на глазах у сотни человек. Кто мог ее так перевязать – понятия не имел. Подружки рассказывали, что девушка была мила, открыта и дружелюбна. Какие могут быть враги у стриптизерши? Ну, костюм порезать, косметику испортить, деньги можно украсть. Но чтобы убивать?
У Юрия тоже никаких подозрительных связей, порочных страстей или греховных увлечений не нашлось. К девушкам он относился прекрасно. Щедрый был мужик, подарки дарил, денег давал. Длительные отношения заводил редко. Женат и вовсе был на своей компании. Профессионалками не брезговал. Впрочем, вызывал всегда из одного и того же «салона», где зарекомендовал себя благонадежным и достойным клиентом. Хозяйка давала руку на отсечение, что ни одна из барышень не жаловалась на какие-либо извращения. Егерь еще раз просмотрел список денежных переводов за последние восемь месяцев до смерти: больше всего досталось Тамаре Захаровой. Разговор с ней был в записи, по телефону. Барышня уехала работать в Стамбул, в шоу. Уехала в день смерти Юрия Симонова, но не видела его неделю перед отъездом. Полное алиби на этот день у нее есть. Скоро собиралась возвращаться.
В целом все складывалось очень ладненько. Юрий имел сердечно-сосудистые заболевания, о чем имелось заключение врача, и даже соблюдал диету, которую ему назначили. Так что, причинив юной любовнице вред, в целом мог испытать шок и получить инфаркт.
У Юрия и Алины был секс незадолго до смерти. Связанная девушка не подвергалась насилию: ни синяков, ни ссадин не обнаружено, только от веревок. Никаких следов второго мужчины ни в ней, ни на ней тоже нет. На веревках нет потожировых Юрия и кого-то другого тоже нет. Есть частицы чего-то химического, похожего на удобрение. Но встречается это химическое соединение в целом ряде удобрений.
Связывали барышню, очевидно, в перчатках, возможно, до этого в них работали в саду.
А дальше сами собой вылезали несостыковки.
Зачем перчатки надевать Юрию? Если это он связывал и убил Алину по неосторожности.
Еще один момент, который тоже не вязался с версией следствия: у Алины в уголках губ есть небольшие ссадины, ранки. Видимо ее связывали с кляпом во рту, а потом вытащили? Если его вставлял Юрий, то где этот кляп, среди улик нет. Значит, забрали с собой? Значит, был убийца. У девушки, убитой в квартире Дикого, тоже были ссадины в уголках рта.
Никто из соседей ничего не видел и не слышал, пока не прибежал брат и не поднял панику. Идти по следам спустя полгода – это все равно, что ковырять вилкой растаявшее мороженое. Есть две камеры уличного слежения, но в их обзор попало огромное количество народа. И это улица. Люди совершенно посторонние, проходящие мимо.
Лица. Нереально счастливые лица. С такими лицами от инфаркта не умирают. В крови Юрия Симонова и Алины, кстати, тоже, кроме небольшой дозы алкоголя, ничего особенного не обнаружено. Может быть, что-то найдут в крови Дикого. Насколько Егерь знал, друг не употреблял ничего, кроме хорошей водки. Травку курили в детстве, но даже тогда, во времена экспериментов, Дикий как-то сразу отошел. Не понравилось.
Егерь достал зажигалку из кармана, пощелкал ей, снова положил в карман. В очередной раз он бросал курить, и в очередной раз попытка не увенчается успехом, он уже знал, что купит сигареты, как только выйдет из здания. В это раз он продержался три недели.
Они с Вероникой оба околели в кондиционированном помещении. Поставили сплит-систему на минимум, а сейчас настолько погрузились в дела, что даже не понимали от чего по коже бегут мурашки, а носы покраснели.
– Вы опыты на себе, что ли ставите «как живется трупам в морге?» – поежился вошедший с пачкой бумажек Ромик.
Егерь и Ника не сразу его поняли и глупо разулыбались только тогда, когда в распахнутое молодым человеком окно повалил жаркий прелый вечерний воздух, пахнущий раскаленным асфальтом, выхлопными газами и пылью.
– Строго говоря, трупам в морге не живется, – закатила глаза Вероника. – Лежится – да, точно лежится прохладней, чем нам живется.
Ромик выложил на стол диктофон: маленький, электронный, по функционалу почти смартфон. Словно горох рассыпал по столу три пары миниатюрных наушников. Юноше нравились гаджеты и разные электронные прибамбасы. У него на каждый случай жизни находился в кармане какой-нибудь приборчик. Про существование половины из них Егерь никогда не слышал.
– К утру будет отчет по четверым, – пообещал Ромик. Он снимал опросы и показания на диктофон. Что бы потом можно было еще раз прослушать все внимательно и уловить что-то упущенное в первую беседу. Егерю симпатизировала эта педантичность, граничащая с дотошностью. – А вот еще трое позже.
Лекс и Вероника встрепенулись. Крючок зацепил.
– Четверо и трое? – Егерь уставился на Ромика. Вероника выглянула из-за ноута и, сложив брови домиком, ждала рассказа. Коллега явно что-то накопал.
Тот хитро улыбнулся, провокация удалась. Он поднял длинный палец пианиста, прося минутку, и скрылся за дверью. Шеф и Вероника переглянулись. Юноша явно требовал особого внимания.
Ромик вернулся со стаканом отвратительного кофе из автомата и, сморщившись от первого глотка, поведал:
– Там вообще картина – огонь! Докопаться всерьез не до чего, но совпадений, как в детском пазле – крупно и в кубик.
Шеф вскинул брови, демонстрируя потерю терпения.
– В общем, у четверых в любовницах действительно танцовщицы. Очевидцы романов, опрашивал друзей и в двух случаях мамаш. Все, как под копирку, твердят о съехавших, просто сбрендивших от любви крышах. Безумные подарки, цветы с залезанием в окно, полеты на воздушном шаре и прочие безумства, прекрасные для юных пылких существ и странноватые для взрослых пузатых мужиков, – Ромик расхаживал по кабинету и размахивал руками, словно фокусник, отвлекающий внимание и готовящий хитрое чудо. – Мамаши, кстати, настаивают, что это девки довели их сыновей до цугундера, причем в прямом смысле, то есть затрахали насмерть.
Вероника хохотнула.
– К слову сказать, скорую в двух случаях как раз вызвали любовницы. Впрочем, скорая трупам ни к чему. Была констатирована смерть.
– Девиц надо допросить, в идеале найти врачей, – сразу добавил Егерь.
– Займусь, – кивнул Ромик и продолжил. – Самое интересное, что на красавице Арине Левиной, студентке пятого курса филологического университета, в академическом отпуске уже третий раз, танцовщице и забыл, как там это называется, ну типа лице какой-то там одежды для пол дэнс.
– Амбасадор это называется, – вставила Ника.
– Да! Так вот у рыжей красотки Арины недавно и второй любовник отошел в мир иной таким же способом. Обоих унес инфаркт. И вроде ничего особенного на первый взгляд, тем более обоим под полтинник, никакой физухи на вид и явный лишний вес, возраст и одышка. Но
