- Что-то не нравитесь вы мне, мои удалые дружинники! - громко крикнул князь, чтоб услышали его все две тысячи воинов, и широко улыбнулся.
Воины не поверили своим ушам и глазам.
- Неужто ожил? - заговорили они. - И впрямь улыбается!..
По рядам разнесся шумный говор, смех, и до Рюрика докатились радостные выкрики: "Слава Святовиту! Живой наш князь!"
- Живой-живой, - смеясь ответил он и твердо добавил: - И вам помереть не дам! - Князь поднял правую руку, приветствуя воинов, и дал дружине просмеяться, - Как подсохнет земля, проведу проверочный бой! - задорно предупредил он и звонко выкрикнул: - Чтоб кони у всех были резвые, сытые, какие только угодны Перуну! Мечи и секиры - острые, послушные вашим ловким рукам и достойные бога Сварога! А сейчас - разминка! И да будет доволен нами Святовит! Дагар! Командуй разминкой! - приказал князь. Он резко повернул голову к своему знатному соплеменнику, а затем так же резко от него отвернулся.
Обрадованный Дагар бодро отозвался:
- Слушаю, князь! - но, заметив эти крутые повороты князя, насторожился: что бы это значило?
Да, Рюрик старался не смотреть на Дагара. Сегодня он не мог видеть доброжелательного взгляда его голубых глаз, могучих плеч и скупых, но удалых жестов. Подумать только, всего одна ночь отделяла Рюрика от трагического шага, едва не повлекшего за собой гибель Дагара!
Ночь! Но как он ее пережил?! Рюрик взмокшей рукой поправил сустугу и вскинул голову. Нет, гордыня его еще не унялась... Ну и что же, что он женился в третий раз! Первая жена обязана блюсти ему верность и ждать его! Он не приходит к ней третий год? Ну и что?.. Хорошо, что с ним разговаривала сама Оршада. Это была одна из жриц. которую он уважал больше других. Именно Оршада не пускала князя к первой жене, когда та ждала ребенка. Именно Оршада терпеливо и настойчиво объясняла ему, как надо обращаться с беременной женой, как необходимо беречь ее. Именно Оршада посоветовала Рюрику жениться на смуглолицей, молчаливой кедьтянке Хетте и не нарушать покой Руцины своими посещениями. Только спустя год после родов она дозволила ему заходить к Руцине. И как высоко он оценил свой первый приход к первой жене после полуторагодовои разлуки... Их встреча была такой жаркой, что в течение трех суток они не отходили друг от друга... А теперь Руцина целует Дагара?! Нет, он этого не перенесет! Он убьет этого медведя-меченосца! Князь рванулся к секире, схватил ее и бросился к порогу гридни.
- Но ты же целуешь Эфанду!- гневно крикнула Оршада, загородив собою выход из гридни.
- Это я! Мне можно все! - заносчиво крикнул Рюрик и потребовал освободить вход в гридню.
Но жрица не пошевелилась. Раскинув руки к косякам двери, она твердо стояла на пороге и, колючим взором уставившись на Рюрика, гневно крикнула: Ты же давал Руцине свободу в Рарожье! А почему здесь передумал? Ревность обуяла? Это несправедливо, князь! И потом, если тебе можно все, то заходи в равной степени ко всем женам! Сможешь?
Рюрик отпрянул от жрицы. Мгновенно представил себе, как сегодня ночью от Эфанды пойдет к Руцине или к Хетте, и вздрогнул.
- Что? - заметив смятение во взоре князя, спросила жрица. - Не представляешь, как уйдешь от Эфанды?.. Вот в этом-то все и дело, горячая твоя голова, - уже спокойнее проговорила Оршада, видя, что князь сник и опустил руки.
Она подошла к нему, молча отобрала секиру и тихонько положила ее на место.
- Успокойся, князь, - ласково проговорила жрица, едва переведя дыхание. - Это тяжело принять душе, я знаю...
- Замолчи! - грубо прервал ее Рюрик. Он мутным взором оглядел дверной проем, нащупал в полутьме тяжелую дверь и медленно закрыл ее.
Жрица испуганно затихла. Она широко раскрытыми глазами наблюдала за действиями князя и напряженно думала, как ей быть дальше.
Князь стоял у двери, держась одной рукой за ее ручку, а другой - за косяк, не оглядываясь на жрицу, и зло думал: "Что со мной? Неужели хмурь Ладоги так въелась в душу, что я готов на все? Ведь Руцина - женщина!.. А женщина... не должна жить без мужчины!" Он стоял опустошенный, противный самому себе и боялся посмотреть благородной жрице в глаза.
Оршада что-то говорила тихим, ровным голосом, и, с огромным трудом сосредоточившись, князь услышал вдруг то, что взволновало его до слез.
- Она перечитала все молитвы Христу, чтоб вернуть тебя, но ты был непреклонен... Тогда Руцнна поняла, что насильно хочет заполучить твою душу, а это великий грех для христианки, и она замкнулась ото всех, проклиная себя и свою любовь к тебе.
Рюрик вздрогнул. "Бедная Руцина! - неожиданно с сожалением подумал он и возмутился: - Как я мог!.. А почему я больше не мог быть с ней? - недоуменно спросил он себя и с усилием вспомнил: - Ах да, я увидел тогда в ее лице что-то чужое, несвойственное ей, и еще что-то, что оттолкнуло... Да-да, я вспомнил... Меня оттолкнула ее надвигающаяся старость. Я вдруг увидел эти ее усилия, эти ее женские уловки. Зачем она их не сдержала? Зачем она их... проявила?! Зачем?! Она погубила этим все! Как хороша женщина своим естеством! Сколько у меня наложниц?! И они все просты в обращении со мной... Вот что мне дорого в женщинах", - хмуро и растерянно думал Рюрик, так и не отходя от двери и не глядя на Оршаду, не отвечая ей, но чувствуя, что неискренен и сам с собой.
Жрица поняла, что гроза миновала, и более свободно, но так же тихо продолжала убеждать князя:
- Руцина и Дагар подходят друг другу и по возрасту! - И ласково добавила: - А Эфанда так украшает тебя! Так любит тебя!
Рюрик улыбнулся. Оршада попала в цель. Да, Эфанда так нужна ему. Без нее он не может прожить и дня. Он разогнал всех жриц, соблюдающих женский цикл Эфанды, перестал бывать у наложниц... Он ненасытен с Эфандой даже здесь, в Ладоге... "Тогда зачем же ты бесишься из-за Руцины? А, князь?"
Рюрик опустил голову и не знал, что ответить.
Как трудно было признаться самому себе в самом темном, страшном! Как трудно было смирить гордыню и княжеское тщеславие! А еще труднее было оповестить всех о том, что он отпускает от себя Руцину.
Он разжал руки, глубоко вздохнул и хмуро сказал, так и не глядя на жрицу:
- Все остается по-старому!
- Н-но... они устали скрывать свою любовь, Рюрик! - недоуменно воскликнула жрица.
- Я сказал: все! Уйди, Оршада! - крикнул он и освободил выход из гридни.
- Ох, князь, как опасны ссоры сейчас, когда нас так мало в этой Ладоге... Ты посмотри, какая опасная тишь вокруг тебя! Береги преданных тебе людей! - словно меткая стрела, пронеслись эти слова Оршады в горячей голове Рюрика, и князь опустил плечи.
"Умные князья не показывают своих разочарований никому! - вспомнил князь совет отца, усмехнулся и угрюмо подумал: - Да, не время сводить личные счеты с верным меченосцем! Он, как и прежде, для меня самая надежная опора!" И, чтобы эта мысль надолго осталась в его душе, князь произнес ее про себя трижды...
Рюрик хмуро огляделся и вспомнил, что находится на первых учениях в Ладоге. Он распрямил плечи и начал наблюдать за разминающимися дружинниками.
- Ты о чем, князь, тужишь? - спросил возбужденный, вспотевший Дагар. Размахивая секирой, он осадил коня и обиженно спросил: -Не нравится разминка?
- Первая разминка всегда тяжела, - сокрушенно заметил Рюрик, упорно отводя взгляд от меченосца. - Жаль смотреть на людей и коней после зимней спячки,- хмуро пояснил он, глядя на вяло двигающихся дружинников.
- И только об этом печалишься? -Дагар пристроил секиру за крепление на спине, одернул кожаную сустугу, закинул длинные волосы за плечи и пытливо посмотрел князю в глаза,
- Нет, - искренне ответил Рюрик и спрятал вздох. - Два дня назад был проситель от Сигура: меньшой о чем-то тревогу бьет/скорей бы лед прошел, навестить его надо, - быстро проговорил он и оглянулся: нет ли рядом посторонних людей.
- Лед будет идти еще дня три, но в путь можно отправляться уже завтра, если держаться середины реки, - тихо отозвался Дагар, тоже оглядываясь по сторонам.
- Ты думаешь? - удивился Рюрик. - А ладьи выдержат?
- Усилим бортовой дозор, только и всего. Ты забыл, что преданный тебе Дагар старше тебя на целых дваддцать лет и участвовал в разных переправах. Так сколько ладей готовить в путь? - быстро спросил он.
- Думаю, четырех хватит, - предложил князь.
- А я думаю, не меньше десяти, - возразил меченосец и объяснил свое решение: - Сигур не дурак и не трус и просто так тревогу бить не станет.
- Не пугай меня, - взволнованно сказал Рюрик. - Я и так два дня не нахожу себе места. Ведь словене нас позвали сами! Са-ми! - Рюрик говорил зло, но внешне казался сдержанным.
- Ну и что! - возразил ему так же тихо и так же зло Дагар. - Геторикса тоже звали сами! Двадцать лет защищал их: то от норманнов, то от финнов, то от поло-чан, а с чем был выпровожен! Ладно, не мне смуту начинать! Посмотрим, что будет в Белоозере. Так завтра в путь?
Рюрик не успел ответить. Мимо них, тяжело поднимая ноги, прошли тесной гурьбой мужики разных возрастов с увесистыми канатами на плечах и здоровенными топорами в руках: наступила пора подсечья. Рюрик вгляделся в озабоченные, хмурые, суровые и настороженные лица ладожан.
