Разговор длился уже около получаса. Шейх, облаченный в арабские одеяния согласно своему высокому по местным меркам сану — он куратор международных нефтяных проектов, в которых принимает деятельное участие государство Объединенные Арабские Эмираты, — ровесник по возрасту визитера, легким жестом отправил Руслана, переводившего до этого момента с арабского, и своего более молодого соплеменника за дверь, решив, таким образом, остаться наедине с европейцем.
— Мы с вами, господин Голубев, деловые люди, — переходя на добротный английский, сказал шейх. — Так что давайте не будем терять времени на цветистые речи.
— Я вас внимательно слушаю, Ваше Высочество, — чуть подавшись в кресле вперед, сказал бизнесмен (числящийся, кстати, до настоящего времени, как "заложник", человек, которого неизвестные лица похитили в Чечне, в городе Грозном, чье местонахождение не известно российским спецслужбам, за которого требуют через сеть посредников большой денежный выкуп и про которого вообще неизвестно, по крайней мере в Москве, где его держат похитители, на каком он свете находится все еще на этом или уже на том).
— Вы и ваши друзья, господин Голубев, ваши знакомые из русских спецслужб и наши братья из Чечни осуществили удачную акцию, выведя вас заранее из под возможного удара, — задумчиво перебирая янтарные четки, сказал шейх. — Это была хорошая придумка, я говорю о вашем мнимом похищении. Вам удалось исчезнуть из поля зрения ваших спецслужб в самый пиковый момент. Вы очень умны и предприимчивы, господин Голубев.
— Благодарю вас, Ваше Высочество. — Со стороны российского бизнесмена последовал глубокий кивок. — Благодарю вас за помощь, которая была мне оказана. У меня не возникло никаких проблем по всему маршруту следования. Благодарю за "борт", который ждал меня в аэропорту Баку, за то, что удалось сохранить инкогнито и за то гостеприимство, которое вы мне здесь оказываете.
— Пустое, не стоит даже благодарить, — благодушно произнес араб. — Мы знаем вас давно, вы наш искренний и преданный друг. Мы умеем ценить друзей, пусть даже они не придерживаются одной с нами веры в Аллаха, Великого и Всемогущего.
Шейх, молитвенно вздев очи горе и, проведя ладонями по лицу с небольшой аккуратной бородкой, продолжил после небольшой паузы:
— Мы ценим приложенные вами ранее усилия к тому, чтобы передать контроль над грозненской нефтью нашим чеченским братьям, тем из них, кто сможет разумно распорядиться этим ресурсом. Благодаря вам и некоторым вашим и нашим московским друзьям этот процесс развивается в позитивном для нас всех направлении.
Голубев почтительно и в то же время согласно кивнул.
— Мы также ценим ваши инвестиции в Эмираты, в нашу недвижимость и растущую инфраструктуру. Вы ведь вложили немало своих личных средств?
— Примерно пятьдесят миллионов долларов, Ваше Высочество.
— И привели за собой еще ряд инвесторов из России. Я уверен, что сделанные вами инвестиции принесут вам изрядную прибыль: у нас очень и очень динамичный рынок.
— Я, как бизнесмен, тоже в этом уверен, Ваше Высочество, — сказал Вадим Анатольевич. — Достаточно одного взгляда в окно, чтобы убедиться, как быстро здесь все меняется, какие впечатляющие преобразования здесь происходят под вашим чутким и умелым руководством.
— На все воля Всевышнего.
Голубев, который не раз и не два уже вел переговоры с арабами крупного калибра, почтительно склонил голову, ожидая, когда один из местных шейхов, которого он в разговоре повысил в ранге, называя его почти по королевски — "Ваше Высочество", соизволит продолжить этот крайне важный разговор.
— Господин Голубев, я думаю, не стоит останавливаться на полдороге, — вновь опустив на него глаза, сказал шейх. — Как известно, доход не бывает без хлопот… Согласны?
— Кому, как не бизнесмену, это знать, — вежливо улыбнулся Вадим Анатольевич.
Пальцы шейха вдруг замерли, прекратив свое общение с янтарными четками.
— Я уже говорил вам, господин Голубев, что м ы готовы выкупить принадлежащие лично вам и вашим деловым партнерам доли в двух нефтяных компаниях, которые на настоящий момент времени фактически отделены от материнской компании "Ространснефть".
— Да, Ваше Высочество, эту тему мы обсуждали с вами в ходе наших прошлых бесед.
— Реестры, как я понимаю, вместе с сертификатами акций вывезены за пределы России?
— Да, это так.
— Оригиналы субарендных договоров и правительственных распоряжений, а также прочие столь же важные с юридической и международной правовой точки зрения…
— Хранятся в сейфах одного из европейских банков, — поняв, к чему клонит его собеседник, сказал Голубев. — Но доступ к этим действительно важным документам сейчас затруднен.
— Гм… Ваш президент не раз говорил, что и он, и ваше правительство приветствуют иностранные инвестиции в российскую экономику.
— Боюсь, Ваше Высочество, что к нашему случаю это не относится. Кое кому в России не понравится, что более чем четвертью акций "Ространснефти", то есть фактически блокирующим пакетом, будут на протяжении долгих лет распоряжаться офшорные компании. Кто бы за ними ни стоял… Они возбудят еще одно "дело ЮКОСа", короче говоря, отнюдь не будут сидеть сложа руки.
— Мы способны нанять самых лучших адвокатов, — глядя чуть в сторону, сказал шейх. — Если у людей, которых мы поставим управлять этими компаниями, одним из них наверняка будете вы, господин Голубев, будут на руках веские юридические аргументы, мы, действуя через международные суды, заставим Россию в этом случае считаться и с нашими интересами.
Они немного помолчали, затем шейх, словно только сейчас заметил эту вещицу, и как будто у него самого никогда ничего похожего не было, глядя на лежащую на подлокотнике руку российского бизнесмена, статус которого пока оставался до конца не проясненным, сказал:
— Какая интересная вещь.
В апартаментах, где протекала их беседа, на какие то мгновения повисла тишина. Шейха явно заинтересовал перстень, надетый на средний палец правой руки визитера. Это была массивная золотая печатка с платформой из платины, украшенной сплетенными меж собой — чем то похоже на завитки арабской вязи — золотыми же буквами "В" и "Г" и ограненным бриллиантом голубого окраса примерно в семь карат. Да, вещица симпатичная, слов нет. Но, с другой стороны, по меркам местных падких на золото и камушки нуворишей — безделушка, сущий пустяк.
Что должен был сделать Голубев или любой другой человек, оказавшийся на его месте? Конечно же, немедленно снять перстень с пальца и немедленно презентовать собеседнику: вот, Ваше Высочество, он ваш, берите, какие могут быть разговоры… Хотя шейхи и эмиры здесь порядком европеизировались, но Восток есть Восток: любят здесь бакшиш, да и на цацки разные здесь до сих пор падки. Потому что, поступи человек по другому, и… и он более никогда не переступит порог этого жилища, будь то бедная сакля или дворец самого эмира.
— Ваше Высочество, — выдержав паузу, сказал Голубев. — Я непременно подарю вам этот перстень в знак моего крайнего к вам уважения. Но вместе с остальными перстнями из той же коллекции, за которыми я намерен отправиться уже в самом скором времени.
Глава 22 Признание чекиста товарищу Верховному, или коготок увяз — всей птичке пропасть…
Сценариста доставили в балашихинскую учебку, где уже вторые сутки подряд кололи взятого ранее у "Братиславской" майора госбезопасности Трофимова, сотрудника Отдела специальных программ ФСБ.
Имеющий специальную подготовку медик, приданный двум "особистам" и спецпрокурору Нечаеву, — по прозвищу Торквемада — сначала обследовал свеженького "клиента", затем ввел ему в вену дозу "антидота", чтобы Юрий Николаевич смог поскорее прийти в себя.
После этого померил пульс, посветил фонариком карандашом в глаза своему подопечному, проверяя зрачки и роговичный рефлекс.
Через час примерно он вернулся в медблок, куда временно поместили задержанного, но уже не один, а с двумя крепкими мужчинами. Сделал еще один укол, после которого, спустя всего несколько секунд, Юрий Николаевич довольно быстро пришел в сознание.
— Что… что происходит?! — глядя слегка замутненным взглядом на медика и двух "особистов", произнес Сценарист. — Черт… Где я? Кто вы такие?! Эй… я вас спрашиваю!
Медик удовлетворенно покивал головой: все реакции клиента не выходят за пределы нормы.
— Да что же это… — дернув правой рукой, которая была прикована цепочкой к металлической ноге кушетки, зло произнес Сценарист, который постепенно возвращал себе способность ориентироваться во времени и пространстве. — Вы кто?! Менты? Из милиции?! Где я? Больница? Эй, вы!! Да вы… вы хоть знаете, кто я такой?!
— Знаем, — сказал один из "особистов". — Поэтому вас сюда и привезли.
