Крики смолкли.
В воздухе Малфой, схватившись за горло Гарри, явно пытался задушить его. Грейнджер проглотила вдох, потому что палочка Поттера падала вниз. А затем…
…затем начали падать оба парня.
Она не помнила, как вытянула руку. Не помнила, как произносила заклинание. Она помнила только собственные слова, которые стали пророческими:
Всё кончено…
***
Их не впустили в больничное крыло.
Ни в первый час, ни во второй, заставляя перебирать в голове самое ужасное. Самые страшные мысли. Она слышала плач Пенси. Навзрыд, прямо в грудь злющего Блейза, который сжимал плечи подруги и с силой прижимал к себе.
Ещё слышала сплетни ребят, которые столпились у лестницы.
Ей плохо.
Откровенно плохо.
Грейнджер не выдержала, поднялась на ноги и громко, яростно, срывая связки, выкрикнула:
— Вышли все! — она посмотрела на каждого. — Вам не стыдно хоронить их, ничего ещё не зная?
Невилл взял всё в свои руки и увёл толпу. Грейнджер оглушила коридор, на всякий случай. Они остались втроём. Просто замерли, глядя друг на друга. И каждый перебирал в голове свою правду.
— Зачем он это сделал? — дрожащим голосом спросила Гермиона слизеринцев. — Господи! Если бы я не успела. Если бы… вы слышали этот хруст? Зачем Малфой столкнул их с метлы?
Пенси, вытирая слёзы, сделала шаг вперёд. Её лицо вдруг исказилось в гримасе.
— Драко этого не делал!
— По-твоему, мы все слепые? — выкрикнула Гермиона, чувствуя, как дрожал голос. — Он душил его!
— Но он не скидывал Поттера! — сорванным, хриплым голосом встрял Забини.
Ей хотелось зажать себе голову и заорать — приступ тошноты и начинающейся истерики уже стояли на пороге. Ещё чуть-чуть, и она упадёт с панической атакой.
Всё далеко не кончилось.
Чёрт возьми, остались те, кто желал им зла.
Он не менялся. Он был прав. Малфой всегда был мудаком, и не дай бог — теперь ещё и убийцей.
Грейнджер возненавидела его с новой силой. До судорожного дыхания. До белых костяшек на сжатых кулаках. Она ненавидела его.
Дверь распахнулась, и Макгонагалл вышла вместе с Аберфортом.
Гермиона метнулась к ней.
— К-как он? Как Гарри?
Директор положила руку на её плечо. И в эту секунду Грейнджер чуть не упала в обморок.
— Он без сознания. Сотрясение, разрыв лёгкого, перелом ноги и руки, — женщина посмотрела на Блейза и Пенси, которые так же ожидали ответов. — Мистер Малфой пришёл в сознание. Он сломал ключицу, получил сотрясение и…
Она прикрыла глаза.
— Что? — Пенси схватила директора за руку. — Что с ним, не молчите же!
— Его стопа… Помфри делает всё, чтобы ткани срослись обратно… прогнозы неутешительные. Драко может потерять ногу.
Мысль ужасающая. Окутывающая с головой. Мокрая насквозь и насквозь разорванная, как его нога. Память резанула воспоминанием — как стопа отделяется от ноги, как Драко кричит, привязанный к стулу…
Пенси резко трансформировала платок в какой-то тканевый пакет и отбежала в сторону, чтобы склониться и выблевать всё услышанное.
— Вы можете идти, им нужен отдых, — произнёс Аберфорт.
Гермиона обессилено упала на скамейку, глядя на то, как Забини, обняв Паркинсон, уходил вместе с профессорами. Она поймала взгляд Минервы, которая, обернувшись к ней, так по-матерински сочувствующе на неё смотрела.
Это больно.
Чертовски.
Она потеряла счёт времени, глядя в одну точку, забившись в угол. Спрятавшись за колонной, она наблюдала за больничной дверью. Ей хотелось выдрать её с корнями, чтобы забежать туда и собственноручно задушить его.
Грейнджер напоролась на собственную доброту, которая скатилась в глупость. Напоролась острыми кольями прямо в живот. В ноги, в кости, в голову. Всюду. Насквозь. По диагонали. Поперёк. Везде были предупреждения.
Только почему она не прислушивалась к ним?
Малфой сам предупреждал её, говорил о том, какой он монстр.
А ей казалось это пылью в глаза…
Дура. Дура. Господи, какая дура!
Надо было сразу сказать Макгонагалл о том, что ему не место здесь. Не место. Рассказать о его даре, чтобы его вышвырнули за ворота. Оставили подыхать где-то там… за чертой…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он сам ведь хотел?
Сам хотел сдохнуть!
Так почему Гарри?
За что он хотел утащить его с собой…
Гермиона задержала дыхание, когда увидела, как дверь открылась и оттуда вышла Помфри, как аккуратно она её прикрыла за собой. Грейнджер поняла, что женщина пошла в свою комнату и вернётся проверять больных чуть позже…
У неё есть время. Есть, и она им воспользуется.
Девушка сняла туфли и, выглянув из-за колонны, на носочках подкралась к двери. Оглушила пространство, чтобы Помфри не услышала скрипа, и вошла внутрь.
Они лежали рядом, справа в ряду, отделённые ширмой.
Гарри, перемотанный почти всем телом. Закутанный в одеяло, с голым торсом, он лежал хрипло дыша. Гермионе больно от этого звука. Больно, понимая, как трудно давался вдох уцелевшим лёгким.
Она нагнулась к другу, рассматривая его совсем близко, осторожно касаясь его щеки пальцами. Обвела ссадины, нашла в волосах кусочек травы и через стон сняла его, крепко зажав в кулаке.
Посмотрела вперёд, на ширму, за которой лежал тот, кто это сделал.
Шаг.
Второй.
И вот она смотрела на него с неприкрытым отвращением.
Драко спал. Или делал вид — ей всё равно. Его нога загипсована. Пахло костеростом и едкими мазями. Она тихо подошла к нему, остановилась у изголовья и совсем не испугалась, когда его веки открылись, и их взгляды встретились.
— За что? — прошептала она. — За что ты это сделал?
Его вдох вышел хрипящим, когда он раскрыл рот, но не произнёс и слова. Он просто молчал. Это словно ударило её кулаком насмешки. Грубой насмешки с его стороны, хоть его лицо и не выражало никаких эмоций.
Воздух пропитывался гнилью его молчания, оседал ржавой пылью в её легких. Она давилась этим. Давилась, и не могла больше выдерживать.
— Я тебя так сильно ненавижу, ты себе представить не можешь. Ты мне омерзителен. Ты ужасный, Малфой. Когда тебя выгонят из школы, надеюсь, я никогда тебя больше не увижу.
Она посмотрела вниз, на его ногу. Провела взглядом до голого предплечья с меткой. И без жалости добавила:
— Ты достоин этой метки. Ты превзошёл себя.
Она было отвернулась, как в спину хрипло прилетело:
— Как хорошо, что ты это поняла, Грейнджер…
Палочка влетела в кулак. Она чувствовала, как дрожала рука, как кончик древка упёрся прямо в кадык мерзавца.
— Сделай это…
Слеза ошпарила щеку. Она поймала её губами, облизнув с них соль. Сил не осталось. Ни на что. Ни на ненависть. Ни на месть. Ей стало просто его жаль — как жаль бездомную псину, которая злюще кусала всех, кто пытался её накормить и пригреть. Такие псины дохнут в одиночестве. Сами. Забившись в какой-нибудь угол.
Так же будет с ним.
Она обошла ширму и села на табурет рядом с Гарри, осторожно взяла его за руку. Погладила пальцы и почувствовала, как высохшие от слёз глаза начали закрываться… хотелось спать. Хотелось очутиться там, где всего этого не существовало…
***
Гарри пришёл в себя через пару дней. Гермиона неслась в больничное крыло со всех ног, получив его патронус. Олень просто влетел в окно библиотеки, ткнулся носом ей в плечо и рассеялся.
Она перебирала в голове те слова, что хотела сказать, чтобы отвлечь его от боли. Рассказать ли ему новости, что Рон и Джинни намеревались приехать в Хогвартс после того, как Симус послал им письмо? Гермиона успокоила их, рассказав, что мадам Помфри обрадовала хорошей вестью — лёгкое Поттера срослось, так же, как и кости. Оставалось ждать, когда он очнётся.
Сейчас.
Сейчас её друг лежал в больничном крыле, и он открыл глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Грейнджер не чувствовала собственного сердца, пока шла по лестнице, пропуская по две ступени. Она выбила руками двойные двери, вошла внутрь и тут же остановилась.
Драко стоял к ней спиной прямо у койки Гарри, который хрипло стонал. Наверное, это нервы. Наверное, это ночи без сна, но она сорвалась, выстреливая в него заклятием.
