Рубелий вздрогнул и открыл глаза. Темноту ночи едва рассеивал свет свечи, горевшей в углу на столике. Повелитель Нумерии глубоко вдохнул. Тяжесть исчезла, но выматывающая его последнее время слабость не ушла. Тело сотрясала мелкая неприятная дрожь, хотя в комнате было довольно жарко. Пожалуй, даже слишком жарко – он опять покрылся липким потом под лёгким одеялом из пуха горных коз.
Он медленно повернул голову. Подушка под щекой была мокрой. С трудом подняв руку, Рубелий провёл ею по лицу. Пальцы тут же стали липкими. Он поднёс их к глазам и зачем-то понюхал. «Кровь… А медведя уже унесли… – мужчина снова вздрогнул, вспомнив свой сон. – Боги, я схожу с ума! Откуда в моей спальне пещерный медведь! Но… ведь кровь…»
– Фирон! – Голос прозвучал слабо, и Рубелий был уверен, что прислужник, в последнее время ползавший, как осенняя муха, и засыпавший на ходу, его не услышит. – Фирон, сваргова погибель! Быстро тащи сюда свою зад ницу!
За ширмой завозились, и Фирон, босой и в одной рубахе, зашлёпал к ложу Повелителя. Прислужник был бледен, его слегка покачивало. Остановившись у кровати, он замер в почтительном полупоклоне:
– Слушаю, мой господин.
– Посмотри, что это?
Фирон взял свечу и вернулся к хрипло дышавшему Рубелию. Осмотр продолжался недолго, тем более что вердикт был известен заранее.
– Это кровь, господин.
Рубелий испуганно выдохнул:
– Медвежья?
Прислужник странно взглянул на хозяина, но согласился:
– Если господину угодно… Но она вытекла из вашего носа – вся борода вон сбоку слиплась.
Рубелий прикрыл глаза. Мысли в голове метались и путались, и у него совершенно не было желания в них разбираться. Единственное, чего ему сейчас хотелось, – заснуть. Только без этих кошмаров, преследовавших его которую уже ночь.
– Позови Лабуса… Немедленно…
Фирон развернулся и покорно поплёлся к двери, но вдруг остановился:
– Лекарь ведь сбежал, Повелитель. Ещё неделю назад. А его помощника Бисара под стражей держат… но ради вас могут выпустить… наверное…
– Проклятие! Я совсем забыл… Ладно, дай мне умыться и смени подушку. Я попробую заснуть, а утром… Дьявол, почему его до сих пор ещё не нашли?
С трудом сев в постели, он кое-как смыл с бороды запёкшуюся кровь. Фирон потянул испачканную подушку, из-под которой на пол выпал сложенный вчетверо листок бумаги.
– Здесь письмо какое-то, мой господин.
Мужчина удивлённо взглянул на прислужника:
– Какое ещё, к дьяволу, письмо?
– Здесь написано «Повелителю Нумерии». Вам, значит…
Рубелий повертел листок в дрожащих пальцах:
– Посвети!
Свеча дрожала в руке прислужника, и мелкие буквы прыгали, никак не желая складываться в слова.
– Прочитай! – Он протянул листок Фирону и устало повалился на подушки.
– Но…
– Читай, кому говорю!
– «Рубелий Корстак! Твоя внезапная болезнь является делом рук близкого тебе человека. Слишком близкого и слишком желающего тебе смерти. Тебя убивает не яд, он был бы куда более милосерден. Ищи „сияние“, оно беспощадно ко всем. И покарай убийцу. Твой друг».
Рубелий смотрел на прислужника, который произнёс последние слова побелевшими от ужаса губами, и всё его существо вдруг начал заполнять поднимающийся откуда-то из глубины мутный скользкий страх.
– Что это… за глупость! – Голос мужчины жалко дрогнул. – Какое ещё сияние?
– Это… смерть, мой господин, ужасная и беспощадная… – Фирон, будто из него разом выпустили весь воздух, в полном изнеможении опустился на край постели. – Ещё мальчишкой я слышал рассказ моего дядьки. Тот надсмотрщиком служил на одной шахте в Триании, когда там нашли это самое «сияние». Хозяин Галиган Освел под страхом смерти запретил говорить о нём, но вино развязывает языки многим… Мой дядька болтал, что нет от него спасения – оно проникает через стены и убивает тихо, так что человек ничего не понимает… сначала…
Повелитель вздрогнул, словно его коснулся порыв ледяного ветра. Галиган Освел… Какой же ты дурак, Рубелий Корстак! Самодовольный дурак, если вдруг решил, что надетая на лысину корона может защитить тебя от всех несчастий. Особенно если это несчастье – твоя собственная жена!
– Ищи его! Немедленно! – Рубелий рявкнул на плачущего в ногах кровати Фирона. – Оно должно быть здесь! Обыщи всё до последней нитки, но найди мне это проклятое… «сияние»!
На то, чтобы найти привязанный под матрасом увесистый холщовый мешочек, понадобилось немного времени – слава Богам, смекалка ещё не покинула прислужника. Рубелий смотрел на тусклый серый камень, лежавший перед ним на серебряной тарелке, и никак не мог избавиться от терзавшего душу сомнения.
– Неужели, это он? Что твой дядька говорил про то, как он выглядит?
– Я не помню, господин. Единственное, что он знал точно, – камень светится в темноте… – Фирон старался держаться подальше от смертельно опасного минерала.
– Свечи! Погаси все свечи! Быстрей!
Утро ещё только-только собиралось заступить на смену ночи, и в густом полумраке комнаты камень действительно начал испускать неяркий мертвенно-холодный свет.
– Боги Истинные и Вечные! «Сияние»! Дьявольское отродье! Я и правда умру? – Рубелий в ужасе закрыл лицо руками. – За что?! Сука, подлая грязная сука! Мерзкая тварь! – Ужас на его лице сменился холодной яростью. – Но ты просчиталась, гадина, я ещё жив! Ещё жив… Быстро сюда Главного сигурна и Главного судью!
– Но… мой господин! Ещё ночь, а господин Аврус Гентоп живёт рядом с Дворцом Правосудия. И Главный сигурн вчера покинул дворец, я сам видел…
Слабость накатила новой волной, выжав из него последние остатки сил, и Рубелий нехотя согласился:
– Ладно. Отдай приказ Мечам – через три часа они должны быть здесь. И закрой же наконец чем-нибудь этот проклятый камень!
Лея
Сердце бешено колотилось в груди, мешая расслышать, о чём говорят голоса за дверью. «Только бы они не начали проверять… Только бы не начали…»
Голоса смолкли, и Лея услышала звук удаляющихся по коридору тяжёлых шагов. Повернув голову, она кивнула Млаве, замершей рядом с белым от волнения лицом. Одними губами, как будто стоявшие за дверью стражники могли их услышать, Лея прошептала:
– Потом ещё стража у главного входа и у ворот…
– Всё будет хорошо, госпожа! Ситус такой проныра, он кого хочешь уболтает!
Лея хитро глянула на прислужницу, лицо которой постепенно покрывалось румянцем:
– А он тебе нравится!
– Да что вы, госпожа, он такой… наглец! Чуть отвернёшься – так и норовит за грудь полапать или под юбку залезть! – Лицо Млавы уже просто пылало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
