— Мсье, — все повторял дядюшка, — ох и нелегко нам придется с этими весельчаками.
— Действительно, — сокрушенно покачал головой Клифтон. — Какая досада, что обезьяны нас заметили. Только бы они не последовали за нами в пещеру.
— Ну, этого бояться не стоит, — возразил дядюшка. — Им преградит дорогу река. Давайте ускорим шаг.
Спутники шли быстро, стараясь не вызывать раздражение у гримасничавшей стаи, продолжавшей сопровождать их. Время от времени огромный орангутан, видимо вожак, приближался к ним, заглядывал прямо в глаза, а затем возвращался к сородичам.
При этом Клифтон тоже внимательно рассматривал обезьяну. Рост орангутана достигал шести футов. Тело было весьма пропорционально: широкая грудь, голова средней величины с лицевым углом[150] примерно в 65 градусов, округлый череп, крупный, выдающийся вперед нос, мягкая лоснящаяся шерсть — ни дать ни взять совершенный представитель человекообразных обезьян. В глазах орангутана, чуть поменьше человеческих, блестели искорки мудрости. Из-под усов сверкали белоснежные зубы. Довершала портрет небольшая кудрявая бородка каштанового цвета.
— Красивый парень, честное слово, — пробормотал дядюшка. — Знать бы его язык! Мы бы славно побеседовали.
Клифтон и дядюшка прибавили шагу и вскоре с облегчением заметили, что обезьяны рассеялись по лесу. Сначала эскорт из дюжины животных сократился до трех-четырех, а затем и вовсе остался один огромный орангутан. Он шел за людьми с непостижимым упорством. Не приходилось даже надеяться оторваться от него, ведь длинные ноги делали из этого «парня» первоклассного ходока.
Около четырех часов Клифтон и дядюшка вышли к реке и без труда нашли место, где их поджидал временный плот. Вопрос, как поведет себя теперь обезьяна, оставался открытым.
Орангутан приблизился к кромке воды, внимательно понаблюдал, как мужчины кладут поклажу на плот, затем немного прошелся по берегу и посмотрел на противоположную сторону. Казалось, он вовсе не собирается расставаться со своими новыми спутниками.
— Ну что, — сказал дядюшка, — пора распрощаться с нашим знакомцем.
Дядюшка и инженер отвязали веревку, вскочили на борт и быстро поплыли по течению. И в эту самую минуту орангутан грузно плюхнулся на край плота, едва не перевернув его. Дядюшка схватился за топор и бросился к обезьяне. Однако орангутан неподвижно застыл, смотря прямо на дядюшку и не демонстрируя никаких признаков враждебности.
Дядюшка опустил оружие — схватка на плоту была слишком опасной. Лучше это сделать на другом берегу.
Переправившись через реку, дядюшка и Клифтон спрыгнули на землю. Обезьяна выбралась чуть позже. Они обогнули северную часть озера, пересекли полосу кокосовых пальм и пошли вдоль реки. Орангутан не отставал ни на шаг. Наконец, добравшись до изгороди, они открыли и немедленно захлопнули за собой калитку.
Спустилась ночь. Плотные облака закрывали небо, сгущая темноту. Ушла ли обезьяна? Несколько раз странные крики нарушали ночное спокойствие.
Глава XXIII
За ужином Клифтон рассказал жене и детям о произошедшем в лесу. На следующее утро ни свет ни заря дети бросились к изгороди. Их удивленные возгласы тотчас же привлекли внимание Клифтона и дядюшки Робинзона.
Орангутан, прислонившись к стволу дерева и скрестив, если можно так выразиться, руки, внимательно разглядывал забор, время от времени подходил к калитке, безуспешно раскачивал ее мощной рукой и вновь возвращался на свой наблюдательный пост.
Вся семья с любопытством смотрела на орангутана.
— Какая красивая обезьяна! — воскликнул Джек.
— Да, — согласилась Белл, — у него очень симпатичная физиономия. И совсем не гримасничает! Мне ничуть не страшно.
— Но что с ним делать? — спросила миссис Клифтон. — Не может же он бесконечно стоять у калитки!
— А что, если принять его в нашу семью? — предложил дядюшка Робинзон.
— Вы полагаете, друг мой? — отозвалась миссис Клифтон.
— Право, мадам, — продолжал дядюшка Робинзон, — есть очень добродушные обезьяны. А из этого орангутана, возможно, получится прекрасный работник. Если я не ошибаюсь, он хочет поселиться у нас. Единственная трудность в том, что мы не в состоянии узнать о его намерениях.
Дядюшка хотя и говорил сквозь смех, но абсолютно ничего не преувеличивал. Умственные способности человекообразных обезьян поистине поразительны. Их лицевой угол лишь незначительно отличается от лицевого утла австралийцев и готтентотов.[151] Кроме того, у орангутанов нет ни свирепости, присущей бабуинам, ни недомыслия макак, ни нечистоплотности прыгунов, ни нетерпеливости маго, бесхвостых макак, ни жестоких инстинктов павианов, ни отвратительного характера мартышек. Гарри Клифтон прекрасно знал о повадках этих умных животных и привел множество примеров, свидетельствующих о наличии у этих особей почти человеческой способности мыслить. Он рассказал детям, что орангутаны умеют разжигать огонь и правильно пользоваться им. Во многих домах прибегали к помощи обезьян; обезьяны прислуживали за столом, убирали комнаты, ухаживали за одеждой, черпали воду из водоемов, чистили обувь, превосходно пользовались ножом, ложкой, вилкой во время еды, пили вино и соки. У Бюффона[152] жила одна обезьяна, которая очень долго была его верной и усердной служанкой.
— Прекрасно, — отозвался дядюшка Робинзон, — и поскольку все это правда, я не вижу причин, по которым этот Орангутан не может быть принят в качестве работника в нашу колонию. Он еще молод, поэтому воспитать его не составит нам особого труда. И конечно, он привяжется к своим хозяевам, которые будут очень добры к нему.
Гарри Клифтон, поразмыслив, обратился к дядюшке Робинзону со следующими словами:
— Вы серьезно хотите приручить это животное?
— Совершенно серьезно, мсье. Вот увидите, чтобы его приручить, не придется прибегать к силе и вырывать у бедняги клыки, как обычно делают люди в подобных случаях. Этот «парень» очень крепкий и может стать для нас незаменимым помощником.
— Ну что же, давайте попробуем, — согласился Клифтон. — А если присутствие орангутана станет нам в тягость, придумаем, как от него избавиться.
Придя к такому заключению, Клифтон отослал детей в пещеру и вместе с дядюшкой вышел за ограду.
Орангутан стоял около дерева. Он спокойно подпустил к себе своих будущих хозяев и смотрел на них, слегка покачивая головой. Дядюшка Робинзон захватил с собой несколько кокосовых орехов и протянул их обезьяне. Орангутан тут же их съел с большим удовольствием. У него был, безусловно, добродушный нрав.
— Ну что, мой мальчик, — весело обратился к нему дядюшка Робинзон, — как здоровье?
В ответ раздалось нечто похожее на похрюкивание.
— Хочешь войти в нашу семью? — продолжал дядюшка Робинзон. — Хочешь прислуживать мистеру и миссис Клифтон?
Те же звуки раздались в знак согласия.
— И ты удовлетворишься жалованьем исключительно в виде пищи? — прибавил дядюшка, протягивая животному руку.
Орангутан пожал руку достопочтенного моряка и в третий раз хрюкнул.
— Он говорит немного монотонно, — заметил, смеясь, Клифтон.
— Ничего страшного, мсье, — возразил дядюшка Робинзон. — Самые хорошие слуги те, которые мало разговаривают.
Между тем орангутан встал и решительным шагом направился к пещере. Он быстро вошел на огороженную территорию. Малыши, стоявшие у входа, прижались к матери. Все смотрели на обезьяну, широко раскрыв от изумления глаза. Казалось, орангутан изучает местность. Он осмотрел птичий двор, заглянул внутрь пещеры, затем повернулся к Клифтону, которого, по всей видимости, признал главой семьи.
— Ну как, друг мой, — сказал дядюшка Робинзон, — вам подходит этот дом? Да? Хорошо, договорились. Жалованье мы вам сейчас выплатить не можем, зато удвоим его, если останемся вами довольны.
