Она пригубила свой бокал.
– Я знаю, тебе сейчас трудно в это поверить, но уверяю тебя, это пройдет. Через несколько недель у него все это кончится. Жены всегда берут верх. Поверь мне, я знаю. Мне так часто приходилось уступать им! Подожди, когда появятся признаки. Он начнет приходить домой засветло, а когда среди ночи вдруг зазвонит телефон, его это будет пугать не меньше, чем тебя. Он начнет прижиматься к тебе в постели и спрашивать, приняла ли ты овалтин. Вот тогда ты и вспоминай про домашние блюда. Пара изысканных ужинов у камина с кое-чем особенным на десерт, и твоему козлику захочется видеть тебя дома. А если не захочется, вот тогда и надо будет думать о непреодолимых различиях, а не теперь. Поверь старушке Мел.
Впервые, наверное, за несколько дней Лиз рассмеялась.
– Но я не знаю, смогу ли не обращать на это внимания. Неопределенность страшнее всего. Мы всегда были откровенны друг с другом, всегда обсуждали важные проблемы. Я хочу, чтобы он сознался в своей измене, если она была, и именно из-за этого он ведет себя так трусливо. Все было бы гораздо проще, если бы не было никаких секретов.
– Ты что, смеешься? Совсем наоборот! Это бы все разрушило! Никогда не спрашивай – вот единственный совет для семейной жизни, который дала мне моя мама. Папаша был кобель тот еще, но она ни разу не спросила его, верен ли он ей. Она думала, правда, выследить его, но это так понятно. А потом спросила себя, хочет ли она разрушить идеальную семью, узнав правду. И ответила себе – нет – Мел горько улыбнулась. – В следующем месяце они отмечают сороковую годовщину свадьбы.
– Но, Мел, это же ужасно! Это могло устраивать наших матерей, но ведь мы верим в открытость, честность, в то, что нужно говорить обо всем, во все другие идеалы сумасшедших шестидесятых, разве не так?
– Конечно, верим. Когда это нам удобно.
Лиз отпила вина и задумалась о том, что сказала Мел. Как бы ужасно это ни звучало, в этом была доля правды. Разве ее семейная жизнь не стоит того, чтобы за нее сражаться? Если она теперь выбросит полотенце, Дэвид, скорее всего, заменит ее какой-то двадцатилетней дурочкой, с которой он сейчас крутит любовь. Лиз начинала приходить в себя.
– Так ты считаешь, что через несколько недель все будет хорошо, да, Мел? Мел!
Но Мел не отвечала. Она неотрывно смотрела на только что вошедших в ресторан мужчину и женщину, которые стояли спиной к Лиз и ожидали, когда им укажут свободный столик. И внезапно, словно молния, Лиз пронзила догадка, почему Мел не могла оторвать от них взгляда.
Мужчина был Дэвид.
Его спутница только что села и держала в руках огромное меню. Все, что Лиз удалось разглядеть, были короткие светлые волосы и дорогой белый костюм.
Внутри у Лиз все сжалось. Теоретически эта женщина могла оказаться кем угодно, деловые обеды были у Дэвида каждый день, но инстинктивно Лиз почувствовала, что это не деловой обед. Это она. Приступ паники сжал ее грудь. Как ей быть? Что бы Мел ни говорила о том, что это надо спустить на тормозах, невозможно спокойно сидеть тут и делать вид, что ничего не случилось.
Ни он, ни она не обратили внимания на Лиз и Мел. Когда женщина повернулась к официанту, чтобы что-то спросить, Лиз с изумлением узнала в ней Бритт. Облегчение волной прокатилось по ее телу, и она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Улыбаясь, встала и направилась в их сторону, размышляя о том, почему Дэвид не упомянул, что сегодня обедает с Бритт. Ну да, ведь сегодня утром было не до этого.
Но уже за несколько футов до их стола Лиз почувствовала мускусный запах любимых духов Бритт, и на мгновение застыла, пытаясь вспомнить, где она их уже ощущала.
И вдруг истина бомбой взорвалась в мозгу Лиз с такой силой, что она едва устояла на ногах. Это был запах одежды Дэвида. И впервые с абсолютной ясностью она поняла, с кем у Дэвида роман. Это не цыпочка из отдела по связям с общественностью, не обожающая секретарша, не репортерша с игривыми глазками. Это Бритт.
Теперь и Дэвид заметил ее. Как и Мел, он сидел неподвижно и с застрявшими в горле словами наблюдал за приближением Лиз.
Никогда не спрашивай. Рецепт семейного счастья матери Мел звучал в ушах Лиз, словно дразня ее.
– Так у тебя роман с Бритт? – спросила она тихим и ясным голосом.
Дэвид ничего не ответил. И она вспомнила, что он всегда был плохим лжецом. Это была одна из черт, которые ей нравились в нем. Она думала, это значит, что ему можно верить.
– Полагаю, что это целиком ее вина. – Лиз не смотрела на Бритт. Суку Бритт. Предательницу Бритт.
Дэвид медленно поднял глаза и не схватился за спасательный круг.
– Нет, это вовсе не целиком ее вина, – его голос звучал устало. – Мне жаль, Лиз. Мне действительно жаль.
Обычно ее трудно было вывести из себя, но теперь она чувствовала, как гнев, благословенный и очищающий гнев вскипает в ней. И хотя раньше ей никогда не приходилось делать ничего подобного, она медленно и рассчитано подняла рюмку на длинной ножке и выплеснула вино в лицо Дэвиду, с удовлетворением отметив, что оно попало и на белый костюм Бритт.
Потом она услышала, как ее собственный голос удивительно спокойно произнес:
– Я думаю, что тебе лучше убраться отсюда.
Некоторое время Дэвид молчал. Если бы он только сказал: «Не надо, Лиз, давай поговорим об этом!», кто знает, может быть, их брак был бы спасен.
Но он не сказал.
– Да, – она услышала в его голосе опустошенность и поняла, что уже поздно, что, какие бы чувства он к ней ни питал, все уже позади.
– Да, – повторил он, – наверное, лучше.
Лиз обвела взглядом зал ресторана. Посетители быстро уткнулись носами в свои тарелки, но она знала, что они слышали каждое слово. Собрав в кулак все свое достоинство, она повернулась. «По крайней мере, я не ударила в грязь лицом, – пришла ей в голову неуместная мысль. – Не выглядела забитой домашней хозяйкой».
Какое-то время она ощущала себя в настолько нереальном мире, что втайне даже ожидала услышать аплодисменты. «Не будь смешной, – говорила она себе, как слепая, выходя из ресторана, – это не рекламный ролик. Это реальная жизнь». Когда Лиз поймала такси, слезы, которые она из последних сил сдерживала, молясь о том, чтобы достоинство не покинуло ее, наконец хлынули из глаз, смывая тщательно наложенную косметику и оставляя следы на ярко-желтой ткани ее любимого костюма.
Глава 15
Когда она вошла в дом, он встретил ее милосердной тишиной. Сейчас Лиз не вынесла бы встречи с Джейми и Дейзи, ей нужно было побыть одной. Мел побежала за ней и пыталась настоять на том, чтобы проводить ее до дома, но она отказалась. В жизни бывают моменты, когда никто не в силах тебе помочь, и сейчас у Лиз был такой момент. Бывают моменты, когда тебе хочется плакать, валяться в постели и предаваться собственному горю. И только потом, когда ты выплачешься, тебе захочется поговорить с кем-нибудь. И тогда ты не сможешь наговориться. Ты без конца будешь снова и снова прокручивать в памяти каждую сцену, в отчаянии вспоминать каждое слово, каждый оттенок каждого разговора из тех, что с железной неминуемостью привели тебя к несчастью.
