Тут даже Лес не выдержал, упал с лавки от хохота, представляя, как патрульный разрубает начальника на куски, чтобы якобы спасти. Внезапно распахнулась дверь кабака, и в зал ворвалась дюжина патрульных.
— Всем оставаться на местах! — приказал дю-жинник. — Кто здесь ведет дерзкие речи?
Из кухни в зал выкатился кабатчик и ткнул пальцем в мага:
— Вот он! Рассказывает тут обидные истории про патрулей и ютов.
— Это правда?
— Послушай сам, — равнодушно сказал Кам, — и тогда решай: дерзкие мои речи, обидные или просто смешные. В гости к Гиль Яну приехал глава ютшколы Суч Ян. Брат решил устроить охоту для младшего. Но знал, что Суч ничего в охоте не смыслит, и поэтому навесил на своих патрулей таблички с надписями «Я не лось!». Но все равно младший брат прострелил ногу тройнику. «Неужели ты таблички не видел?» — спросил Гиль. «Табличку-то я видел, — ответил Суч, — но мне показалось, что написано: „Я — лось!"»
Расхохотались все патрули, включая ютов.
— Правду он рассказывает, — подтвердил один из тройников. — Школьный глава и впрямь ничего не смыслит в охоте. Да еще и подслеповат, это каждому известно.
— Как тебя зовут? — спросил дюжинник мага.
— А Фомой Беренниковым, — почему-то солгал Рой.
— И чем же ты занимаешься?
— Да так, хожу с места на место, веселые истории рассказываю. А ты-то сам, случаем, не Жиж Ков ли будешь?
— Откуда тебе сие известно? — насторожился дюжинник.
— А я в приятельских отношениях со столичным дюжинником Мосом Ловом. Он мне про тебя рассказывал, просил передать привет, если повстречаемся где.
Ков расплылся в улыбке:
— Да мы же с Мосом земляки. Еще сопливыми пацанами в патрулей играли. Ну и как там Лов в столице-то поживает?
— Хорошо поживает, чего и тебе желает. И деньги у него длинные, и леснянок навалом.
— Узнаю Лова — сызмальства за девчонками ухлестывал. — Жиж подсел к ним за стол и велел хозяину принести самый большой кувшин вина, лучше всего — ведерный. Когда же хозяин, подобострастно согнувшись, протянул ему кувшин требуемого размера, Жиж принял его одной могучей рукой, а второй отвесил оплеуху.
— Это тебе, чтобы впредь на добрых лесичей поклепа не возводил. Запомни: друг моего друга и мой друг. Понял?
— Как не понять, — промямлил хозяин, держась за ухо.
— Ступай прочь, мерзавец. Эй, дюжина, садись, пей. Я сегодня угощаю — с другом встретился.
Дюжина не заставила себя долго упрашивать. Патрульные заняли свободные столы, расторопный половой приволок выпивки и закуски.
— Ты давно Моса видел? — спросил Ков.
Юноша боялся, что маг, прибывший в Лесное княжество из других времен и никого еще тут не знающий, в чем-либо ошибется. Лес никак не мог понять: откуда Рой знает о Мосе Лове, откуда узнал, что Жиж — его приятель и земляк? Ведь Кам Рой не был еще в столице, до нее маг и чародей попросту не доехали.
— Недельку назад виделись, — между тем врал Рой. — Чуть, пожалуй, больше. Мы с ним на пару-то два ведерных кувшина распили.
— С Ловом можно, больно охоч до зелья… А теперь и мне, Фома, расскажи веселую историю.
— Отчего же не рассказать? Патрули как-то на привале разговорились о суевериях. «Не надо смеяться над такими вещами, — сказал один. — Мой богатый дядюшка, у которого я единственный наследник, имел неосторожность в свои семьдесят семь лет сесть за стол тринадцатым…» — «И умер на следующий день?» — заинтересовались сослуживцы. «Нет. Умер день в день ровно через тринадцать лет…»
Ну, в девяносто лет можно умереть и безо всяких суеверий, — сказал Жиж. — Но почему у тебя все истории про патрулей и ютов? А про… — Дюжин-ник задумался. — Мы тут недавно чародея отлавливали. Про чародеев знаешь?
— Конечно. Один чародей спрашивает другого: «А где та очаровательная леснянка, твоя жена, которую ты распиливал во время выступлений?» — «Да мы с ней развелись. И теперь Одна живет в столице, а другая в Козырьграде…»
— А про дюжинника можешь?
Дюжинник спрашивает разгильдяя патрульного: «Почему у тебя всего одна шпора?» — «Этого вполне достаточно, — отвечает находчивый разгильдяй. — Когда я этой шпорой посылаю вперед одну половину лошади, то не думаю, что второй нравится отставать…»
— А про кабатчика?
— Посетитель пытается оторвать ножку у курицы, поданной кабатчиком. «Неужели эта курица — сирота?» — спрашивает он. «Почему ты думаешь, что она была сиротой?» — не понял кабатчик. «Да потому, что ни одно существо, имеющее мать, не могло бы стать таким жестким!»
— Хорошо. А про ютов?
Два тройника хвастаются любовными победами. «Ради меня, — говорит один, — прелестнейшая леснянка рисковала своей жизнью». — «Как это?» — «Она сказала, что скорее прыгнет с обрыва в Большую Воду, чем выйдет за меня замуж…»
— Точно, любовники они никудышные. Но признайся, Фома, ютов ты почему-то не любишь.
— Кое-что мне в них и вправду не нравится, — признался Рой, и Лес испугался, что дюжинник рассердится, а их с Камом будут ждать большие неприятности.
— И что же тебе не нравится?
— Да хотя бы то, что юты скрывают от нас секрет нержавеющей стали, не дают ни громобоев, ни аппаратов для громкой связи или там пересылки портретов и военных карт, ни очков для темноты… Мало?
— Нет, не мало. Тут я с тобой, Фома, вполне согласен. Хранят от нас военные секреты сучьеухие.
— Взять те же очки, — гнул свою линию маг. — Как бы они лесичам В ночных дозорах пригодились. А то бельмоглазы в них сами пялятся, а нам не дают.
— Какие бельмоглазы? — не понял Жиж.
— А как еще можно назвать тех, у кого в глазах зрачков нет? Бельмоглазы и есть.
— Ха-ха-ха, — впервые расхохотался дюжинник. До этого момента он слушал анекдоты очень серьезно, разбирая вслух, что в них правда, а что — нет. — А ведь и точно: бельмоглазы! Ну, ты даешь! И взаправду, Фома, веселый ты человек, тут ничего не скажешь.
Но маг на похвалу не обратил внимания, а продолжал о своем:
— Но самое главное, что юты хранят от нас секрет двузракой паутины.
— А на что нам этот секрет?
— Да на то, что, зная его, мы откроем свои проходы в Ютландию и станем там торговать с теми, кто понравится. Разузнаем о способе боевую сталь варить, может, те же громобои и очки для темноты купим. Да мало ли. Сам знаешь, что в княжестве золота скопилось, как у дурака цветных камешков, а торговать почти не с кем. Я слышал, что самые отчаянные купцы теперь гонят товары далеко на запад, у ближних-то соседей, считай, то же самое, что и у нас, те же звери, рыба, зерно. Вот и получается, что если лесичи новых торговых путей не откроют, золото дешевле навоза станет. И другая опасность: если не будем знать, как паутина ставится, как снимается, то в один не самый прекрасный день те же ютролли опять к нам ворвутся, а мы будем только глазами лупать, раз не ведаем способа прорыв этот перекрыть.
— Верно ты рассудил, Беренников. Нужны нам свои проходы в Ютландию, и торговля нужна, и умение сталь для мечей варить, опять же необходимо про то выведать, как двузракую паутину снимают, чтобы враг к нам проникнуть не мог.
— А с лесичами что юты сделали?
— Чего сделали? — не понял Жиж.
— Да ничего, если не считать, что сучьеухого сучьеухим нельзя назвать безнаказанно. Вмиг таких собак навешают, жизни не взвидишь. А вас, патрулей, взять. Ведь, почитай, каждый третий стражник — ют. И получается, что мы, лесичи, уже не хозяева в своей стране, а прислужники бельмоглазов, их жополизы.
— Ну, Фома, это уж ты зря. Мы люди свободные.
— А почему тогда бельмоглазы решают, что лесич вправе сказать, а что — не вправе? — А дальше Рой поведал, как юты изводят чародеев.
Жиж Ков был человек недалекий, но патриот своей страны. Через какие-нибудь полчаса и литра три вина стал он ярым сторонником мага и уверял, что пойдет с ним в огонь и воду.
Дюжина к тому времени уже изрядно нагрузилась, пара патрульных ткнулась мордами в холодец.
— Хочешь, подарю тебе громобой? — спросил Рой дюжинника.
— Где же ты его возьмешь, Фома? — удивился Жиж.
— Вытащу у юта из кобуры.
— Так он тебе это и позволит, — не поверил дюжинник. — И прочие патрульные, думаю, будут возражать, коли ты к юту в кобуру полезешь.
— А никто ничего не заметит, — заверил маг. — Просто ты еще не знаешь Фому Беренникова.
Кам сходил на кухню, принес два больших перезрелых огурца, действительно похожих на бананы, и подошел к столу с тройниками.
— Послушайте анекдот, — сказал им. — Как-то желтокожий купец, лесич и ют поспорили, кто больше выпьет. Для этого купили ведерный кувшин вина у чулмысы — крепче-то напитков не бывает. Желтокожий выпил кружку и свалился под стол. Лесич выпил сперва кружку, потом пузырь, но когда попытался осилить четверть, то закачался и тоже упал со скамейки. А вокруг собралась толпа, смотрят на выпивох, делают ставки. Одни считают, что юту столько, сколько принял на грудь лесич, ни за что не выпить, другие полагают, что ют хоть на кружку больше, да осилит, прежде чем тоже свалится. А ют берет кувшин обеими руками, а в нем — сами подсчитать можете! — еще две трети вина осталось, подносит ко рту и начинает пить прямо из горлышка. Допил до дна, толпа ахнула. Ют утерся, поставил кувшин на стол и разочарованно так говорит: «Вино-то разбавлено!»
