Потом пожимали друг другу руки, довольные сделкой. Бизон спросил на прощание:
— Чем вы там в Грозном занимаетесь? Пишут всякое…
— Мы мирные жители, — за всех троих мрачно отвечал Рустам и угольно-черные его глаза вдруг по-разбойничьи весело вспыхнули. — Машины, вот, ваши мирно перегоняем, поезда из России мирно грабим.
Аслан с Асламбеком дружно захохотали, засмеялись и Бизон с Серегой — юмор братьев-чеченцев понравился. У Рустама распахнулась короткая, красиво выделанная дубленка, высунулась из-под полы рыжая рукоять «Макарова». Воинственного вида чеченец перехватил взгляд Бизона, ухмыльнулся совсем по-дружески, доверительно.
— Шайтан-трубу можешь достать, Георгий? В вашем городе делают, мы знаем. Мы хорошо заплатим, скажи своим людям.
— Что за «шайтан-труба»?
— Гранатомет.
Теперь пришла очередь смеяться русским.
Бизон пожевал мясистыми губами, поразмыслил.
— Это надо с шефом говорить, с Феликсом. Тебе сколько надо — один, два?
— Что ты! Один-два! Хоть машину загрузим! Деньги есть.
— А зачем так много? Воевать, что ли, собрались?
— Ну… Ты не спрашивай. Шайтан-труба нам очень нужна. Хорошее оружие! Говори с Феликсом.
— Ладно, помозгуем. Я скажу. А ты позвони ему через… ну, может, через месячишко, может, пораньше. Спешить в таком деле, сам знаешь…
— Позвоню. Буду говорить о простых трубах, понял?
— Чего тут не понять?! Счастливого пути!
Чеченцы сели в новенькую белую «Волгу» и отбыли в южном направлении, на Ростовскую трассу. А Бизон с Серегой и Вадиком покатили на потрепанном «Москвиче» домой.
«…И эти тоже покупатели, по всему видно, — снова подумал Вадик, бросив взгляд на сидевшую на переднем сидении моложавую, рано поседевшую женщину — по виду ей было лет сорок, может, чуть больше. — Такие обычно при деньгах. Сыну «тачку» покупает или какому-нибудь племяннику…»
Проехали мимо поста ГАИ. Два милицейских сержанта проверяли документы у какого-то дальнобойщика. На «кадиллак» глянули мельком, но глянули.
— Ну вот, теперь можно и поговорить, — странно как-то сказал парень, сидевший рядом с Вадиком. — Теперь, ублюдок, рассказывай! — И вдруг саданул Башметова локтем в бок.
Вадик охнул от неожиданности и боли, согнулся. Удар был сильным, на мгновение у него перехватило дыхание. Он сразу понял, что его заманили в ловушку, что Игорь с этим парнем и женщинами заодно, что это хозяева какой-нибудь угнанной машины, и его, Башметова, везут на расправу. Вадик на какое-то время потерял дар речи, и парень снова двинул его локтем.
— Рассказывай, тебе говорят! — приказал он.
— Что… что рассказывать? — У Башметова щелкали зубы.
— Где били хозяина зеленого «жигуленка», где его труп? Ну!
«Кадиллак» шел небыстро, его обгоняли редкие сейчас машины; смеркалось по-зимнему быстро, встречные грузовики катили уже с зажженными фарами.
«Выскочить бы, закричать!» — в отчаянии думал Вадик, но парень предусмотрительно держал ручку дверцы, следил за каждым движением.
— Где человека убивали? Где его труп? Говори, мразь! — Парень замахнулся, на этот раз кулаком, но не ударил: видел, что Башметов почти сломлен, вот-вот заговорит.
— Скажу… Здесь, недалеко… Игорек, повернешь направо вон за тем знаком… — заикаясь произнес Башметов. — Там поляна в лесу… Проехать можно, мы проезжали…
Лесная снежная дорога повела их в глубь дубовой рощи. Дубы черными безмолвными шеренгами стояли вдоль просеки. Игорь включил фары. В лесу было гораздо темнее, чем на шоссе. В «кадиллаке» по-прежнему молчали, лишь слышалось тяжелое, испуганное дыхание Башметова.
— Я не убивал, Игорек! Ты же знаешь! Мы тебе рассказывали! — Вадик хватал Игоря за плечи. — Зачем вы меня сюда привезли?..
— Вот этой женщине рассказывай, — Игорь мрачным, ничего хорошего не сулящим Вадику взглядом показал на Татьяну, сидевшую на переднем сидении. — Это его жена, а моя крестная. Понял, кого вы убили… И еще «жигуль» заставляли меня разбирать…
С минуту Башметов лихорадочно, насмерть перепугавшись, раздумывал. Нужно было найти какой-то выход. И он ринулся в атаку.
— Значит, против своих пошел, Игорек? На Бизона и Серегу руку поднял? Ты же знаешь, чем это для тебя кончится. Ты что, шефа нашего не знаешь?
Игорь молчал, вел «кадиллак» ровно, стараясь не зацепиться за кусты. Башметов наседал:
— Они же пришьют тебя, Игорек. А живой останешься, хипиш поднимешь, и мы на суде и в легавке молчать не будем. Ты две машины перегонял, забыл? Разбирал с нами «Москвич» синий… «Волгу»… Ты думаешь, тебе простят?
— Не простят. Но я руку ни на кого не поднимал, а вы… подонки! Дядю Лешу убили! Мы в одном доме жили, с его сыном, Ваней, в этой машине пацанами катались. Я никого не убивал, не пугай, а за машины…
— И я не убивал! Не убивал! — заверещал Вадик. — Это все Жорка, Бизон! Ты же его знаешь, бешеного! Можно было тому мужику морду начистить и отпустить, никуда бы он не делся, за ремонт «мерседеса» заплатил бы. А он… Чего ты меня сюда везешь?
— Не ори, оглушил, — прервал Петушок. — Место покажешь. Где человека убивали, где труп бросили.
— Труп в болоте, не здесь… Там даже не болото, а озерцо такое, глубокое…
— А сюда зачем сказал повернуть?
— Ну… здесь Жорка рубил его. Голову здесь потеряли. Забыли.
Женщины враз вскрикнули — так просто, обыденно рассказывал об ужасном злодеянии интеллигентный с виду парень. Изольда закрыла лицо руками, а Татьяна сидела прямо, сжав зубы, только тихонько, по-звериному, подвывала.
— Сволочи! За что Алексея убили? Что он вам сделал? — наконец спросила она.
— Он машину Жорке помял, мы с ним кататься ездили… А потом с лопатой на нас кинулся…
— Машину помял!.. Сволочи! Справились трое с одним! — Петушок еле сдерживал себя.
Скоро приехали на поляну, и Игорь заглушил мотор. Фары «кадиллака» заливали ярким светом снег; голые дубы, как немые стражи, окружили поляну со всех сторон, вершины их печально покачивались, глухо, настороженно перешептывались.
— Здесь, — хрипло говорил Башметов (Петушок крепко держал его за полу куртки). — Вон, у того куста. Бизон сам рубил… топором.
— А ты что делал, ублюдок? — Петушок дернул его за рукав.
— Мы с Серегой… погрузили потом тело в «жигуль». В болото повезли. Бизон так сказал.
— Сволочи-и-и! Нелюди! Твари-и! — закричала Татьяна, бросилась на Башметова, царапала ему лицо, била наотмашь, неумело, по-бабьи. Потом отступила, упала на грудь Изольды, выла и рыдала на весь лес. Потворила: «Леша-а… Лешенька-а…»
— Где это болото? Как туда проехать? — спрашивал Петушок, заталкивая Башметова в «кадиллак», ни на секунду не спуская с него глаз.
— Километров пять отсюда, по шоссе. Потом опять направо, я покажу, где, — Вадик вытирал с поцарапанного лица кровь. — Проехать можно, снегу мало… Я помню это место хорошо.
— Поехали!
По-прежнему всхлипывающую Татьяну усадила Изольда, захлопнула за ней дверцу. Татьяна вытирала слезы, говорила:
— Ну, мерзавцы, погодите! Это вам так не пройдет. И Бизона этого, и Серегу, и шефа вашего — всех найдем! За все вы передо мной ответите!
«Кадиллак» снова выполз на шоссе, помчался вперед, рассекая густые фиолетовые сумерки сильным, резким светом. Башметов сидел теперь между Петушком и Изольдой, время от времени говорил Игорю:
— Сбавь газ, скоро поворот. Направо. У той раз вилки — налево, видишь, у березы?.. Стой. Дальше пешком. Мы его тут… несли.
Все вышли из машины. Хрустел под ногами снег, точнее, ледяная легкая корочка на его поверхности — вчера было теплее, подтаяло в лесу, подмокло, а нынче, вон, опять морозец — хруст, сухой морозный воздух, прекрасная слышимость.
— Куда идти? — спрашивал Петушок, по-прежнему держа Башметова за полу куртки.
Вадик показал направление. Игорь развернул «кадиллак» таким образом, чтобы фары освещали дорогу к болоту, лес. Так, гурьбой, они и пошли. Метров через пятьдесят под ногами оказался лед, открылась белая стылая плешина среди кустарников и низкорослой, по-зимнему сонной ольхи.
— Где-то здесь… Да, здесь. — Башметов вздрагивающей рукой показывал место, топтался на нем. — Вот кочка, где я стоял, вон там Серега шестом дно пробовал. Потом мы лед рубили…
— Покажи точно, — велел Петушок. Он отпустил Вадика.
Тот вышел вперед, прикинул расстояние, замер на месте.
— Вот. Здесь. Прямо подо мной. Здесь он лежит.
— Лешенька! Родной! — снова заплакала Татьяна, упала на колени, гладила голой рукою лед. Петушок снял теплую зимнюю кепку, которую носил не так давно Ваня, его однополчанин, за ним стянул легкую вязаную шапочку и Игорь. Изольда стояла рядом с Татьяной. Потом оглянулась, выломала ветки у ближней ольхи, выложила на льду крест.
— Что же вы, гады, наделали? — зло, с ненавистью, говорил Петушок трясущемуся от страха Вадику. — За что человека угробили? Да вас расстрелять мало!..
