Через год, когда Егорову стукнуло всего лишь 37 лет, его отправили на пенсию. Но баклуши он не бил, работая в разных местах и на разных должностях. Причем бросало его, что называется, то вверх, то вниз: то он сидел в кресле председателя колхоза, то вставал за прилавок в сельпо в качестве рядового продавца, то слесарил, а то был начальником самой короткой железной дороги (шла от станции Рудня до молочно-консервного комбината). А параллельно, пользуясь своей всенародной славой, Егоров выбивал для своего родного района все, что можно: технику, продукты, учебные пособия, запчасти для автопарка и т. д. и т. п. Короче, был главным снабженцем Руднянского района.
Во время празднования 30-летия Победы первый секретарь Руднянского обкома партии презентовал Егорову «Волгу». Знай он, к чему это приведет, может быть, подарил бы что-нибудь другое. Заимев собственное авто, Егоров стал колесить на нем по району, причем частенько будучи навеселе. Сколько раз родственники, да и многие земляки увещевали его, чтобы не садился за руль нетрезвым, но герой их не слушал. И беда не заставила себя долго ждать. Чуть больше месяца проездил Егоров на «Волге», которая 20 июня стала могилой не только для него, но и еще для двух пассажиров: директора Руднянского молочно-консервного комбината и молодого парня, направлявшегося в сельсовет, чтобы там отпроситься на свадьбу к приятелю. На одном из участков трассы Егоров не справился с управлением и столкнулся с огромным рефрижератором, который вез в Мурманск огурцы.
Говорят, родственники собирались похоронить Егорова в родной деревне, но из Москвы пришло указание министра обороны Гречко, чтобы погибшего похоронили как героя в Смоленске. Похороны вылились в грандиозную процессию, поскольку для смолян Егоров был поистине народным героем (про таких говорят «свой в доску»).
В тот день, когда погиб Егоров, в автопарке министра внутренних дел СССР Николая Щелокова появилась крутая тачка — «Мерседес-Бенц-280-Е». Этот автомобиль был прислан фирмой «Даймлер-Бенц» советским милиционерам в рамках рекламной кампании: немцы таким образом хотели заинтересовать потенциальных покупателей из России своим товаром в преддверии Олимпийских игр-80, которые, как известно, должны были состояться в Москве. В рамках этой кампании немцы обещали безвозмездно пригнать к нам три «мерса», два из которых были оснащены приборами контроля за дорожным движением, а один был представительским. Именно этот автомобиль и попал в личный гараж Щелокова. 20 июня МВД СССР официально уведомило фирму «Даймлер-Бенц» о получении первого из обещанных автомобилей. Правда, в уведомлении не сообщалось, кому именно он достался. Стоит отметить, что в ту пору в Москве «мерсы» в личном пользовании были только у нескольких человек: например, среди артистов первым владельцем такого «коня» был киношный Остап Бендер Арчил Гомиашвили, а спустя несколько месяцев таким же автомобилем обзаведется и шахматист Анатолий Карпов.
В тот же день, 20 июня, из Одессы был срочно вызван Родион Нахапетов (он снимался там в фильме «Раба любви»). Причина вызова была не из приятных: фильм Нахапетова «На край света» в очередной раз не был принят в Госкино. Как мы помним, эта эпопея началась несколько месяцев назад, и все это время кто только не пытался разрулить возникшую ситуацию: руководство «Мосфильма», сам Нахапетов и даже автор пьесы, которая легла в основу фильма, Виктор Розов. Последний на заседании в Госкино попробовал было апеллировать к разуму киношных чиновников: «Мы согласны, фильм раздражает. Но кого раздражает? Нас с вами, то есть взрослых людей. Но ведь фильм адресован не чиновникам, а молодежи. А молодежь именно так себя и ведет, задиристо и максималистски. Не верите? У меня есть предложение. Давайте соберем молодежь, школьников, студентов и покажем им фильм. Посмотрим реакцию и тогда сделаем заключение: правдив фильм или нет».
Однако резонное предложение драматурга было отвергнуто. Чиновники были не дураки, прекрасно понимали, на чьей стороне будет успех, согласись они на такой эксперимент. В итоге была дана очередная команда кромсать ленту. В противном случае ее грозились навсегда упрятать на полку. Вот Нахапетов и вынужден был бросить съемки в Одессе и сломя голову мчаться в столицу.
Неприятностями был отмечен тот июнь и для актрисы Елены Кореневой. Она только что окончила Шукинское училище и была распределена в театр «Современник», который почти через месяц должен был отправиться на гастроли в Оренбург. Однако эти гастроли для Кореневой были под вопросом — у нее стали сдавать нервы: она испытывала постоянное беспокойство и даже панику. Затем начались настоящие срывы: она задыхалась в помещениях, садиться могла только напротив окна, на нее накатывали сильные приступы страха. Ей вдруг казалось, что она слышит, о чем думают окружающие ее люди, даже посторонние, прохожие. В один из дней, находясь на даче у Андрея Кончаловского, она до жути напугала его со сценаристом Валентином Ежовым (они работали над сценарием фильма «Сибириада»). В тот момент, когда мужчины стали вспоминать про жену кинооператора Урусевского, Кореневой внезапно померещилось, что на нее надвигается фигура незнакомой женщины, и она дико закричала. Мужчинам с трудом удалось ее успокоить. Вскоре после этого случая мама Кореневой устроила ей встречу с врачом-психоневрологом. Тот поставил ей диагноз «нервный срыв» и выписал какие-то пилюли.
Артист того же «Современника» Олег Даль вместе с женой и тещей в те дни обживали свою новую квартиру, которую им удалось обменять на ленинградскую. Переезд был хлопотным, под него Даль занял у своих знакомых три тысячи рублей. Заемщиков было трое: писатель Константин Симонов, родная сестра актера и футболист столичного «Торпедо» (Даль с детства болел за этот клуб) Алексей Еськов. Как вспоминает жена актера Е. Даль: «Первый, к кому он решил пойти, был К. Симонов. Почему — не помню. Мы сидели у Шкловских. Симоновы жили по соседству. Олег встал и пошел. Вернулся, усмехаясь: «Заставил меня расписку написать. Я вам, конечно, верю, но для порядка». Олег брал на определенный срок. Отдавал день в день. Мог отдать раньше, но ждал этого дня. Был смущен требованием Симонова. Когда возвращал долг секретарю Симонова, попросил расписку о возврате…».
Следом за Симоновым Даль расплатился с сестрой, а затем отдал деньги и Еськову. Произошло это на дне рождения последнего — 23 июня футболисту стукнуло 31 год. Причем именинник в этой ситуации вел себя благородно: когда давал в долг, не то чтобы не требовал вернуть его в определенный срок, а сказал: «Вернешь, так вернешь, а нет — ну и черт с ними». А когда Даль все-таки деньги ему принес, Еськов их даже не пересчитал. Впрочем, настоящие друзья так и должны поступать.
24 июня в Театре на Таганке состоялся специальный показ многострадального спектакля «Живой» по одноименной книге Б. Можаева. Эту пьесу таганковцы поставили еще в 1968 году, но ее премьеру запретила тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева. Однако после ее смерти в октябре 74-го таганковцы вновь воспрянули духом и сделали очередную попытку пробить спектакль — на этот раз с новым министром Петром Демичевым. Тот постановку посмотрел, но ни «да», ни «нет» не сказал, пообещав подумать. А чего было думать, когда еще в прошлом году книга Можаева «Живой» была выпущена массовым тиражом и получила одобрение критики во многих средствах массовой информации: от газеты «Комсомольская правда» до журнала «Дружба народов». И таганковцы никак не могли взять в голову, как это можно одновременно разрешать печатать произведение массовым тиражом и запрещать показывать его зрителям? Но Минкульт продолжал колебаться. А когда молчать стало уже просто неприлично, там изобрели хитрый ход: решили самым демократичным образом закамуфлировать отказ. Для этого в Москву были собраны передовики колхозного строительства, которым предложили решить судьбу спектакля. Но прежде чем допустить их на показ, с ними провели соответствующий инструктаж, где открытым текстом сказали: «Нам такая правда не нужна. Мы идем к светлому будущему и вспоминать прошлые трудности сейчас не время». А поскольку передовики были людьми партийными, а значит, ответственными, они все поняли правильно. И в день показа 24 июня пришли в театр уже хорошо подкованные. Как вспоминает исполнитель главной роли Валерий Золотухин: «Когда я вышел на сцену, просто ослеп от первых трех рядов: колхозники специально нацепили все свои награды, понимая, что они пришли на серьезное мероприятие…».
Сразу после показа состоялось обсуждение увиденного. Практически все говорившие спектакль ругали. Например, заместитель министра сельского хозяйства К. Калинин заявил: «Типично ли это явление для нашего хозяйства? Да нет же. Нет. Подождите смеяться. Я глубоко, искренне убежден, что так не могло быть. Поэтому так, как было на сцене… это не годится. Так не могло быть. Это неправда».
