который по субботам всегда заходил на Кросс-Фарм для чаепития, дождался ее, чтобы они смогли поужинать вместе.
– Здравствуй, милая, – сказал он и встал, чтобы обнять ее, когда она вошла на кухню.
– Где все остальные? – спросила она.
– Кто где; полагаю, они решили ненадолго оставить нас вдвоем.
– Можешь потерпеть еще несколько минут, прежде чем мы поедим? – попросила Нуала. – У меня есть важные сведения для всех. Пойду посвищу им на улице.
– Что за важные сведения? – поинтересовалась с лестницы мать, где она, судя по всему, слушала их разговор. – Твой отец и Фергус сейчас у О’Ханлонов, обсуждают планы на урожай.
– Я позову их. – Финн надел кепку и быстро вышел из кухни.
Ханна спустилась с лестницы следом за матерью, и через пятнадцать минут вся семья была в сборе.
– Итак, Нуала, что ты собираешься нам рассказать? – спросил Дэниэл.
Нуала передала сказанное Филиппом о вчерашнем визите генерала Стрикленда. Она постаралась не выпячивать то обстоятельство, что получила важную информацию раньше, чем из штаб-квартиры в Дублине успело прийти письменное сообщение об этом.
– Вот это, я понимаю, настоящие новости! – Дэниэл хлопнул ладонью по столу. – Он упомянул, когда именно ожидается прибытие этих вспомогательных войск?
– Нет, но сказал, что они хорошо подготовлены.
– Думаю, уже скоро, – сказал Фергус.
– Только этого мне не хватало, – вздохнула Ханна.
– Отличная работа, Нуала. – Эйлин улыбнулась дочери. – Ты явно завоевала его доверие, если он рассказывает тебе такие вещи.
– Ханна, ты напишешь донесение и разошлешь его по округе, – распорядился Дэниэл. – Нужно отправить весточку и в Дублин, хотя я уверен, что Мик Коллинз уже слышал об этом.
– Это точно, – согласилась Ханна, слегка зарумянившись при упоминании о ее герое.
– Думаю, Нуала, это решает дело, – сказал Дэниэл. – Если Стрикленд и сэр Реджинальд занимаются обсуждением британских планов, а потом Филипп все узнает от своего отца, то ты поможешь нам, оставаясь там.
– О чем это? – Финн покосился на невесту.
– Прости, Финн, вчера у меня не было времени повидаться с тобой, – сказала Нуала. – Сегодня вечером я собиралась рассказать тебе, что мне предложили постоянную работу сиделкой в Большом Доме.
– Вот как? – Проницательный взгляд голубых глаз Финна уперся в ее лицо.
– Мне предложили хорошие деньги, восемь шиллингов в неделю нам совсем не повредят.
– Хотя это значит, что когда ты будешь приходить домой после работы, то не найдешь на столе горячий чай и свежую выпечку, – выразительно добавила Эйлин.
Наступила пауза, пока Финн переваривал новости. Нуала чувствовала себя совершенно несчастной и жалела о том, что не поделилась с ним этой новостью сразу же после своего возвращения домой. А теперь вся семья смотрела на него в ожидании решения.
– Это ясно, – сказал он, повернувшись к матери Нуалы. – Но сейчас в школе каникулы, а я немного смыслю в холостяцкой жизни и умею чистить картошку. Кроме того, если Нуала там помогает нашему делу, кто я такой, чтобы жаловаться? Ей будет тяжелее, чем мне. Тебе придется учиться актерскому мастерству, дорогая. – Он улыбнулся.
– Мы все этому учимся, Финн, – вставила Ханна.
– Думаю, папа и Финн правы, – сказал Фергус. – Ты должна взяться за эту работу.
Остальные согласно закивали.
– Значит, решено, – объявил Дэниэл. – У тебя есть новая работа, дочь. Вот и славно; а теперь молодых надо оставить вдвоем для обсуждения свадебных планов.
Пока члены семьи расходились кто куда, Нуала зажгла очаг, чтобы подогреть ужин, потом разложила тушеные овощи в две тарелки, взяв себе поменьше, поскольку у нее еще не прошло ощущение сытости после потрясающего бисквитного торта «Виктория», на котором настоял Филипп. Хотя торт был назван в честь британской королевы и его употребление граничило с изменой родине, Нуала смаковала каждый кусочек.
– Ты простишь меня за то, что я не сказала тебе об этом сразу, когда вернулась домой? – спросила Нуала.
– Я бы предпочел, если бы мы обсудили это наедине, но…
– Финн, если тебе действительно не хочется, чтобы я соглашалась на эту работу, ты должен сказать мне. Мнение моих родителей уже не имеет прежнего значения; со следующей недели мое время будет принадлежать тебе.
– А почему я должен останавливать тебя? Ты сама сказала, что это будет неплохой дополнительный доход для семьи, а кроме того, твоя медицинская практика не пропадет впустую. Ты займешься тем, о чем мечтала.
– Не совсем так, Финн. Это все-таки не спасение раненых на поле боя.
– Судя по тому, что говорят об этих вспомогательных британских войсках, в будущем тебе предстоит еще немало такой работы. И разве ты не говорила мне, что дело не только в лечении ран, но и в излечении душ? Разве не это ты делаешь для Филиппа? Да, и еще. – Финн потянулся через стол и взял ее за руку. – Давай отбросим прочь эту старомодную дичь насчет ответственности перед мужем. Ты отвечаешь только перед собой и своей совестью. Конечно, в пределах разумного, – улыбнулся он.
Нуала смотрела на него и думала о том, как бы он хорошо поладил с Филиппом, если бы им довелось встретиться. Ее сердце разрывалось от любви.
– Спасибо, но тебе нужно знать, что я не сделаю ничего важного без обсуждения с тобой, – сказала Нуала.
– Для меня супружество – это совместная работа. Мы имеем равные права и должны уважать друг друга. Я научился этому у женщин на преподавательских курсах в Уотерфорде. Наверное, половина слушателей были женщины, и они ничуть не уступали мужчинам. Если были не лучше их. – Он усмехнулся. – Ну, теперь, когда мы договорились, ты расскажешь мне насчет планов на свадьбу?
14
Нуала проснулась в день своей свадьбы с Финном с таким ощущением, как будто не смыкала глаз. Каждый раз, когда она представляла, как берет за руку своего отца и идет по проходу между церковными скамьями перед двумя сотнями человек, ей казалось, что ее стошнит прямо на прекрасное белое платье, которое Ханна вместе с другими белошвейками изготовила для нее в магазине, задерживаясь после ра боты.
Солнце еще не показалось за дальним краем долины. Это означало, что было раньше пяти утра.
Она снова легла и подумала, что в последний раз делит свою постель с Ханной. От этого сразу же возникло щемящее чувство в животе… Нуала даже не могла спросить старшую сестру, на что «это» похоже, поскольку первой выходила замуж, а о вопросах к матери не могло быть и речи. Она посмотрела на Ханну, такую жизнерадостную и остроумную, хотя часто вспыльчивую, как и отец. Множество парней пытались ухаживать за ней, но она ни к кому не проявила интереса.
«Ты в обиде на меня за
