Мир лишился красок. Ботинок скрипнул, коснувшись пола.
– Я уже сказал, что ничего не знаю, – прокаркал Горди. Ему казалось, что от внутреннего кровотечения он раздулся, словно гротескный надувной шарик на празднике. Он больше не писал программ. С тех пор как он ушел из компании, его пальцы уже не бегали по клавиатуре. Но говорить это инспектору бесполезно. С таким же успехом можно пытаться убедить папу римского в том, что Иисус был буддистом.
Щелкнула зажигалка. Свежая струя сигарного дыма заглушила тухлый запах – тот самый, от которого передернуло Горди, когда он попал в комнату для допросов.
Он перекатился на спину и сощурился на свет, лившийся сверху.
Размером инспектор был с двухкамерный холодильник. Его измятая рубашка набрякла от пота. Лицо поглощало фиолетовое свечение комнаты, как будто он был каменным идолом Месопотамии. Глаза – мертвые скопления теней, щеки – рыхлые, словно неукатанный асфальт.
В центре комнаты стоял деревянный стол.
– Сынок, – сказал инспектор, усаживаясь на хрупкий стул и утирая лоб, – в этом долбаном городе происходит десять долбаных убийств каждый долбаный день. Моя работа заключается в том, чтобы сажать кого-нибудь каждый раз, когда какой-нибудь налогоплательщик сыграет в ящик.
Синий дым окутал Горди, словно защитное покрытие – печатную плату.
– Понимаешь ли, люди чувствуют себя в безопасности, если кто-то отправляется за решетку. А когда они чувствуют себя в безопасности, то голосуют за шефа начальника моего босса. – Он вытащил сигару изо рта и посмотрел на дымящийся кончик. – Впрочем, в одном ты прав. У меня ничего нет на тебя, и это значит, что я обязан тебя отпустить. У меня не остается выбора. На самом деле я тебе верю. Я не думаю, что ты это сделал. У тебя кишка тонка. Горди осторожно кивнул.
Инспектор перебросил сигару в угол рта и склонился вперед. Белая кожа на его шее вздулась, из-за чего он выглядел, как демонический кит-белуха.
– Но позволь мне кое-что тебе объяснить. Мне плевать на всю эту дрянь. Юлани Морав мертва, и ее биопроцессор чист, как список преступлений нашего губернатора. Мне нужен убийца, и я не идиот. Вы знали друг друга, между вами была связь. Из чего я делаю вывод, что такому типу, как ты, кое-что известно о парнях, умеющих очищать биопроцессоры. А если уж я решил, что ты знаешь что-то об этом, тебе лучше действительно что-то об этом знать, понимаешь? Мне платят за то, чтобы я отправлял парней на нары, вне зависимости от того, те это парни или не те. Принеси мне что-нибудь, что я смогу использовать, как улику, иначе сядешь ты.
Если Горди чему и научился за последние шесть часов, так это тому, что с инспектором спорить не стоит.
– У тебя есть две недели.
Горди впервые встретил Юлани в галерее игровых автоматов.
Он был в армейской рубашке брата и замызганных брюках. Его короткие волосы оставляли лицо открытым. Вместе со Стэнго он уже продал несколько сетевых игр, но в то время они еще только начинали разрабатывать структуру того, что впоследствии стало технологией зрительных иллюзий. Они еще не разбогатели, но деньги уже пошли, и Горди это устраивало.
Юлани была в желтой блузке, плотно облегавшей ее тело. Темная помада делала ее лицо экзотическим, но и без этого она выглядела бы сногсшибательно. Она сидела за терминалом «Мстителя», удерживая управление легкими прикосновениями, окунувшись в игру. Ее взгляд был сфокусирован на широком вогнутом экране, где пришельцы-ниндзя, вооруженные атомными гранатами, падали как подкошенные. Она проделывала обычный маневр уклонения, а затем бросала все, что имела, против подразделения, наступающего по правому флангу.
Это, конечно же, не помогало.
Она кусала губы.
Ее глаза сверкнули черным огнем, тело разочарованно изогнулось. Ее незабываемый дикий запах… Впервые в жизни Горди захотел узнать что-то о парфюмерии.
– Нужно уничтожить среднюю пару, – подсказал он. – Они лидеры. Когда они исчезнут, ты сможешь справиться с остальными.
– Как будто ты знаешь! – с восточным акцентом произнесла она.
– Приходится, – Горди склонился над монитором с величественной улыбкой. – Я написал эту чертову штуку.
Ее взгляд смягчился.
– Я Юлани Морав, – представилась она, протягивая руку над монитором. – Я работаю на того парня, который отстегнул баксы на эту чертову штуку.
Вот так-то. Шах и мат.
Они отправились за гамбургерами. Она ела, как золотоискатель, выбирая лучшие кусочки и пренебрегая всем остальным.
Он рассказал ей о том, как впервые встретил Стэнго, как тот порвал британцев с помощью многоуровневой фрактальной схемы шифрования. Стэнго уже тогда был легендой в кругах программистов. Он еще жил в Лондоне, но уже пересек океан, чтобы представить свои новые идеи в более престижном месте. Стэнго был на несколько лет старше Горди, но они прекрасно сошлись.
Он говорил о «Мстителе», о том, как Стэнго не мог победить одно-экранный интерфейс, пока Горди не додумался до вогнутой оболочки. Он удивился, обнаружив, что рассказывает ей, как деньги изменили их жизнь и как они начали работать над более масштабным проектом. Он, пожалуй, разболтался, но Юлани выказывала интерес. К тому же, когда Горди начал говорить, он понял, что уже не может остановиться. Она была красива, скупо улыбалась и просто завораживала его своим низким голосом.
Наконец он попросил ее координаты. Ее серую карточку украшал логотип Cassetti Tech. «Юлани Морав, менеджер по инвестициям» – гласила карточка.
— Будь я проклят, – сказал Горди с глуповатой усмешкой.
— Что?
– Я понял: ты врала, когда сказала, что работаешь на парней, которые платили за «Мстителя».
В ее взгляде промелькнул фотоэлектрический разряд.
– В бизнесе я никогда не вру, Горди. Неделю спустя она ушла из Cassetti.
С этого момента их роли определились. Стэнго был фантазером, бесконечно фонтанирующим идеями. Горди – приросшим к стулу производственным программистом. Юлани могла околдовать любого скрягу так, чтобы он с радостью мог расстаться с наличными. Ее улыбка обезоруживала.
Из экономии Юлани переехала к Горди.
Впервые кто-то ждал его дома. Они болтали. Они смотрели кино и ели пиццу. Они занимались любовью ночью, утром и днем, спали урывками, просыпались, чтобы отправиться на работу, перехватить что-нибудь из еды или снова заняться любовью. Горди пахал как лошадь: восемнадцать, иногда двадцать часов без перерыва. Но время искажалось, когда они оказывались вместе.
Он никогда еще не был так счастлив.
Затем она продала технологию зрительных иллюзий и смогла позволить себе собственную квартиру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
