— Не говорит, — произносит Горин, начальник службы безопасности Олега.
— Выйдите все, — киваю пацанам, оставаясь с «терпилой» тет-а-тет.
Беру деревянный стул и устраиваюсь напротив ублюдка. Долго рассматриваю противника, скользя взглядом с головы до ног. Отворачиваюсь в сторону, сплевывая ком, заставляющий першить горло. Только бы не убить этого поца.
— Знаешь кто я? — говорю достаточно тихо, но получается всё равно громко.
— Знаю, — отвечает ублюдок, заглядывая в мои глаза.
— Значит понимаешь, что твой единственный шанс остаться в живых — это я.
— Я не буду говорить.
— Тебе нечего терять? — спрашиваю я и мразь отрицательно кивает головой.
Я срываюсь с места, хватаю стул и с размаху бью по мужской спине. Удар за ударом, пока от стула не остаются одни ножки, которые я сразу же отбрасываю в сторону. Делаю паузу, пытаясь отдышаться. Вдох… Выдох.
— Слушай сюда, гнида. Если ты не расскажешь, чью прикрываешь жопу, то я подниму всё твое генеалогическое дерево и уничтожу всю семью. Достану каждого родственника, выкопаю из земли и похороню заново, вместе с теми, кто еще не успел сдохнуть. Ты меня понял? — хватаю за волосы на голове и со всей силы тяну их назад, вызывая гримасу боли на лице храброго ублюдка. — Говори. Ну! Я не слышу. Если скажешь, обещаю, ты будешь жить. Я дам тебе денег, и ты сможешь уехать, если нет, убью прямо сейчас.
Достаю из кармана раскладной нож и подношу лезвие к горлу, слегка надавливая на кадык. Усиливаю нажим, оставляя красную полосу. Ещё сильнее, ещё.
— Имя, — сжимаю челюсти, доходя до точки кипения. — Ну!
— Слепой, — хрипит ублюдок. — Я всё скажу, только пообещай, что не тронешь мою семью.
Ухмыляюсь, одобрительно кивая головой. Не трону. Если эта мразь не врёт, то всё будет так, как я и говорил.
Выхожу из подвала, встречаясь на входе с Олегом. Сокол бросает в мою сторону вопросительный взгляд и тянет за руку, на улицу. Смотрит на меня с каким-то укором в глазах, но ничего не спрашивает, ожидая, когда я первым заведу диалог.
Тянусь к пачке сигарет и зажимаю одну между губ, долго чиркая колёсиком зажигалки. Глубоко затягиваюсь, ощущая, как лёгкие наполняются сизым дымом. Никотин разносится по крови, немного расслабляя тело и успокаивая нервы.
— Он назвал имя и расскажет где искать.
— Кто? — спрашивает Олег, сгорая от нетерпения.
— Слепой. Ты знаешь его?
Сокол одобрительно кивает головой, а затем тоже закуривает сигарету, отрешённо смотря перед собой. Я вижу, как трясутся его руки. Вижу, как высоко вздымается грудь и белеет лицо. Если бы я не знал родного отца, то подумал, что он увидел призрака, что испугался…
— Кто этот человек? — Сокол не реагирует и тогда я цепляюсь руками за его плечи и пару раз встряхиваю. — Кто этот человек, Олег? Ты меня слышишь?
— Слышу, — наконец-то он реагирует, поднимая взгляд. — Этот человек давно покойник.
— Не понял? Объясни.
— Семь лет назад мы со Зверем пересекались со Слепым. Он заставил нас провернуть одно дело, связанное с наркотой. Мы перевезли груз, а затем Зверь должен был вальнуть Слепого и всю его шайку.
— Как это? Должен? Не убил?
— Я не знаю, — пожимает плечами Олег.
— А кто знает?
— Никто. Уже никто, — вздыхает Олег. — Если бы я мог спросить у Зверя, то спросил, но его уже год, как нет в живых.
— Отец Маши умер?
— Да, — подтверждает Сокол, подкуривая ещё одну сигарету.
— Я не знал, — отхожу в сторону, пытаясь переосмыслить новость.
Откуда мне было знать? Семь лет я провел за бугром. В ус не дул все эти годы, стараясь не вспоминать Одессу и людей, живущих в этом городе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ладно, допустим он выжил семь лет назад. Но почему сейчас? Почему он решил мстить, спустя годы, Олег? — в моей голове не укладывается информация. Бред какой-то. Чего ждал этот ублюдок? Почему раньше не предпринимал никаких шагов?
— Скорее всего, он ждал, — отвечает Олег.
— Чего ждал?
— Твоего возвращения, — тихо протягивает, опуская взгляд вниз. — Он знал, что у меня есть сын, наследник, самый важный человек в моей жизни, но не мог его найти. О твоём местонахождении, кроме меня, никто не знал, сын.
— Бред какой-то, — смеюсь я, не веря в этот абсурд. — Почему именно я?
— Потому что мы со Зверем убили всю его семью, в том числе и сына…
— Пиздец, — хватаюсь за голову и отхожу в сторону. — Ну надо же! Только подумать: моего возвращения ждали целых семь лет! Семь грёбаных лет!
— Успокойся, Макс. На этот раз, это точно конец. Я закопаю его.
— А мне уже похуй, Олег. Девушка, которую я люблю, находится при смерти. Мне теперь насрать, понимаешь? Все твои разборки, все твои расклады. Вся эта месть. Мне похуй.
Глава 53
Карина
Больничные стены тяготят сердце. Я смиренно лежу на койке, пытаясь не роптать на врачей и их предписания. Капельницы, уколы, перевязки. Как же всё достало, а?! Каждый день похож на предыдущий. Сегодня среда или четверг? Утро или вечер? Не важно, как и не важно то, что мой организм справился со смертельной угрозой и теперь я уверено иду на поправку. Жизнь не имеет смысла без него. Я так хочу увидеть Максима, хочу услышать его низкий голос и ощутить терпкий запах. Но он не приходит. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Его больше нет в моей жизни, что нельзя сказать о сердце. Там только он.
— Почему он не приходит, мам? — заглядываю в печальные глаза и ловлю каждый импульс, скользящий вдоль позвоночника.
— Доченька, ну, может хватит уже? Ты постоянно спрашиваешь об этом человеке.
— И буду! — пытаюсь кричать, но голос предательски дрожит, а вместе с ним — руки.
Хочу коснуться женского плеча, хочу схватиться пальцами за запястье, но тщетно. Стоит оторвать от кровати ладонь, как она с какой-то тяжестью падает обратно.
— Карина, пожалуйста, не надо рвать материнское сердце. Мне больно смотреть, как ты сходишь с ума, — мама падает передо мной на колени и, ухватившись за мою руку, подносит к своим губам. — Доченька, ты жива и это самое главное. Не думай о нём, не вспоминай. Поставь точку в этой истории. Всё закончилось.
— Мама, я хочу увидеть его. Хочу поговорить с Максимом. Пожалуйста, дай мой телефон, — понижаю голос и смягчаю тон, но не работает.
Антонина Романовна — скала, а не человек. Её не трогают мои слёзы, не трогают просьбы, а я так устала просить. Знаю, родители хотят уберечь меня от целого мира, но зачем мне такая опека, если Максим и есть мир, мой мир. Без него трудно дышать, есть, пить. Я просто умираю. Не физически, нет. Умираю морально, душой.
За день до выписки ко мне в палату приходит полицейский. Мужчина средних лет, одетый как обычный гражданский человек, представляется и показывает удовлетворение. Заручившись поддержкой лечащего врача, он демонстративно разворачивает какие-то бумажки и, зажав между пальцев шариковую ручку, решается устроить мне допрос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Карина Владимировна, расскажите, пожалуйста, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Соколовским?
