Рхаррит приподнялся. Из воды поднялась чудовищная голова, более похожая на голову насекомого, чем зверя — глаза помещались по ее бокам, глядя в разные стороны, — затем погрузилась.
А мгновением позже вверх взметнулся хобот и струя воды, толстая и твердая, как бревно, ударила в пару, сшибив ее вниз.
* * *
Падая, они успели разомкнуть объятия. Анмай вошел в воду ногами вперед, а секундой позже едва не захлебнулся, сильно ударившись спиной обо что-то гладкое и твердое — похоже, об глаз рхаррита. Развернувшись и изо всех сил оттолкнувшись от него, он прянул в сторону, надеясь, что всплывет прямо у среза туннеля — до него было всего метров семь.
Едва он вынырнул, что-то тяжелое и мягкое облепило его голову и плечи, не давая дышать. Анмай яростно рванулся, разорвав пленку слизи, и одним бешеным ударом ног бросил себя к туннелю. Здесь, к счастью, оказалось неглубоко, он сразу встал и осмотрелся — Хьютай не было. Сердце его замерло, но секундой позже она тоже вынырнула у входа, как тюлень. Он подхватил ее и без слов откинул назад. Они были далеко от выхода — в туннеле с лампой — но Анмай сомневался, что выжил бы, если бы поплыл в ту сторону. Свалившись на рхаррита, он на какие-то мгновения смутил или оглушил его; наверное, лишь поэтому им вообще удалось спастись.
Они вместе стали медленно отступать, пятясь по колено в воде, таща свисавшие с их тел лохмотья слизи. Когда их спины уперлись в пьедестал лампы, Анмай почувствовал, что кожу снова начинает жечь. И тут в бассейне словно разорвался снаряд. Хобот вырвался из воды прямо напротив них и устремился вперед, как копье. Анмай смотрел, как странно медленно к его лицу приближается зияющее жерло. Он уже мог видеть покрывающие его изнутри присоски и выросты. Лишь в самое последнее мгновение он опомнился и, рванувшись в сторону, упал. Хобот врезался в купол лампы. Плотно обхватив ее, он засветился изнутри багрянцем. Хьютай взвизгнула, далеко отпрыгнув, и неловко плюхнулась в воду. Они взглянули друг на друга, потом бросились в спасительную темноту.
Туннель круто шел вверх, но вскоре делался горизонтальным. Там, где рхаррит уже не мог их достать, они обернулись, держась за руки. Едва видимый хобот сводили страшные судороги — такие же, какие сводили несчастного лемура. В бассейне бурлила вода и даже пол под ними содрогался. Вдруг, после особенно яростного спазма, раздался резкий, похожий на приглушенный выстрел звук — словно лопнуло толстое стекло, — и конец хобота сжался. Но свет не погас, он вспыхнул ярко — даже сквозь толстый слой плоти. В то же мгновение раздался шипящий, трескучий взрыв. Хобот освободился и теперь бешено бился об стены. В ослепительном свете Вэру увидел, что жерло превратилось в обугленную кровоточащую дыру.
Свет тоже стал другим — не мертвенное сияние, а яростный блеск вольтовой дуги, в котором все казалось неестественно ярким и четким. Дуга угасала, уходя вглубь монолита, и пара попятилась в туннель. Хобот исчез, теперь они слышали лишь, как яростно бурлит вода в бассейне, да время от времени от беззвучных ударов содрогался пол. На месте лампы осталась дыра, в глубине которой трещало, мерцал свет. Из нее густо шел дым, потом с негромким хлопком вырвалось пламя. Пара вновь начала отступать, и вовремя — треск усилился, пламя из дыры столбом ударило в потолок и секундой позже грохнул взрыв — пьедестал разлетелся, как стеклянный, по стенам защелкали осколки. Их оглушило и сбило с ног, но не задело. В туннеле зашипело, забулькала вода, затем все стихло и невыносимая едкая вонь заполнила все вокруг.
Откашлявшись, они осмотрелись. Слабый блеск разлохмаченных бактов едва проникал снизу, продолжение туннеля скрывал мрак. Анмай попробовал подняться — и не смог. Жгучая боль, сводившая бедра, сменилась онемением, он уже не чувствовал тела. Хьютай с испугом склонилась над ним, коснулась ладонью груди — сердце билось ровно, но Вэру едва мог прикрыть глаза. Вокруг все плыло, кожа горела, словно охваченная огнем. По ней расползалась мерцающая багрянцем слизь. Хьютай попыталась стереть ее ладонями, опомнилась, растерянно застыла, и вновь бросилась обтирать слизь, на сей раз своими волосами, хотя на ее коже тоже повсюду рдели обрывки бакта…
Анмай погрузился в багровое марево мучительной боли, но потом она стала понемногу стихать. Хьютай, сама едва двигаясь, усадила его у стены и села рядом, согревая своим телом. Он чувствовал, как она дрожит, чувствовал ее страх — она боялась, боялась, что не сможет его защитить, беспомощного… Внизу поднялась возня, что-то плескало. С другой стороны туннеля несколько раз доносился тихий шорох и свист — всякий раз Хьютай вздрагивала, инстинктивно прижимаясь к нему.
— Это была ловушка, — вдруг тихо сказала она. — Ловушка для таких, как мы, глупых пар, решивших отпраздновать победу. Я уже второй раз подряд подвожу тебя. Но теперь мы вряд ли выберемся. А если ты сможешь… я все равно останусь здесь. Тебе нужна другая, лучшая подруга.
Анмай протянул руку, прикоснувшись к ее ступне. Он обнаружил, что снова может говорить.
— Без тебя у меня не будет жизни, ты же знаешь. Здесь нет безвыходных ловушек: не всегда можно найти выход, но он существует.
Настроение Хьютай изменилось.
— Тебе лучше? Ты скоро сможешь идти?
Он слабо улыбнулся.
— Я не знаю.
* * *
Казалось, целая вечность прошла, прежде чем Анмай вновь смог двигаться. Все это время Хьютай сидела рядом, напряженно вглядываясь во мрак, и клочья слизи тлели в ее густых волосах, словно сотни зеленых светящихся глаз.
Когда Вэру убедился, что мышцы вновь ему подчиняются, они пошли дальше, скоро оказавшись в полной темноте. Пол под их ногами круто пошел вниз, в тянущий теплом мрак, и они остановились в растерянности.
— Это не похоже на выход, — почти беззвучно произнесла Хьютай. — Я не хочу идти туда. Может быть, я и дура, но тепло — это жизнь, активность. Я бы предпочла ледяной холод. Смертельный.
— Нам нельзя больше приближаться к воде, — так же тихо ответил Анмай. — Мы ранили рхаррита и он все еще здесь. И мы тоже.
Туннель сузился. Теперь это были тесные щели, изгибавшиеся и ветвившиеся через каждые несколько шагов. Выбирать путь тут можно было только наугад, а двигаться пришлось очень осторожно — из пола и стен торчало множество коротких каменных клинков, и между ними едва хватало места для их босых ног. То и дело попадались круглые гладкие углубления, заполненные водой — ступить хотя бы в одно, означало поскользнуться и напороться на каменные ножи. Пара мучительно медленно пробиралась во влажном непроницаемом мраке. Иногда проход становился столь узким, что можно было идти только боком. Анмай едва дыша протискивался между каменными массивами, чувствуя, как сразу множество лезвий касается его бедер, рук, живота…
С каждым шагом ощущение разлитой вокруг тайной жизни возрастало — в воздухе висела беззвучная вибрация, ощущавшаяся скорее сознанием, чем телом. Эхо их шагов причудливо дробилось во тьме. Иногда они попадали в крошечные залы, где в обсидиановых стенах скользили призрачные блестки цвета, не поддающегося описанию. Их обдавало странными токами густого теплого воздуха, они слышали мертвенные потрескивания, однажды — тихий свист. Пару раз Вэру казалось, что сам камень движется под ним, словно живой…
Потом проход превратился просто в бесформенную бугристую нору, где пришлось ползти на животе. Камень, что самое странное, был не холодный и не грубый, а теплый и гладкий, словно кожа.
Нора выводила в округлое, приплюснутое помещение, наполовину залитое теплой водой — Анмай погрузился в нее по плечи, ощутив странный, смутно приятный зуд — через нее шел электрический ток, но несильный. В воздухе тоже висело мягкое тепло, а вибрация обволакивала их со всех сторон. Пять плоских, полупрозрачных глыб, немного не доходивших до кровли, испускали мертвенно-белый свет, отблескивающий на множестве растущих внутрь громадных шипов, — из-за них стены и свод зала казались мохнатыми. Пол был покрыт кристаллическим инеем, который впивался в подошвы, словно мириады крохотных иголочек.
— Что это за место? — удивленно спросила Хьютай. — Я никогда не слышала о таком.
— Я тоже. Наверное, мы в ядре.
— В ядре чего?
— Некоторые строения здесь… живые. Так, по крайней мере, считается. Но никто и никогда не описывал ничего подобного.
Они осторожно приблизились к центру помещения. В потолке зияла звездообразная, словно разодранная брешь, темная, но из второй такой бреши, в полу, пробивался голубоватый свет. Опустив лицо в воду, Анмай увидел такую же рваную, звездообразную шахту, из стен которой выступали светящиеся кристаллы. Она уходила вниз очень глубоко — так глубоко, что не было видно дна и от взгляда в этот немыслимый калейдоскоп начинала кружиться голова. Если бы не вода, он легко мог бы спуститься туда. Анмай смотрел вниз, наверное, минуту, пока не стало жечь в груди.
