— Опомнитесь, синьор, — промолвил один из них, схватив Винченцо за плащ. — Перед вами храм Господень.
— Передо мной один из самых гнусных лицемеров! — гневно воскликнул юноша в ответ и, отступив назад, выдернул край своего плаща из рук монаха. — Нарушитель мира и покоя, который он призван охранять! Человек, забывший о своем долге…
— Возьмите себя в руки, синьор, и не гневите Бога, — увещевал его монах. — Не оскорбляйте святой сан нашего благочестивого брата… — сказал он, кивком указав на Скедони. — Покиньте храм, пока вам позволено это сделать добровольно. Вы не сознаете, какой гнев можете навлечь на свою голову, совершая подобное святотатство.
— Я не уйду отсюда, пока не получу ответа на свои вопросы, — ответил Винченцо, обращаясь к Скедони, и в своем гневе даже не удостоил взглядом увещевавшего его монаха. — Я повторяю: где Эллена ди Розальба?
Скедони был неподвижен.
— Это переходит всякие границы, — терял власть над собой Винченцо. — Да говорите же! Иначе я за себя не ручаюсь. Молчите? Вы знаете монастырь Кающихся Грешников, слышали о тайне той страшной исповеди?..
Винченцо показалось, что Скедони изменился в лице.
— В одну из ночей, как утверждает молва, в одной из исповедален монастырской церкви прозвучали слова исповеди, от которой кровь стынет в жилах…
Скедони преобразился, взгляд его, обращенный на Винченцо, был полон откровенной ненависти.
— Изыди! — вдруг изрек он громовым голосом. — Изыди, богохульник! Трепещи, нечестивец, посмевший осквернить храм!..
И с необычайной быстротой, так что никто не успел даже опомниться, он бесшумно скользнул в проход между скамьями и скрылся в одной из боковых дверей. Винченцо, хотевший броситься вслед за ним, был остановлен монахами. Не зная причин его возбужденного состояния, они были глухи к его попыткам объяснить что-либо и лишь пригрозили ему суровыми мерами. Если он подобру не покинет монастырь, он может быть жестоко наказан за осквернение монашеского сана.
— Видимо, на это он и надеется, — негодовал юноша, но напрасно. — Кто ответит за горе и страдания, которые он причинил? Святые отцы, он позорит ваш орден своими злодейскими деяниями…
— Замолчите! — грозно прикрикнул на него один из монахов. — Монастырь гордится братом Скедони, он предан вере и беспощаден и строг к себе. Да стоит ли объяснять это вам, кто столь непочтителен к храму и святыням нашей веры…
— Отведем-ка его к аббату, — посоветовал другой монах. — Или лучше бросить его в подземелье, — добавил он сердито.
— Идемте, — сказал первый монах и, схватив Винченцо за руку, потащил его к выходу.
Гнев и отчаяние придали юноше силы, он вырвался и бросился в первую же дверь, к счастью выходившую прямо на улицу.
Когда Винченцо вернулся домой, его вид и состояние должны были бы тронуть любого, у кого не очерствело сердце. Однако юноша сознательно решил избежать встречи с отцом, а что касается матери, то он не хотел дать ей повод для торжества. Менее всего он мог рассчитывать на ее понимание и сочувствие.
Когда маркизе стало известно о намерении сына жениться на Эллене ди Розальба, она, не медля, рассказала об этом Скедони с целью просить у него совета, как воспрепятствовать этому. Скедони предложил ей свой план. Маркиза согласилась с ним, тем более что осуществить его представлялось довольно легко. Когда-то она была хорошо знакома с настоятельницей монастыря Сан-Стефано, знала характер этой монахини и полностью доверяла ей. И она в ней не ошиблась и на этот раз. Настоятельница не только согласилась помочь маркизе, но даже проявила особый интерес к плану Скедони. Поскольку все действительно увенчалось успехом, маркиза менее всего собиралась что-либо менять, несмотря на состояние сына и его мольбы и слезы. Как горько раскаивался потом бедный Винченцо, как корил себя за то, что открылся матери, питал какие-то надежды на ее участие и понимание. Он ушел от нее окончательно убитый и подавленный.
Верный Паоло, срочно вызванный к молодому хозяину, не смог ничем обрадовать его, ибо ничего не смог разузнать об Эллене. Винченцо отослал его, велев продолжать поиски и расспросы, и в полном отчаянии заперся в своей комнате.
Вечером не находивший себе места юноша покинул дом и бесцельно бродил по улицам, пока не оказался у причалов. Рыбаки, грузчики и прочий портовый люд заполняли причалы, дожидаясь возвращения запаздывающих рыбацких баркасов из Санта-Лючии. Винченцо, низко надвинув шляпу и сложив руки на груди, прохаживался по краю мола, рассеянно прислушиваясь к разговорам, и с грустью смотрел на белевшие вдали очертания виллы Алтиери. Он думал об Эллене, вспоминая, как они вместе, сидя в беседке, любовались прекрасным видом на залив. Теперь все потеряло для него прежнюю прелесть, краски померкли. Он не видел ни заката, окрасившего золотом гладь вод, ни маяка в конце мола, ни быстро сновавших по заливу рыбацких лодок. Как они всегда восторгались картиной предзакатного залива! И было это совсем недавно, когда перед самой смертью синьоры Бианки они сидели втроем в саду. В тот вечер старая синьора вручила ему судьбу Эллены. Воспоминания об этом огнем обожгли душу бедного Винченцо. Он казнил себя за то, что сейчас так растерян и напуган, что до сих пор не смог преуспеть в поисках похищенной девушки. В эту минуту он твердо решил уехать из Неаполя, покинуть отчий дом и не возвращаться до тех пор, пока не найдет Эллену. Принятое решение вновь вернуло ему силы.
Он тут же попробовал справиться у рыбаков, где можно взять лодку. Винченцо хотел обследовать побережье, ибо подумал, что Эллену могли морем увезти с виллы Алтиери и спрятать в одном из монастырей, которых немало на побережье.
— У меня, синьор, всего одна лодка, — ответил ему первый рыбак, к которому он обратился. — Она мне самому нужна, но можно спросить у моего приятеля. Эй, Карло, синьору нужна на время небольшая лодка, как твоя.
Но Карло не откликнулся, ибо с интересом вместе с другими слушал то, что рассказывал один из их товарищей. Подойдя поближе, Винченцо хотел было повторить свой вопрос, но был удивлен тем вниманием и интересом, с которыми рыбаки слушали рассказчика.
— Говорю вам, — убежденно отвечал тот на чьи-то сомнения, — все было точно так. Я всегда раза два в неделю возил им свежую рыбу. Это очень хорошие люди, никогда не скупятся и всегда добавят дукат или два к моей цене. Так вот, как уже сказал, я, как обычно, постучался в дверь и вдруг услышал за нею стоны, а потом голос старой служанки, зовущей на помощь. Как мог я ей помочь, если дверь оказалась запертой? И решил попросить помощи у старика Бертольди, вы его знаете, он живет по ту сторону дороги на Неаполь, но не успел сделать этого, потому что откуда-то появился молодой синьор и, не раздумывая, влез в окно и освободил бедняжку Беатрису. Она-то потом и рассказала мне всю эту историю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
