Легендарным амазонкам приписывались качества превосходных наездниц, воительниц и соблазнительниц. Их очарованию историки древности отводили отдельные главы, писали отдельные поэмы. Так или иначе, небольшие полудикие женские племена умудрялись наводить ужас на мегаполисы того времени, потому остались неразгаданной тайной. Участвовавшие в битвах с амазонками солдаты рассказывали, что эти женщины бесстрашны и свирепы как фурии, их невозможно заставить отступить, их нельзя обернуть в бегство. Победить же амазонок можно лишь перебив всех до единой.
— Говорят, амазонки выжигали себе правую грудь. Чтобы тетиву было удобнее натягивать.
Александр услышал слова друга и рассмеялся:
— Думаю, это бред. Возможно, отдельные племена, или даже отдельные женщины и выжигали себе грудь, но не думаю, что это было популярным у всех амазонок.
— Почему ж? Ведь с грудью…
— Да причем тут грудь-то? Уж не думаешь ли ты, что у всех амазонок древности грудь была как у Памелы Андерсон?
— Но тетиву с грудью даже меньшего размера натягивать гораздо неудобнее!
Александр вновь расхохотался:
— Ради спортивного интереса приделай себе что-нибудь наподобие груди и попробуй поупражняться с луком. Ты поймешь, что грудь вовсе не мешает. Ну, если и мешает, то не настолько, чтобы отрезать ее. В нашем мире спортсменки по стрельбе из лука не прибегают к уродованию собственных прелестей. К тому же амазонки носили доспехи, плотно прижимающие грудь, так что выпячивалась она не больше, чем грудь накаченных мужиков.
— Откуда ты все это знаешь-то?
— Книжки читаю. Да еще здравым смыслом руковожусь.
— Уж не книжки ли летописцев того времени? — Николай сощурил глаза. — Поликлет[12], например, в своих работах не отступал от канонов красоты, о чем и писал в «Каноне» при выводе цифрового закона идеальных пропорций человеческого тела. А его статуя «Раненая амазонка» изображает женщину с обеими грудями. Зато Диодор Сицилийский[13] четко писал об амазонках: «Девушкам прижигали груди, чтобы они не мешали во время битвы». Поликлет был теоретиком искусства, а Диодор Сицилийский — теоретиком науки. Историку верить надежнее, чем какому-то скульптору.
— А как же скульптура Кресилая «Амазонка»? Что-то не припомню там изуродованной женщины.
— Кресилай[14] — современник Поликлета. В их эпоху существовали строгие понятия о красоте. Они не хронисты, пойми, не историки. В своих работах они не стремились отобразить историческую подлинность.
— Это твое лично мнение, — был не согласен Александр.
— Отнюдь. Это мнение многих ученых. Само слово «амазонка» в переводе означает «безгрудая».
— И все же ты попробуй проделать эксперимент с приделыванием груди, — посоветовал Александр. — Поймешь, что вовсе необязательно ее отрезать.
— Неужто ты приделывал себе женскую грудь, раз так уверенно об это говоришь? — Наступила очередь Николая хохотать.
— Нет, не приделывал. Я когда-то занимался спортивной стрельбой из лука, а вместе со мной занимались девушки. Девушки, заметь, которым есть чем гордиться! — Александр жестами дал понять, чем именно гордились те девушки. — Что-то не припомню их жалоб по поводу груди.
— Ну ты сравнил! Современный спортивный лук и лук времен амазонок — это как серп и уборочный комбайн!
— Лук всегда остается луком, — поучительно сказал Александр, подняв указательный палец вверх. — А женщина всегда остается женщиной. Добровольно лишать себя своей красоты — подчас единственной ценности — ни одна не согласится. Более того, существовавший в те времена куль женщины, характерный обожествлением женского существа и женской первозданной красоты, не принимал никаких физических отклонений в эталонном женском образе. Ни естественных отклонений, ни искусственных.
— Добровольно амазонок груди не лишали. Девушкам прижигали грудь, когда они были еще молодыми, детьми фактически. Насильно, иными словами. За одно отсутствие груди являлось своеобразным опознавательным знаком в среде амазонок. А упомянутый тобою культ женщины, матриархальные настроения — далеко не повсеместное явление.
— Но если они жили в племенах наравне с мужчинами, то как мужчины могли позволить такие изуверства над телами своих же дочерей и жен?
Николай фыркнул.
— Давай доберемся до места, а там спросим непосредственно у самих амазонок, как обстояли и ныне обстоят дела, хорошо?
Александр кивнул, соглашаясь. Держась на расстоянии десятка метров от черных всадников Фобоса и Деймоса, друзья скакали выполнить второе поручение Танатоса из трех. Похитить пояс Ипполиты — вот что они должны выполнить.
Фермодонт появился в поле зрения на исходе второго дня пути, после того как было преодолено непонятное расстояние (непонятное, потому что и расстояние, и время в подземном мире имеют совершенно другие свойства, нежели на поверхности. Так, проведя всего день верхом, ты можешь преодолеть половину кругосветного пути, но, с другой стороны, находясь в пути неделю, отдалишься от точки выезда незначительно. Археологи вскоре решили, что все зависит от выбора дороги. Пойдешь по одной дороге, время и расстояние будут иметь одни свойства. Пойдешь по другой, пусть параллельной первой — и время, и расстояние изменятся). Река была не очень широкой, но довольно глубокой, о чем свидетельствовало ее спокойное и быстрое течение. Не говоря ни слова, Фобос и Деймос направили коней к системе высоких остроконечных скал, вершины которых терялись в тумане на высоте. Археологи последовали за ними, и вскоре четверка всадников въехала в грот, дающий начало узкому туннелю под руслом Фермодонта. Спрашивать о мостах друзья не стали.
— Слушай, мне тут кое-что вспомнилось, — улыбался Александр. — Вот подумай, как в пятницу ясным солнечным вечером человек может пройти по Москве от Кремля до зоопарка, и притом никого не увидеть, да к тому же остаться совершенно незамеченным для других людей? Никто не страдал слепотой, и этот человек шел пешком.
— Он был человеком-невидимкой, — предположил Николай.
— Неверно.
Они остановились у входа в туннель. Пришлось спешиться, чтобы ненароком не разбить голову о низкий свод туннеля. Коней вели под уздцы. Там, где по предположению Александра, прямо над путниками должна находиться середина реки, Николай вдруг вскрикнул и подозвал приятеля. Осветив стену туннеля небольшим факелом, Николай ткнул в то, что привлекло его внимание.
Александр с интересом уставился на надпись, начертанную чем-то вроде химического карандаша. Поначалу он в странных символах не увидел ничего необычного, лишь бессвязный набор каких-то загогулин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
