Или валерьянка подействовала, или самовнушение, но эта мысль подбодрила его.
«Так и скажу. Они пришли, я позвонил, но они больше не явились. Моей вины нет ни перед ним, ни перед ними. Воистину, и кривыми ногами можно идти по ровной дороге».
Он оживился, на бледном лице появился румянец.
— Так чем могу быть полезен? Что вы, молодые люди, от меня хотели?
— Оживить Марка, — сказала Роза.
— Как, еще не всё? — Яков Соломонович округлил глаза.
Молодёжь рассмеялась. Девушка показала на своего спутника:
— Сейчас он официально мёртв, но надо сделать так, чтобы это признали ошибкой. Надо вернуть Марка к жизни, и для этого нужна ваша помощь, как специалиста.
— Опять за рыбу гроши! А моё медицинское заключение?
— Всё подстроено, и это легко доказать. На обгоревшем трупе был чип? Был. Так вот, та личка не Марка. Поверьте, вашей вины в том, что случилось, нет. Помогите нам.
— И что я должен сделать?
— Если сделать анализ ДНК живого Кариди и содержимого его экстренного запаса Банка крови, то всё встанет на свои места. Дадите новое заключение, что вот этот с корявым лицом действительно является инспектором Марком Кариди 2018-го года рождения, полным здоровья и сил. В общем, подтвердите, что это именно наш Марк, пожалуйста. Если согласны, приступим с завтрашнего дня.
— Тут такое дело… Но кто же позволит, Роза? — Яков Соломонович напрягся.
Он повернулся к Марку.
— Марк, я не знаю, стоит ли… и как это сделать? Есть одно обстоятельство…
— Дорогой Яков Соломонович, — перебила его Роза, — вы только проведите экспертизу ДНК и всё. Сделайте что нужно, а дальше мы сами. Хорошо?
Она говорила таким ласковым голосом, что казалось, вот-вот погладит Липсица по голове словно ребёнка. Спорить с ней было бесполезно, и тот кивнул головой в знак согласия и смиренно опустил голову.
— Вот и славно. А сейчас нам надо идти.
И уже в дверях, уходя, добавила:
— Будем завтра в это же время.
И закрыла за собой дверь.
Яков Соломонович держал потными руками телефонную трубку так близко ко рту, будто боялся, что сказанное им прохожие прочтут по губам.
— Это я.
Его голос дрожал и срывался. Держась, чтобы не упасть, за дверь телефонной будки, он никак не мог побороть дрожь, бившую его изнутри.
— Говорите, — услышал голос в трубке.
— Они были у меня.
Возникшая пауза зазвенела в ушах. Она была не долгой, но за это время ручьи пота водопадами текли с седых висков Якова Соломоновича.
— Так, понятно. Когда?
— Сегодня… только что.
— Дальше.
— Это они…
Он сбивался. Держащая трубку рука дрожала. Голос на том конце провода был спокоен.
— Это я уже понял. Вы знаете, что мне надо?
— Да-да, конечно знаю.
Он немного помолчал, вытер пот вместе с накатившими слезами и, наконец, сказал в трубку:
— Они завтра придут снова. В это же время.
И быстро положил трубку на рычаг.
* * *
— Я просил купить без сахара, — раздражённо буркнул Хромой. — Эту гадость пьёт исключительно био-мусор.
— Вот и пей, — ухмыляясь, парировал напарник.
Так они пререкались вот уже больше часа. Труп Чёрного увезли ещё вчера, и теперь они без явного интереса наблюдали за тем, как бригада экспертов почти до винтика разбирает спортивный «Нагано». Обоим было откровенно скучно. Они сидели в служебном электрокаре, и Хромой отрешённо разглядывал сквозь солнечные очки молоденькую девушку-эксперта, склонившуюся у стены над большим пятном засохшей крови.
— Как тебе та пышечка? — спросил он напарника, высокого худощавого шатена в светлом болоньевом плаще.
Тот почти дремал, прикрыв глаза широкополой шляпой. Он выглядел моложе Хромого и был довольно симпатичным сукиным сыном. Потому и нравился женщинам. Потому и презирал окружающий мир.
— Куда тебе, Альфред. Пора уже ноги в тазике греть по вечерам, а не на девчонок пялиться.
Напарника звали Пьер, и он был «утилизатором». Хладнокровным и циничным. Несмотря на молодость, считался настоящим профессионалом, и Хромому приходилось молчаливо терпеть его хамский тон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, ты и фрукт, — тихо прорычал Хромой. — Не понимаю, как я тебя терплю?
— Была у меня недавно одна история. С такой же, как эта… — Пьер намеренно пропустил брошенный упрек мимо ушей.
Он приподнялся на пассажирском кресле, сдвинул шляпу на затылок и продолжил:
— Приглянулась как-то мне такая пышечка-криминалист из пятого экспертного отдела. Симпапулька. Но недоступная… меня аж трясло, когда я сталкивался с ней в коридоре. Запах такой от нее шел приятный. Лаванды. Одним словом — влип по уши. Запал на нее так, что даже снилась пару раз. Такая светленькая, чистенькая, как куколка. Ты ее может тоже видел в управе. Так вот, решил я — познакомлюсь, во что бы то ни стало, а там будь что будет. И понеслось. Один раз подмигнул ей — она отвернулась, аж фыркнула. Эх…сучка! В другой раз улыбнулся — ноль реакции. И так продолжался месяц. Месяц! И вот как-то раз, так же как сегодня, на выезде столкнулись мы с ней нос к носу. Смотрю — глаза в пол воткнула и краской заливается. Мне потом ее коллеги из группы говорят — мной интересовалась. Представляешь? Спрашивала кто, да что… в общем, клюнула на меня. Так, думаю, растопил лед. Теперь точно моя будет. Решил дальше действовать настойчивее. Неделю поджидал ее на Главной Площади под Черной Башней. Чтоб эффект случайности и неожиданности получился. Тогда они лучше ведутся. Но столкнулись не там, а после службы. В центре Мегаполис-Сити. И точно — совсем случайно. Увидела меня — чуть в обморок не упала. Предложил подвезти, она согласилась. Ну, Хромой, дальше тебе не интересно будет…
И Пьер презрительно расхохотался.
— Вот ты, Пьер, молодой ты дурак, — недовольно скривился Хромой.
— Ладно, слушай дальше, — хамовито продолжил напарник. — Там, в машине и случилось у нас всё. Ну, ты понимаешь? Оказывается, она сама давно этого хотела. Давно ко мне не ровно дышала. Прямо сохла по мне. Вот такая пышечка была.
Он замолчал и опять накрыл лицо шляпой, намереваясь заснуть.
— А дальше? — нетерпеливо спросил Хромой.
— Что дальше? — удивленно переспросил Пьер, опуская шляпу на глаза.
— Ну, дальше… чем закончилось?
— Ничем, — небрежно бросил напарник, и его глаза опять скрылись под фетровыми полями.
— Как это? — не понял Хромой.
— Так, ничем, — послышалось из-под шляпы.
Пьер устало зевнул. Было видно, что его утомила затянувшаяся беседа. Они редко разговаривали так долго, а историями делились и того реже.
— Она исчезла куда-то, — добавил он бесстрастно. — Потом выяснилось, что пыталась покончить с собой. Сейчас таких случаев много. Суета, стресс, нервы…
Хромой понял, больше он от напарника не услышит ничего. Лимит общения на сегодня был исчерпан. Он скрестил руки на груди, удобнее устроился в водительском кресле и, прикрыв глаза, тоже задремал.
Его разбудил незнакомый голос. Он проснулся и в зеркале заднего вида увидел светло-серые глаза:
— Доброе утро всем, — глаза дружески улыбались.
— Вы… это откуда? — обескуражено выдавил из себя сонный Хромой.
— По поручению Агаты Грейс, — уверенно произнесли с заднего сидения. — Ознакомьтесь с предписанием.
— Что? — вырвалось у проснувшегося Пьера.
Между кресел показалась рука с протянутым документом, и Хромой принялся читать:
— Предъявитель… с целях государственной безопасности… — Хромой тянул слова, внимательно вчитываясь в написанное. Закончив, повернулся к человеку сзади.
— Моё имя Алекс. Вы здесь закончили?
— Да-а, как бы… вроде того.
— Значит едем.
Хромой не мог взять в толк, как смог этот пижон так просто из ниоткуда, вдруг появиться на заднем сидении его спецкара.
— Не объясни… те, нам…? Господин Алекс… — начал он.
— Потом, — сдержано перебил незнакомец, — …может быть. Не время для объяснений. С сегодняшнего дня вы в моём распоряжении.
