Дед Мефодий остановил в проходной и проверил удостоверение.
— Может, ты у нас уже не работаешь? — сказал он. — Может, ты уже чужой?
— Если ушел с завода, то уже чужой?
— Я пацаном пришел сюда, еще при царе, — сказал дед. — Вот так-то.
— Ты сегодня, дед, сердитый… Кофе кончился?
— Виктор по всему заводу разыскивал тебя — как в воду канул!
Я вспомнил, что этот славный парень приглашал меня отметить появление на свет его первенца.
— Правнук? — спросил я. — Или правнучка?
— Ты спроси, как его назвали…
— Мефодий?
— Андреем нарекли… Вот так-то!
— Разыщу Виктора — поздравлю, — сказал я.
Когда я появился в цехе, Дима долго тряс руку и радостно улыбался.
— Ты стал большой, как наш Матрос, — говорил он. — Честное слово, вырос.
— Ну чего там, в горах, нашел? — спросил Валька. — Еще один топор без ручки? Силен, бродяга. Поборемся?
— Только не в рабочее время, — заметил Карцев.
— Рассказывай, как экзамены, экспедиция, — попросил Дима.
— В обеденный перерыв, мальчики, — сказал железный Карцев.
— Он тут без тебя нас совсем зажал, — сказал Валька. — В кулаке держит.
Я с удовольствием смотрел на них. Дима стал еще красивее и вроде бы выше ростом. Он-то вполне может подрасти, а я уж вряд ли.
Лешка Карцев похудел и почернел. Он тоже сдавал экзамены за четвертый курс. А теперь, наверное, на озере пропадает. Каждую субботу и воскресенье Лешка в любую погоду уезжает на своем стареньком мотоцикле на рыбалку. Удит он всегда один. Никого с собой в лодку не берет. Ребята говорят, что на озере Карцев поет русские народные частушки. Причем такие забористые, что рыба собирается вокруг лодки, чтобы послушать. Оттого у него и клюет хорошо.
Валька Матрос все такой же здоровенный и краснолицый. И по-прежнему, когда увлечется работой, тоненько свистит одной ноздрей. Я спрашиваю, как поживает его дочь, как назвали ее? Валька широко улыбается. Он уже давно смирился, что жена вместо сына подарила ему дочь.
— Уже что-то лопочет, — говорит он. — А назвали Анной. Нюркой… Потешная девчонка!
Кто бы мог подумать, что из Вальки Матроса получится такой хороший отец? Он завалил всю комнату игрушками и побрякушками.
— Андрей, — говорит Дима, — знаешь, я, кажется, ошибся в этом… Володе Биндо.
После работы нас с Димой пригласили в красный уголок механического цеха. Здесь собралось человек десять. Среди них начальник цеха, парторг, Сергей Шарапов. И Володька Биндо. Вопрос разбирался щекотливый, и, как всегда бывает в таких случаях, люди избегали смотреть друг другу в глаза.
В механическом продолжал пропадать дефицитный инструмент. Подозревали в краже Биндо.
Володька внешне был невозмутим, но я видел, что он весь напрягся. Когда мы пришли, он внимательно посмотрел на Диму, потом на меня и едва заметно усмехнулся. Дима уселся в углу на стул и положил руки на колени. Он был очень расстроен.
Картина вырисовывалась явно не в пользу Биндо. До его прихода в цех краж не было. Ну, может быть, пропадали какие-то мелочи, но не в таких масштабах. А теперь ничего нельзя оставить на верстаке, люди подозревают друг друга. До чего дошло: у начальника цеха из кабинета были похищены штангенциркуль и микрометр!
Биндо смотрел на мастера, рассказывавшего об этом, и во взгляде его была откровенная скука. Сергей Шарапов сидел как на иголках. Время от времени поглядывал на часы. Наверное, опаздывает на какое-нибудь совещание.
— Можете турнуть меня из цеха, — сказал Биндо, — но я к этим мелким кражам не имею никакого отношения.
— А кто же тогда? — спросил начальник цеха.
— Я ничего из цеха не выносил, — сказал Володька.
— Вы же слышали, — усмехнулся Шарапов, — Биндо к мелким кражам не имеет отношения… Он уж если украдет, так паровоз!
— Это другое дело, — ухмыльнулся Володька.
— Какая наглость! — сказал начальник цеха.
— Если я отбыл срок, значит, вор? — Биндо обвел всех сердитым взглядом. — А вы посмотрите мои бумаги… Я получил статью за хулиганство.
— А как в этом отношении у него? — спросил Сергей, сделав красноречивый жест.
— Выпивает, — сказал комсорг цеха. — Но не бузит.
— Ножи какие-то вытачивает, — ввернул мастер.
— В рабочее время? — спросил начальник.
— Остаюсь после гудка, — ответил Биндо.
— А потом пропадает инструмент, — сказал мастер.
— Зачем тебе эти ножи? — спросил Шарапов.
— Ребята просят, — сказал Володька. — Обыкновенный охотничий нож… Не холодное оружие.
Он достал из кармана металлический вороненый нож и протянул мастеру. Тот, едва взглянув, передал начальнику. Нож пошел по рукам. Шарапов долго рассматривал, нажимал кнопку, щелкал и наконец произнес:
— Искусно сработан…
— Бери, если нравится, — сказал Биндо. — Я еще сделаю. — И, взглянув на начальника цеха, добавил: — В нерабочее время…
— Нет уж, не стоит, — сказал Сергей и с сожалением вернул Володьке нож.
Видя, что обстановка немного разрядилась, мастер вскочил с места и, открыв ящик, достал фанерную коробку с набором плашек и метчиков для нарезки резьбы.
— К этому ты тоже не имеешь отношения? — спросил мастер. — Сегодня в обеденный перерыв я нашел этот набор в ящике для отходов, под стружками. А ящик стоит возле станка этого фрукта…
— Какая-то сволочь подбросила, — сказал Володька.
— Так он вам и сознается, — усмехнулся мастер. — У этих молодчиков опыт… Они выкручиваются до последнего.
— Кто «они»? — спросил Биндо.
— Тут без милиции не обойдешься, — сказал мастер.
— Не пугай, — сказал Биндо. — Я пуганый.
— А что скажете вы? — спросил Шарапов и посмотрел на нас. — Вы ведь хлопотали за него.
— Может быть, действительно кто-нибудь пошутил? — сказал Дима. — Взял и подбросил?
— А ключи, сверла, приборы? — возмутился мастер. — Это тоже милые шутки? Больше чем на двести рублей инструмента за три месяца пропало!
— С этим пора кончать, — сказал начальник цеха.
— Если это он… — Дима так и не мог произнести слово «украл», — то я могу с зарплаты внести часть суммы.
— Не в этом дело, — сказал мастер.
Биндо с удивлением взглянул на Диму, потом повернулся к мастеру. Глаза его стали узкими и совсем прозрачными.
— Ты, как прокурор, — сказал он, — тянешь на статью… Чего вам от меня надо? Не брал, говорю, ничего. На кой хрен мне ваши инструменты? У меня у самого набор сверл увели… Нашли преступника! Как же, бывший уголовник! А вы поищите вора в своем здоровом производственном коллективе. На меня-то легче всего пальцем тыкать. Но не на таковского напали, начальнички! Не пойман — не вор! Я, может быть, пришел к вам, чтобы стать человеком. Что я, сачок? Плохо работаю? А вы мне каждый день тычете в рыло мою судимость… Мол, не забывай, парень, что был шпана, уголовник! Что я, не вижу, как за мной сто пар глаз наблюдают? Тут и захочешь, не украдешь… Не брал я у вас даже паршивого винта, ясно? Верить надо человеку!
— Гляди, какой грамотный, — сказал мастер.
— Я знаю Биндо много лет, — сказал я. — Росли вместе. Была у него такая полоса в жизни… За это он сполна рассчитался. А сейчас, по-моему, стал другим человеком… Я верю ему.
— И я верю, — сказал Дима.
— Мы собрались сюда не на суд, — сказал начальник цеха. — Если бы дело было очевидное, то этим вопросом занимались бы не мы, а другая организация…
— Милиция, — ввернул мастер.
— Мы хотели с тобой, Биндо, поговорить по душам, — продолжал начальник. — Начистоту. Сам посуди, все факты против тебя: и эти задержки после работы, отлучки на территорию в рабочее время, эти метчики в твоем ящике… Когда мы тебя принимали на работу, мы знали о твоей судимости. Так что ты на нее не ссылайся. Возможно, мы и ошиблись. Дай бог, чтобы это было так. Возможно, в цехе завелся вор, который умело наводит тень на плетень. Что ж, если так, извини нас. Мне тоже хочется верить тебе.
— Ну, кто же тогда? — спросил мастер.
— Поймаю я этого гада, — сказал Биндо.
На этом неприятный разговор закончился.
Я думал, что Биндо подождет нас, но он первым поднялся со своего стула, который хотели было сделать скамьей подсудимого, и ушел. Вид у него был непроницаемый. Неужели он всех провел?
— У меня камень с сердца, — сказал Дима.
— Не пойман — не вор, — повторил я Володькины слова.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я только что вернулся из бани, когда пришел Игорь Овчинников. С тех пор как я уехал, мы еще не виделись. Я заходил к нему, но его дома не было. Сосед, который повстречался на лестнице, сказал, что Игорь в командировке.
— Показывай свои трофеи! — потребовал Игорь после дружеских рукопожатий.
