– Но ведь нельзя…
– Можно, Машенька, можно… Зря я тебе рассказала, надо было выговориться. Анька сама виновата, если разобраться… довела человека.
– Он убийца!
– Он, но кто он? Вот подумай, что я видела? Анькины туфли, и… все? Кто был, Стас или Толик? Пашка? Артемка? Не знаю! А если и найдут того, с кем она на этой квартире, то… что с того? Ну да, признается, что перепихнулись, и все… потом она домой пошла, а он не проводил. Некрасиво, конечно, но не преступление. Раскаивается и больше так делать не будет. Предъявить нечего.
Никуша развела руками.
– А если так и было?
– Да? – неискренне удивилась она. – А что… Может, действительно, так все и было… конечно, Машуль, ты права.
Позже Машка убедила себя, что права, конечно же, права… Ну не может такого быть, чтобы кто-то из ребят Анну убил. Она смотрела на каждого и уверялась: не он.
Пашка? Медлительный и с виду туповатый, учится, пожалуй, хуже самой Машки. И прямо говорит, что в универ пошел, чтобы мамку порадовать, очень ей хотелось, чтобы у сына было высшее образование. Он добрый и никогда не отказывается помочь.
Артемка? Этот о семье говорить не любит, отшучивается, но его право. Может, нелады какие… Вообще, не в семье дело, а в Артемке. Всегда веселый, улыбчивый. шутить любит, хотя порой его шутки совсем даже не смешные.
Толик… он потерянный, и Машке его жаль, потому что никто не видит, что Толик – глубоко несчастное существо, и на убийство он не способен.
Машка точно знает.
Стас? Честно говоря, он вызывал у Машки двойственные чувства, конечно, красавец и вообще… но ей чудилось, будто он смеется над всеми, смотрит свысока, будто бы он, Стас, априори других лучше… Но не обвинять же его из-за этого в убийстве?
Никого не обвинять. Никуша молчала, Марго – тоже. Машка брала пример. В конце концов, что было? Разговор на кухне с пьяной Никушей? Подозревала она… но ее подозрения надуманны. Да, кто-то был с Анной в тот вечер на Никушиной квартире, а теперь молчит.
Почему? Потому что не хочет признаваться, во-первых, чтобы убийство на него не повесили, а во-вторых… Ваську жаль. И так невесту потерял, а если узнает, что она ему изменяла, вообще расстроится.
Как бы там ни было, но Машка постепенно успокоилась. Да и то дело, жизнь шла своим чередом, и про Анну забывали за пустыми ежедневными хлопотами, учебой и… и по молчаливому уговору о ней никогда не заговаривали.
Оно и к лучшему.
– Значит, – человек успокоился, он знал, что Никуша в тот вечер заглядывала в комнату, – толком она тебе ничего не сказала?
Машка кивнула и всхлипнула, кажется, она боялась.
Плохо. Страх заставляет людей совершать поступки, порой безумные, лишенные всякой логики, а потому опасные в своей непредсказуемости.
– И… и я подумала… Анна вернулась, чтобы отомстить.
– Машенька, – человек говорил мягко, как с ребенком. – Призраков не существует, поверь…
…потому как в противном случае его осаждали бы легионы.
Следующие несколько дней ничего не происходило. Жизнь вошла в прежнюю полусонную колею, в которой каждый занят исключительно собой. Софью удивляло этакое нарочитое равнодушие – все-таки человек исчез, но с кем бы она ни заговаривала, лишь пожимали плечами.
– Маргоша всегда отличалась неспокойным характером, – снизошла до ответа Никуша. По утреннему времени и жаре она вырядилась в очень узкий сарафан из какой-то полупрозрачной блестящей ткани. – Мало ли что ей в голову пришло. Уехала и уехала…
Ника, стоя на террасе, наблюдала за Васькой, который косил траву.
– Очаровательно, не правда ли? – светским тоном поинтересовалась Ника, давая понять, что вопрос с исчезнувшей подругой считает закрытым. – У него миллионы, а он траву косит.
– Почему бы и нет?
– Действительно, – Ника как-то странно усмехнулась. – Почему бы и нет… Кстати, передайте вашей подруге, что ей рассчитывать не на что.
– Почему? – за Ляльку стало обидно.
– Потому что очевидно, Васька вовсе не жену себе здесь ищет. Просто пытается разобраться в событиях давних… к вам отношения не имеющих.
– Имеющих, – неожиданно для себя возразила Софья и, не дожидаясь вопроса, вытащила ласточку. – Анна была моей сестрой… двоюродной.
– Двоюродной. – Ника удостоила Софью взгляда, а к ласточке потянулась, и Софья с трудом выдержала это прикосновение. Почему-то хотелось ударить Нику по тонким паучьим пальцам, оттолкнуть или… или вовсе столкнуть с террасы.
Здесь невысоко, но…
Жара. Это все от жары странные мысли в голову лезут, прежде Софья за собой такого не замечала.
– Как интересно, – сказала Ника, отворачиваясь. Она по-прежнему смотрела на Ваську, который косой орудовал умело, оставляя за собой широкую полосу скошенной травы. Лялька держалась рядом, сидела, плела веночек из васильков и маков. Говорила что-то. Он ей отвечал, а потом остановился, оперся на косу и просто смотрел.
Не на что рассчитывать? Софья не сказала бы… И, глядя на этих двоих, она вдруг отчаянно пожелала, чтобы у них обоих сложилось. Друг с другом ли, с кем-то кроме, но пусть будут счастливы.
Ласточка ожила, опалив прикосновением.
– Что? – Ника повернулась.
– Ничего, – Софья потрогала ласточку сквозь тонкую ткань блузки. Надо же, как металл на солнце нагрелся. – Просто… показалось…
– Когда кажется, креститься надо.
Ника вновь отвернулась.
Худая. Некрасивая. Но из тех, кого принято полагать харизматичными. На нее хочется смотреть, не любуясь, скорее пытаясь понять, что же делает костлявое ее лицо столь притягательным. Но разглядывать других людей невежливо.
– Я… пойду прогуляюсь, – никто не требовал от Софьи отчета, но она все равно сказала. Ника кивнула, словно бы давала разрешение на прогулку.
– Будьте осторожны, – бросила она вслед. – Не хотелось бы потом искать и вас…
После этого настроение испортилось окончательно. Не то чтобы Софья боялась, все-таки, несмотря на кровное родство с Анной, которое и привело ее в этот дом, она оставалась чужим человеком, далеким от тех событий. И что ей может грозить, кроме солнечного удара?
В качестве защиты от солнца Софья взяла соломенную шляпку, купленную еще в той, прошлой жизни, где мама следила, чтобы Софье голову не напекло.
– Гуляете? – поинтересовался Артем, который прогуливался рядом с дорожкой. – Компания не нужна?
– Нет, спасибо.
– Это ты зря… Ничего, что мы на «ты»? Я всегда страдал отсутствием воспитания, – Артем подстроился под Софьин неторопливый шаг. И ступал мягко, легко, чудилось в его движениях что-то хищное.
Это все страх. Иррациональный, рожденный Никиным пожеланием.
– Ничего, – Софья вымученно улыбнулась.
– Куда погуляем?
– Куда-нибудь, – кажется, избавиться от спутника не выйдет.
– Тогда давай в лес… в лесу не так жарко, – пояснил Артем, хотя Софья ни о чем не спрашивала. – Если ты, конечно, не боишься комаров. Я в деревне рос… лет так до двенадцати, потом уже в город переехали. Так что я к комарью привычный, а лес люблю… грибная пора… или вот ягоды. Любишь чернику?
– Люблю.
– И я… – Артем наклонился и, сорвав красную земляничину, протянул Софье. – Бери. Здесь-то, конечно, деревенские изрядно все подчистили, но если пройти дальше, думаю, найдутся ягодные места.
– Предлагаешь пройти?
Подозрительная любезность.
И вновь страх оживает, шепчет внутренний голос, что неспроста это предложение, что на самом-то деле Артем иного желает, завлечь Софью в тихое место и…
– Не бойся, – рассмеялся он, распугивая птиц. – Или думаешь, что я Маргошу в дебри заманил и шею свернул?
– П-почему шею?
– Не знаю, – Артем пожал плечами. – Ну… прирезал… хотя тогда в крови измазался бы. Главное, что заманил. Земляникой.
Софья фыркнула, нет, она не так хорошо знала Марго, но сомневалась, что ту удалось бы выманить обещанием показать особо ягодную полянку.
– Почему, – тихо спросила она спустя минуту, – вы не ищете ее?
– Потому что вряд ли найдем, – спокойно ответил Артем. – Еще пара дней, и Васька очередное заявление отправит… тогда-то и будут искать.
– А вы?
– Что мы? Я похож на спасателя? Софья, дорогая, я сам в этих местах чужак. И если отойду подальше, то не факт, что сумею вернуться. Леса коварны… но ты не бойся, тебя эти дела вряд ли коснутся.
– Все из-за Анны?
Артем почесал шею, но молчать не стал.
– Ты уже в курсе? Да, все из-за Анны… Маленькая хитрая тварь, которая прикидывалась скромницей и тихоней. Ты на нее похожа.
Неудивительно, если они с Анной сестры, пусть всего-то двоюродные, но все одно родная кровь… И интересно, как было бы, если бы она, Анна, была жива?
Встретились бы они вообще? А встретившись, подружились бы? Софье хотелось бы думать, что да, но как узнать наверняка?
– Но только внешне, – уточнил Артем, поднимая ветку, чтобы Софья могла пройти. – Ты и вправду хорошая девочка, а она притворялась хорошей девочкой. Чуешь разницу?
