на моих глазах проделал тот же самый номер с Джастином и Робин, да и вообще с каждым, сейчас это прозвучало как-то особенно резко.
— Статистика людей, ведущих здоровый образ жизни, невероятно обескураживает, — продолжает он. — Большинство из нас в нее не входят. Сегодня, по прохождении тридцатидневного курса интенсивной программы, тебе это кажется невообразимым. Но там, в настоящем мире, когда ты снова вернешься к своей обычной жизни, на передний план выйдет другое. Может, ты получишь работу, о которой всегда мечтала, или встретишь мужчину всей своей жизни, и тогда позабудешь об этом только потому, что стала другой.
— Вообще-то я… — пытаюсь я что-то сказать, но Томми продолжает, подняв палец:
— Ты даже не знаешь, сколько людей говорят то же самое, когда уходят отсюда, — изрекает Томми. — А потом возвращаются — через год или даже через месяц. Алкоголизм и наркомания — коварные и серьезные заболевания, именно поэтому они так опасны.
Конечно, это омерзительно — так испортить мне настроение в последней «группе» — но я, кажется, понимаю, почему Томми так поступает. До нас то и дело доходили слухи о том, что человек сорвался или «соскочил». Но Томми пообещал нам, что если мы будем ежедневно посещать собрания, будем предельно честными, работать со своими наставниками и ежедневно кому-то помогать, то сможем выдержать. И хотя я целиком и полностью с этим согласна, но уже могу сказать, что люди вроде Веры и Робин, которые поговаривали о том, чтобы вместе открыть фирму по организации вечеринок во всевозможных голливудских клубах, относятся к этому несколько по-иному. Рэчел постоянно подчеркивала, что, если я «не хочу ничего потерять», моей «первичной целью» должен стать здоровый образ жизни, и я говорила, что вполне справлюсь. Я постоянно убеждала ее, что ей не нужно беспокоиться из-за меня, так как мне вообще никогда не нравилось пить, а уж одна мысль о коке в данный момент действительно внушает мне подлинное отвращение.
Когда Томми замолкает, я рассказываю о сообщении Тима и о том, как я счастлива, что вступила в эту новую фазу своей жизни. По окончании «группы» я подхожу к Томми, чтобы еще раз посмаковать эту новость.
— Это замечательно, Амелия, — говорит он, как будто я похвасталась, что только что опорожнила пепельницу, битком набитую окурками.
— Томми, ты, кажется, не понимаешь, — начинаю я. — В моей профессии получить предложение вести колонку в одном из крупнейших и лучших глянцевых журналов в мире значит очень и очень многое. — Я понимаю, что говорю снисходительным тоном, и это особенно неуместно, если учесть, что Томми буквально в одиночку спас мне жизнь, но мне так хочется, чтоб он заключил меня в объятия и поздравил.
Но он только спрашивает:
— Ты говоришь, что будешь писать в этой колонке о своих «безумных приключениях?» — Я киваю, и он продолжает: — Учитывая, что твоя главная теперь цель — вести здоровый образ жизни и помогать людям, я не представляю, откуда ты возьмешь все эти «безумные приключения».
Поразительно, но эта мысль не приходила мне в голову. И только я собираюсь впасть в уныние из-за того, что мне придется оставить лучшее из всех возможных предложений, о которых я могла раньше только мечтать, не успев к ней даже приступить, я вдруг понимаю, что у меня достаточно богатое прошлое, от которого можно будет оттолкнуться.
— Томми, того, что у меня уже было, хватит на десять тысяч колонок, — говорю я, и он наконец-то улыбается.
— Можешь не рассказывать, — смеется он, наконец. — Я достаточно наслушался за последний месяц!
Мы обнимаемся, и я поочередно прощаюсь со всеми, кто находится в комнате.
Робин с Питером рыдали, когда уходили. Я никогда не была ревой — ни в школе, ни в лагере. Но когда ко мне ковыляет на своих шпильках обтянутая спандексом Вера, плачет и говорит, что будет по мне скучать, я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. «Ну что, мир, — думаю я, — я иду».
Глава 17
— Не хотите, чтобы на контракт взглянул ваш адвокат? — спрашивает меня Тим, откинувшись на спинку своего кресла и положив на стол ноги в кроссовках «Конверс». Мы сидим в его угловом кабинете в пентхаусе на Сансет, намеренно нероскошном и элегантном, уставленном книгами по СМИ и политике, большинство из которых, видимо, были написаны лучшими друзьями Тима. И даже то, что он надел прекрасный полосатый костюм от Армани с кроссовками «Конверс», нисколько не уменьшает мою симпатию к нему. Однако сейчас, когда остались считанные минуты до того момента, как он станет моим боссом, во мне что-то изменилось: он больше не сводит меня с ума. Мне льстит, что Тим думает, будто я такая деловая значительная персона и даже имею собственного адвоката, но, если учесть, что у меня даже нет своего стоматолога, и я в любом случае с радостью поставлю свою подпись на пунктирной линии в контракте, я только качаю головой и знаком показываю, чтобы он дал мне ручку.
Тут в кабинет заходит издатель «Чэт», Джон Дэвис.
— Могу я одним из первых поздравить первую и единственную «Тусовщицу» «Чэт»? — спрашивает он, обнимая меня.
— Джон, вы даже не представляете, как я благодарна вам обоим за эту возможность, — отвечаю я. — Тим рассказал мне, что, когда ему пришла в голову мысль нанять меня на работу, вы сразу же ее поддержали.
— Не нужно меня благодарить, — говорит Джон. — Надеюсь, что я буду первым, кому вы пожмете руки, когда станете всемирной знаменитостью.
И хотя в данной ситуации я должна была бы ощущать сильнейшее напряжение, на меня почему-то снисходит странное спокойствие. Может, это потому, что я уже тридцать пять дней веду здоровый образ жизни — сроду бы не подумала, что такое возможно — но на самом деле я просто нисколько не сомневаюсь в своих способностях вести эту колонку. И то, что они собираются платить мне 2500 баксов в месяц, когда я буду писать, все что мне взбредет в голову — ни тебе интервью, ни прослушивания пленок — просто Божья благодать, хотя я ее вполне заслуживаю.
И пока Джон разглагольствует о том, какая это будет сенсация и что моя колонка побьет Кэндас Бушнелл, Хелен Филдинг и даже «Дьявол носит Прада», я в это время прикидываю, стоит ли говорить им о том, что я теперь веду здоровый образ жизни, поэтому не могу представить, как соединить мою новую жизнь со всеми
