— Не знаю, — говорю я.
— Раз семья разрушается, незачем ее создавать… Остается свободная любовь… Ну, как моя теория?
— Очень удобная теория… — отвечаю я. — Тем более для человека, получившего комнату.
Венька разваливается на койке, закуривает. С усмешкой взглянув на меня, спрашивает:
— Ведь завидуешь? Признайся, что завидуешь?
— Вот если бы ты по лотерее «Волгу» выиграл, может быть, и позавидовал, — отвечаю я. — Придет время, получу квартиру…
— Когда же это время придет?
— Видишь ли, твоя теория о семье мне не подходит… Я, наверное, когда-нибудь женюсь… Вот тогда и буду думать о квартире. Я даже заявления не подавал в жилищную комиссию.
— Ты, Андрей, какой-то странный тип! — говорит Венька. — Мы с тобой ровесники, а ты еще институт не закончил… У тебя нет цели в жизни. Плывешь по течению. Помнишь, мы с тобой толковали в машине, когда ехали в этот идиотский колхоз? Я там целый месяц потерял… Так вот, я тебе еще тогда сказал, что у меня будет комната. И о проекте говорил… И все вышло, как я думал. А почему? Потому что я этого хотел. Ночи не спал — вкалывал. А ты? Ты мотался по Уралу. Зачем? Что это тебе дало? Вот это…
Он поднимается с койки и лениво подходит к моей тумбочке, берет каменный топор, которому более десяти тысяч лет, потом древнюю пиалу — я нашел ее в Средней Азии — и, наконец, обломок отшлифованной малахитовой плиты, привезенный с Урала. На этой плите вырезаны какие-то непонятные знаки… Венька одну за другой взвешивает на ладони мои драгоценности, ставит на место.
— Археологический музей на дому, — продолжает он. — Ну, кому это надо?
— Мне, — говорю я. — Ты, конечно, такие находки в свою комнату не взял бы… А для меня они не меньше значат, чем для тебя проект…
— Сравнил! — присвистнул Венька. — Мой проект — взрыв, движение, государственное дело, а эти камни, топоры, молотки? Таким хламом завалены все музеи!
— Это наша история!
— Не смеши, — сказал Венька. — История — это то, что мы сейчас делаем. Сто лет стоял завод, ремонтировал самые допотопные паровозики-чугунки. А теперь все это на свалку. Тепловозы будем ремонтировать. Прихвати для своего домашнего музея один паровозик? Это тоже история… Ладно, был бы ты какой-нибудь долдон, так ведь нет. Ты не дурак. Сколько раз мы спорили о проекте? Ты разбираешься, дельные вещи говорил. Я кое-что использовал.
— Кроме главного, — перебил я. — Дизельный цех так и не согласился строить в одном комплексе.
Венька посмотрел на меня и улыбнулся:
— А-а, теперь терять нечего — проект в министерстве… Думаешь, я не понимаю, что дизельный цех нужно пристраивать к основным цехам? Ты прав, потом все равно придется это сделать… Но пойми такую штуку! Если я изменю проект и привяжу к нему проектное задание на строительство совершенно нового цеха, то мой проект не будет таким уж оригинальным. Ведь вся суть в том, чтобы, продолжая ремонтировать паровозы, постепенно реконструировать завод. Какое-то время мы будем одновременно ремонтировать паровозы и тепловозы. Завод перевыполнит план вдвое. Что это такое? Министерская премия за год! А экономия? Я тебе говорил — шестизначная цифра. Если же строить новый цех, то придется останавливать производство и экономия не будет выражаться шестизначной цифрой. И вместо министерской премии — фиг! А я, дорогой мой, крепко держу синицу в руках! И не только я — начальник завода тоже.
— А я-то все не мог в толк взять — в чем дело? — сказал я. — Ну, что ж, будем надеяться, что в министерстве сидят не дураки и раскусят тебя…
— Министерство не меньше нас заинтересовано в перевыполнении плана… Если мы остановим завод, министерству придется неотремонтированные паровозы перегонять на другие заводы. А если наш завод будет работать, мы их отремонтируем. И наши паровозики еще не один год послужат…
— Больно ты печешься о паровозиках… Главное, чтобы ты был на виду. Шестизначная цифра! Экономия! Это ведь липа! Все равно придется строить дизельный цех и то, что сэкономим, уйдет на строительство.
— Завод получит деньги на реконструкцию…
— Мы дадим государству деньги, которые сэкономили на реконструкции, а государство на другой день вернет их нам… на реконструкцию?
— Ты что, против моего проекта? — спросил Венька.
— Проект хороший, но…
— Давай договоримся, — перебил Венька. — Я не трогаю твои топоры-наконечники, а ты больше не суешь нос в мой проект… Это дело государственное, и без нас с тобой разберутся, что к чему… И потом, ты не инженер, а всего-навсего слесарь-автоматчик и многого просто не понимаешь…
— На этом заводе я работаю два года, — сказал я. — И все, что происходит на нем, мне не безразлично, хотя я всего-навсего и слесарь-автоматчик.
— Я вообще не понимаю, кто ты? — Венька разозлился, и глаза его заблестели. — Хорошо, закончишь университет… Уверен ли ты, что будешь историком? Археологом? Ты шофер, слесарь, радиотехник, механик, спортсмен и черт в ступе! В жизни чего-то добивается лишь тот, кто все силы направил на одно главное дело…
— Чего добивается? Поста, авторитета, зарплаты? Расположения начальства? Ты это имеешь в виду?
— А ты отрицаешь продвижение по службе, авторитет, поощрение?
— Для меня главное другое: все пощупать своими руками, увидеть, узнать… Я люблю автомобиль, но он для меня раскрытые карты. Я его знаю насквозь. Паровозы тоже. Мне это нравится. Но паровозы — это все на поверхности, на земле. А мне хочется заглянуть в глубь земли. Кто ходил по ней, еще теплой? Вот ты брал в руки каменный топор… Неужели ничего не испытываешь, зная, что этот топор десятки тысяч лет назад кто-то держал в руках?
— Опять эти чертовы топоры… Ты помешался на своих топорах! Теперь я понимаю, почему Марина бросила тебя…
— Почему же?
— Видишь ли, для умных женщин зарплата, положение в обществе и прочее играют немаловажную роль… А ты ведь презираешь все это?
— Умные женщины выбирают таких, как ты, — отвечаю я. — Но ведь ты противник семьи… Что же делать бедным умным женщинам?
— На такой женщине, как Марина, я бы женился…
— Марина — известный в городе врач. Такая женитьба придаст весу в обществе. Не так ли?
— На твоем месте я не упустил бы ее!
— Ты и Олю Мороз не упустил бы…
Венька бросает взгляд на себя в зеркало и ухмыляется. Женщины — любимая Венькина тема.
— Знаешь, чего бы я хотел? Жениться на Марине, а чтобы Оля была любовницей…
Тихомиров подходит к окну и стряхивает пепел в горшок. Он смотрит на меня блестящими глазами и усмехается. Во мне поднимается желание ударить его в длинное наглое лицо. Ударить так, чтобы он опрокинулся на пол, на свои пожитки, которые так тщательно сложил и увязал. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть его, и, немного помолчав, говорю:
— Я думал, ты просто обыватель, но ты, оказывается, еще и порядочная сволочь!
Венька ошеломленно смотрит на меня. Комкает сигарету и бросает на пол. Я вижу, как он бледнеет.
— Ну, знаешь ли… Мы с тобой никогда друг друга не поймем… — мямлит он, доставая из пачки другую сигарету.
— Я тебя понял, — говорю я. — Кажется, понял… Забирай свои шмотки и… к чертовой матери… Ты вовремя догадался переехать!
Тихомиров поднимает чемодан, потом снова ставит на место и берет на плечи рюкзак. Задевая чемоданом и пухлым узлом за косяк, боком выбирается в коридор. И уже оттуда изо всей силы поддает ногой в дверь так, что за обоями штукатурка тарахтит.
Ушел мой сосед, с которым мы больше чем полгода прожили в одной комнате и вот только под конец поговорили по душам. Ушел на новое местожительство Вениамин Тихомиров. Ушел, громко хлопнув дверью.
Сегодня я наконец выхожу на работу. Настроение приподнятое, хочется поскорее увидеть ребят.
Дед Мефодий остановил в проходной и проверил удостоверение.
— Может, ты у нас уже не работаешь? — сказал он. — Может, ты уже чужой?
— Если ушел с завода, то уже чужой?
— Я пацаном пришел сюда, еще при царе, — сказал дед. — Вот так-то.
— Ты сегодня, дед, сердитый… Кофе кончился?
— Виктор по всему заводу разыскивал тебя — как в воду канул!
Я вспомнил, что этот славный парень приглашал меня отметить появление на свет его первенца.
— Правнук? — спросил я. — Или правнучка?
— Ты спроси, как его назвали…
— Мефодий?
— Андреем нарекли… Вот так-то!
— Разыщу Виктора — поздравлю, — сказал я.
Когда я появился в цехе, Дима долго тряс руку и радостно улыбался.
— Ты стал большой, как наш Матрос, — говорил он. — Честное слово, вырос.
— Ну чего там, в горах, нашел? — спросил Валька. — Еще один топор без ручки? Силен, бродяга. Поборемся?
— Только не в рабочее время, — заметил Карцев.
— Рассказывай, как экзамены, экспедиция, — попросил Дима.
