самом углу, вообще, отвалился здоровенный кусище с необычными завитушками, расколов при падении красивую китайскую вазу.
— У-у-у, — тихо-тихо заскулила женщина от страха, совсем не понимая, что происходит. — У-у-у-у.
Секретарша скрючилась в три погибели, выставив заднюю часть наружу. Сколько она так просидела, не знала. Может две минуты, а может и целый час.
Но в один момент она осторожно стала вылезать из-за стола. Посмотреть хотела, может все уже закончилось. Едва высунула голова, как лицом к лицу столкнулась с девчонкой-гимназистской. Та стояла и с открытым ртом от удивления смотрела по сторонам. Видно, понять не могла, почему в приемной самого директора был такой разгром.
— Эй… Эй, — наконец, девочка обратила внимание на секретаршу, выглядывающую из под стола. — Фелиса Мартовна, это я Елизавета Мирская… Вы меня слышите? А можно мне к директору? Я ведь все видела…
P/s. Уважаемый читатель, хочу порекомендовать серию про попаданца в гнома — «Спаситель»! Четыре книги! Три из них бесплатные! И только одна за денюжку!
Никакой магии, голое изобретательство и удача! Мечи и копья против парового танка и многозарядных арбалетов и гранат с серой! Советую! В чем-то получше боярки!
Глава 19
* * *
В кабине директора гимназии царил настоящий разгром. По потолку и стенам тянулись глубокие трещины, куда с легкостью пальцы влезали. Огромный дубовый стол на половину обуглен, обе фигурные ножки и часть столешницы напоминали черную, как смоль, головешку. Закопченное окно, через которое ни зги не видно.
Сам он полулежал в кресле, которое чудом осталось целым, и пытался откупорить бутылку с коньяком. Руки дрожали, отчего пробка никак не поддавалась его усилиям. Дергал туда-сюда, пока, наконец, не открыл.
— Господи…Какой позор… — с горечью шептал Добролюбов, следя за льющейся в бокал янтарной жидкостью. — Это форменное бесчестие… Что теперь будет с гимназией? Годами… Боже, годами все это создавалось…
Он обвел взглядом, превращенный в руины кабинет, и с тяжелым вздохом опрокинул внутрь содержимое бокала. И тут же его глаза расширились, едва не выходя из орбит. Тело загнуло в дугу, заставляя сотрясаться в кашле. То ли коньяк двадцатилетней выдержки оказался для него жестоковат, то ли слишком долгое воздержание от спиртного сказалось. А может и то и другое.
— Ух, зараза! — с трудов выдохнул директор, вытирая слезы с глаз. — Не в то горло пошла…
Только «залить» неприятности и близко не удалось. Внутри
