— Я слышала о ней. Она — приемная дочь господина Тристана, не так ли?
— Да, это правда. Эти двое, Йон и Броня, выросли вместе и были всегда неразлучны. Обычно это не бывает так уж хорошо, — сказал Вендель задумчиво. — Два человека, не знавшие других молодых людей, не влюблявшиеся в других, встречаются обычно рано или поздно с неожиданными неприятностями. Они уподобляются козам, начиная коситься на траву по другую сторону изгороди. С этим надо закончить до супружества.
— Вот именно. Очень разумно, — сказала Анна-Грета и украдкой взглянула на него. Но он не обратил на нее внимания.
— Теперь дочь Альва тоже взрослая. Она, видимо, тоже подобного типа. Думает, как мужчина.
— Это теперь комплимент? — пробормотала Анна-Грета.
— Вообще, многих родственников нет в живых, пишет Ульвхедин. Андреаса и Габриэллы. Но они покоятся не в одном месте. Андреас похоронен рядом со своей первой женой Эли, а Габриэлла рядом с Калебом. Ирмелин и Никлас тоже умерли во время эпидемии, так что Альв ведет хозяйство как в Гростенсхольме, так и в Линде-аллее. Но в Элистранде дом не пустует: Ульвхедин и Элиса, их сын Йон и Броня. Старый дядя Тристан тоже живет там со своей Мариной.
— Не могли бы они поделить усадьбы между собой немного получше, так, чтобы никто не наступал друг другу на пятки, тогда как другие ходят в огромных пустых залах?
— Это их дело. Видишь ли, мы, родом из Людей Льда, выносливы. Моя бабушка по матери Лене еще жива. Она вдовеет много лет. Подвижна, как шутиха!
— Да. Когда я в последний раз видела вдову фру Стеге, она висела на крыше, чтобы покрыть ее новой соломой. А работник не осмеливался. У вас есть родственники и в Стокгольме, не так ли?
— Да, к северу от Стокгольма. Но Ульвхедин о них не пишет. Зато моя мать получила оттуда письмо недавно. Они все были очень взволнованы известием о том, что я встретил родичей Людей Льда в Сибири. В Норвегии тоже, естественно, были. И все они хотят помочь мне снова установить связь с таран-гайцами. Это мило с их стороны, но что они могут сделать? И все-таки… Если даже это только слова, то все равно они приятны.
— Все, что идет вам во благо, прекрасно, — сказала Анна-Грета.
— Спасибо, хорошо сказано. Обычно ты не щедра на комплименты. Да, неистовая Виллему еще живет вместе со своим Домиником. Но старый Микаэл, естественно, умер. Сын Виллему и Доминика Тенгель… Ты успеваешь следовать за мной?
— Пока да. Итак: Тенгель. Дальше!
— Он женат на Сигрид, которую я едва помню. У них сын — Дан, который должен быть взрослым теперь. Боже мой, когда я видел его в последний раз, он был мальчиком нескольких лет от роду!
Вендель призадумался. Его взгляд говорил, что им овладела меланхолия. Анна-Грета вмешалась, сказав кратко:
— Господин Вендель, не нужно опять погружаться в недостижимые мечты! Да, мы все знаем, что вашему ребенку сейчас, вероятно, шесть лет. Но как, ради всего святого, вы могли бы увидеть его когда-нибудь? Может быть, вы пойдете туда на культях?
— Я знаю, Анна-Грета. Но это ведь является желанием каждого человека — оставить после себя детей. И увидеть, как они растут. Я не оставлю.
— О, это ведь еще не поздно.
— Ты имеешь в виду — новых детей? Нет никого, кто захочет иметь мужа без ног.
— Я полагаю, самая важная часть у вас еще есть.
— Анна-Грета! Ты шокируешь меня!
— Разве? Я имела в виду мозг.
Вендель рассмеялся от всего сердца, отчасти, чтобы скрыть свое смущение.
— Ты знаешь, порой ты напоминаешь мне пятерых молоденьких девушек, которых я знал. Все было так просто, так богато и сочно. Я прислушиваюсь к…
— К чему же? Теперь вы снова погрузились в мысли!
— Нет, ничего.
Но он смотрел на роскошную фигуру Анны-Греты, когда она суетилась вокруг, помогая ему. Анна-Грета знала, кто были эти пятеро девушек. Он рассказал о них как-то вначале. Само собой разумеется, он не входил в подробности, но она чувствовала, что они значили много для него, гораздо больше, чем эта ужасная жена, которую он имел и от которой только содрогался. Девушки дали ему что-то неоценимое. Не эротический опыт, который, как она понимала, он приобрел с ними, хотя он никогда не говорил об этом открыто, но силу своей непосредственности, естественности и простой преданности. Она вздрогнула при его следующих словах.
— Ты очень умна, Анна-Грета. Тебе бы следовало учиться.
— Мне? О, вот бы наши крестьяне посудачили!
Она не сказала о том, что они уже судачили. О том, что она, Анна-Грета, была чем-то большим для молодого Венделя Грипа, чем служанка. Она помогала ему, видно, и другими способами.
Анна-Грета предоставила им возможность судачить. Что у господина Венделя и у нее было общим, не касалось никого. Им совсем не обязательно было знать о том, как они шутили друг с другом или о депрессии господина Венделя, которую она вынуждена была облегчать небрежно брошенным словом, а иногда и крепким шлепком по плечу. Им не обязательно было знать о ее чувстве неудовлетворенности, о ее страстном желании быть приятной и милой барышней, на которую господин Вендель хотел бы смотреть без конца.
Но ведь у каждого своя гордость!
14
— Матушка, — спросил Вендель однажды под Рождество, — должен ли я считать себя женатым человеком или нет?
Кристина оторвала взгляд от тесемок на наволочке и с надеждой взглянула на него.
— Нет, мой друг, тебе не следует считать себя таким. Насколько я поняла, это венчание в ледяной пустыне проходило довольно небрежно.
— Так оно и было.
— А затем они постарались отделаться от тебя. Твоя так называемая супруга не очень-то была заинтересована в продолжении супружества. Или нет?
— Совсем не заинтересована. И я, собственно, никогда не был влюблен. По-настоящему.
— Я только не понимаю, как эта женщина-шаман до такой степени могла тебя околдовать, что ты не устоял перед ее дочерью. Мне кажется, будто все это взято из какой-то сказки.
— О, матушка, вы не знаете могущества шамана! Кроме того, она же сама была из Людей Льда. Но мне она нравилась. Тун-ши, шаман. А еще больше ее муж. Но дочь Синсив была чертовой бабой.
— Не употребляй таких ужасных выражений, Вендель! Но ты определенно можешь считать себя холостяком. Что ты задумал?
— Нет, ничего особенного.
Его мать украдкой взглянула на него и сказала тактично:
— Только будь осторожен, дорогой! Тебе не подобает ухаживать за дворянками.
— Спасибо, я это знаю. На этом я обжегся в Тобольске. Нет, я совсем не думал о дворянках.
Кристина сказала:
— Что бы ты ни задумал, думай быстро! Потому что господин Корфитц уже думает о переезде.
— Куда?
— Это он еще не решил. Возможно, в Гладсакс. Ведь все замки семьи конфискованы королевской властью. Но мы должны переселиться вместе с ними, господа этого категорически хотят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
