Трэвис изучающе смотрел на идущую рядом молчаливую Алисию.
— Алисия? — Она вопросительно подняла на него взгляд. — Я могу проводить тебя открыто, по всем правилам, но если мое общество вызывает какие-то проблемы, я могу придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение.
Они шли по центральной улице, по которой прогуливались респектабельные люди, разглядывавшие витрины роскошных магазинов. Ну почему в его компании она чувствовала себя так, будто находилась с ним наедине в комнате, размышляя о недосказанном? Что-то в его голосе и в том, как он смотрел на нее, вызывало у нее ощущение уязвимости, как будто она была перед ним раздета.
— Не сомневаюсь в этом, — сухо ответила Алисия. — Но думаю, что не понадобится ни то ни другое. Тогда вечером я поторопилась с согласием.
Трэвис рывком потянул ее вперед.
— Я ждал, что ты это скажешь, но уже поздно отступать от своих слов. Я предпочитаю верить тому, что ты сказала тем вечером, а не этим твоим объяснениям.
— Трэвис, я не объясняю. — Алисия попыталась высвободить руку, но он крепко удерживал ее, а ей не хотелось устраивать сцену. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Трэвис бросил на нее скептический взгляд.
— Может быть, отойдем в сторону, на ту аллею, и повторим эксперимент? Мне не показалось, что мои знаки внимания не понравились тебе.
Алисия стиснула зубы и задрала подбородок, пытаясь скрыть выступивший на щеках румянец.
— То был исключительный случай. У каждого бывают минуты слабости.
Когда они свернули на пустую улицу, ведущую к дому Бесси, Трэвис остановился под низко склоненными ветвями ивы. В его глазах промелькнуло умиление при взгляде на ее чопорный капор и гордо поднятый подбородок.
— Спасибо, что ты просветила меня, Синеглазка. Ты простишь меня, поскольку у меня сейчас как раз такая минута.
Прежде чем Алисия успела догадаться о чем-то, Трэвис наклонился и нахально впился в ее губы жарким поцелуем. Его рука покоилась на ее плече, но не давила и не сжимала его, но все равно она не могла освободиться. Голод, с каким он прильнул к ее устам, обезоружил ее.
Затем, как ни в чем не бывало, будто он вовсе и не приставал к ней на улице, Трэвис снова просунул ее руку под свой локоть и повел к низким воротам, служившим входом в дом Бесси.
— В субботу вечером состоится церковное собрание. Я приду за тобой в семь часов. Ты будешь у миссис Клейтон или в доме отца?
Алисия, которая все еще никак не могла отдышаться и ощущала слабость в коленях, лишь покачала в ответ головой. Она не знала пока, где она будет находиться. Она не знала даже, где ей хотелось бы быть. И она совершенно точно не знала, что ей делать с этим человеком, который не признает слова «нет».
Трэвис бросил на нее вопросительный взгляд.
— Было бы проще, если бы ты осталась у миссис Клейтон, но если будет нужно, я готов появиться и у дома твоего отца.
Алисия представила себе реакцию отца при появлении в дверях Трэвиса вместо одного из тех ухажеров, кого он считал подходящими для нее. Трэвис мог быть обаятельным и учтивым, как другие джентльмены, но в его характере проскальзывала угроза. Самоуверенность, с какой он брался за решение всех проблем, создавала у нее ложное ощущение надежности. Он смог бы защитить ее от всех, но кто защитит ее от него? Нет, ее отец совсем не глупый человек. Лучше всего держаться подальше от Трэвиса.
— Я останусь здесь на какое-то время, — холодно ответила Алисия, открывая ворота. — Можешь приходить сюда.
— Я так и сделаю, — ответил он с низким поклоном и удалился, весело насвистывая.
Что же ей теперь делать?
Похоже, у нее не было выбора. Алисия могла быть твердой и решительной с Бекки, которая подглядывала из-за занавесок и, сгорая от любопытства, выпытывала у нее подробности каждый раз, когда Трэвис провожал ее домой. Однако когда отец заговорил о планируемом на субботу званом обеде, где будут присутствовать несколько знатных юношей, которых она уже встречала, Алисия вдруг заявила, что у нее другие планы. Из двух зол она выбрала наименьшее.
Она всячески старалась оправдать свою безрассудность. Тедди выглядел таким же безобидным, как и приглашенные отцом молодые джентльмены, но он грубо надругался над ней. Трэвис же выглядел весьма опасным, но вел себя с ней исключительно терпеливо и нежно. Она никогда не поймет мужчин, но ей придется научиться как-то жить с ними.
Появление Алисии на собрании в церкви под руку с новичком с внешностью иностранца вызвало небольшой переполох, который вылился в прокатившуюся по помещению волну перешептываний. На следующий день последовали вежливые расспросы, после чего Трэвис был включен в некоторые гостевые списки.
Вопреки ожиданиям Алисии понравилось показываться на людях с Трэвисом. Оказалось, что он состоял в дружеских отношениях со многими мужчинами и быстро очаровывал дам. В его присутствии разговор никогда не прерывался, и Алисия обнаружила, что научилась расслабляться и смеяться, о чем она и подумать не могла в предшествовавшие месяцы.
Трэвис отвез ее домой в своем фургоне, о существовании которого она и не подозревала. На этот раз, когда он целовал ее, укрывшись под деревьями во дворе Бесси, Алисия не протестовала. Она ожидала этого и была готова к такому развитию событий. И все же та сила, с какой он воздействовал на нее, опять застала ее врасплох.
Их тяжелая верхняя одежда мешала более тесному контакту. Оставались только губы и руки, но и при этом Трэвис ухитрялся доставлять ей чувственное удовольствие. Алисия ощущала твердые линии его губ, когда он едва ощутимо касался ими ее рта, и все время ждала, когда же они жадно вопьются в нее, как раньше. Когда его поцелуй стал более страстным, требуя ответной реакции, она с готовностью откликнулась, но и этого ей показалось мало.
А когда он раздвинул языком ее губы и проник в ее рот, она ощутила томление между ног, которого раньше никогда не ощущала. Ей все казалось, что чего-то не хватает, хотя под действием их смешавшегося дыхания и переплетения языков она начала задыхаться, и по ее телу разлилось тепло.
Когда его губы переместились выше, касаясь ее щек, глаз и волос, Алисия затрепетала и уткнулась в твердую грудь Трэвиса, не понимая, что он с ней делает. Его руки были сильными и надежными. Хорошо, что они поддерживали ее.
Разумнее всего было бы положить этому конец. Единственным оружием против переполнявшего ее возбуждения были слова.
— Я даже не знаю, какой ты, Трэвис, — слабо запротестовала она, наслаждаясь его объятием.
— Не все ли равно? Разве я не могу быть таким, каким ты видишь меня сейчас? — Трэвис притянул, ее голову, к своему плечу. Он хотел освободить ее от всей этой громоздкой одежды, которая мешает ему насладиться этим нежным телом, но сейчас придется довольствоваться малым.
