Боевики приняли вводную без комментариев, ограничившись кивками.
— Второй — негр. На правой ноге у него гипс. Так что фотография, думаю, не понадобится. О нем такой заботы проявлять не надо. Но речевой аппарат все же лучше сохранить.
После мелких уточнений прозвучал главный вопрос.
— Сопротивление?
Все разом притихли, выжидая.
— Или никакого... — бригада замерла, ожидая продолжения, — или один человек. Прошу...
Еще одна фотография пошла по рукам. Изучив снимок, москвичи недоуменно загудели. Вид пожилого мужчины в очках, казалось, напрочь исключал вероятность серьезного противодействия. Мозг, как опытный лицедей, выдержал паузу, дождавшись, пока невнятный шепот перерастет в шум.
— Разделяю ваше удивление, господа. Тем не менее этот благообразный старикан за последнюю неделю двоих отправил в морг, двоих в реанимацию. А судьба еще одного пока неизвестна. Причем последним был Спец. Думаю, многие о нем слышали.
Несколько человек кивнули. У боевиков был свой рейтинг, и Спец занимал в нем не последнее место.
— Остальные четверо, между прочим, тоже не были нежными юношами. Но Спец — лучший. После встречи с «дедулей» один на один он пропал без вести. Тело пока не найдено.
— И откуда такая жуть потертая? — спросил самый молодой член бригады. Для него, в силу самоуверенности юного возраста, авторитетов не существовало в принципе.
— По нашим данным — наследие сталинизма. Может, Вам, молодой человек, доводилось слышать о СМЕРШе? — не дожидаясь ответа, Артур Александрович проникновенно произнес:
— Скорее всего, он вооружен, но пока ни одного выстрела не прозвучало. Понимаете? — Последние слова Кнабауха прошипел. — Этот поношенный старик убил здоровых молодых людей го-лы-ми руками.
Проняло... В комнате потянуло могильным холодком.
— Так он там? — вполголоса спросил старший группы.
— Надеюсь, что нет, — просто ответил Мозг.
* * *
Впервые за последние два месяца Владимир Сергеевич Теньков встал на ноги без посторонней помощи. Произошло это ранним утром, когда нормальные люди еще досматривали последние, самые сладкие сны. Закаленный организм, железная воля и заботливый уход свершили маленькое чудо. Он поднялся с кровати самостоятельно. Первая прогулка была совершена по палате. Кружилась голова, от боли в прооперированном месте приходилось по-матросски расставлять ноги, но это были сущие пустяки. Главное, он мог свободно перемещаться, куда вздумается, а не куда повезут. Например, в туалет. При мысли об отхожем месте взгляд его отыскал ненавистный предмет больничного обихода — опротивевшее за время лечения судно. На ватных ногах Паук доковылял до койки и с наслаждением пинком загнал утку под кровать. В самый дальний угол.
От шума и грохота проснулся Мананга. Традиционный вопрос на этот раз пришелся весьма кстати:
— Как уаше доровье?
— Глянь, Мишка, сам шкандыбаю! — от избытка чувств Паук почти кричал.
— У кайф, — кивнул негр, вспомнив урок неформальной лексики.
— Пойдем, прошвырнемся, — предложил пахан.
— Тики-так, — Мананга потянул к себе костыли.
Променад по коридору отделения они совершили бок о бок. Паука немного покачивало от слабости. Нигериец прыгал на костылях, кривясь от боли в области шва на животе. Несмотря на это, прогулка удалась. Рабочих еще не было, и отделение радовало глаз чистотой и покоем. Обстановка располагала... От нечего делать пахан попытался втолковать соседу смысл многоцелевого слова «каюк». Словесно получалось не убедительно. Поэтому речь состояла преимущественно из проведения ладонью по горлу, легкого постукивания кулаком по голове и скрещивания рук на груди.
День выдался солнечный и теплый. Легкий сквозняк носился по отделению, как буйный пациент психбольницы. Дверь в одну из палат оказалась приоткрыта. Проходя мимо, Паук случайно заглянул в щель и тихо шепнул:
— Секи, еще кто-то парится. Дрыхнет, как цирик.
Мананга подошел поближе, чтобы посмотреть, что нужно «сечь». Но тут очередной порыв сквозняка пронесся по коридору. Застекленная дверь стремительно распахнулась и, продолжая движение, с грохотом врезалась в стену Паук вздрогнул, Мананга от испуга выронил костыль... Ничего не произошло. Спящий не проснулся и даже не пошевелился.
— Может, косит? — прошептал пахан не очень уверенно и, цокнув укоризненно языком, шагнул в палату.
— Может — каюк? — в тон ему произнес Мананга, одновременно проведя ладонью по горлу, стукнув себя по голове и скрестив на груди руки.
И в этот момент в поле зрения Паука попало лицо лежащего без движения человека. Он замер, стараясь не шевелиться. Посапывая, и даже во сне не распуская грозных морщин на лбу, на кровати спал Спец — цепной пес Мозга! Ступор длился недолго. Пахан отступил в коридор, стараясь не шуметь. Он приложил к губам палец и мотнул головой в сторону люкса. Мананга кивнул. Тихо шаркая ногами и постукивая костылями, они вернулись к себе.
Не успела закрыться за ними дверь, как в коридор крадущейся походкой проник профессор Файнберг. Врачебный долг гнал его на работу. Хотя Виктория Борисовна настоятельно не рекомендовала ему показываться в клинике, в целях конспирации. Понимал в ней профессор мало. Если не сказать — вообще ничего. А потому, прежде чем оказаться в отделении целиком, он осторожно просунул голову в приоткрытую дверь. Ничего подозрительного за ней не было. Не прятались по углам люди в темных очках. Не дежурили у каждой двери автоматчики в черных масках. Не сверкали объективами камеры слежения... Лишь посередине стояла совсем не страшная заляпанная цементом стремянка. Нигде ни души. Даже дежурная сестра отлучилась с поста. Воспользовавшись безлюдьем, Виктор Робертович юркнул в свой кабинет.
В родных стенах он слегка расслабился. Любимое кресло приняло профессора в свои объятья. На столе аккуратной стопкой лежали анализы пациентов. В том числе и прооперированного по поводу геморроя Тенькова Владимира Сергеевича. Файнберг внимательно их просмотрел, покачал головой и подошел к шкафу, собираясь переодеться.
* * *
В это время в люксе номер тринадцать, забыв про боль и слабость, от окна к двери метался Паук. Он отчетливо понимал: «Вычислили!» Появление Спеца могло означать только одно — будут брать! Пахан не сомневался, что попади он в руки Мозга, тот как из тюбика выдавит из него власть и общак, а потом убьет. Терять чудом обретенную жизнь совсем не хотелось. Оставалось бежать. То, что Спец беззаботно дрыхнет, давало пусть маленький, но шанс. Паук лихорадочно искал выход. Нужно было спасать общак. Деньги лежали в банке. Кроме него, номер счета и пароль знал только он один. В способности Мозга развязать язык кому угодно Теньков не сомневался.
— Суки! — сказал пахан с ненавистью.
Мананга непонимающе поднял брови;
— Не кипешись, Мишка, нас на фуфло не схаваешь! — Он подошел к окну. Внизу лежал пустынный больничный двор. Пока ничего подозрительного там не было. Пошатываясь от слабости, авторитет присел на стул.
— Надо сваливать, — он сурово посмотрел на своего «кровника». Уходить надо было одному, но кидать кента — западло по-любому. Осознав, что с загипсованным негром много не набегаешь, он издал приглушенный стон.
— Как уаше доровье? — тут же отозвался Мананга.
— Ништяк, а толку? Приколют нас скоро, Мишка, как бабочек.
После недолгого раздумья Паук поднялся.
— Соскакиваем оба. Я тебя подставил, с меня и ответка.
Негромкое гудение моторов заставило его выглянуть сквозь щель между шторами.
— Каюк! — прошептал он.
Из двух машин выгружались суровые плечистые ребята. Некоторые держали руки за отворотами курток. По масти — настоящие «торпеды», ошибиться было невозможно. Авторитет схватил телефонный аппарат и в спешке набрал номер:
— Банк «Строй-инвест», — ответил приятный женский голос.
— Смена пароля, — резко сказал Паук.
— Соединяю с дежурным оператором.
Через несколько секунд уже мужской голос приветствовал подрагивающего от возбуждения пахана.
— Здравствуйте, дежурный оператор...
— Смена пароля! — перебил Паук.
— Назовите номер вашего счета, — бесстрастно-вежливо сказал клерк.
Код авторитет подбирал сам. Запомнить шестнадцатизначное число просто так было невозможно, поэтому он закодировал даты своих первых четырех ходок.
— Один девять шесть ноль, один девять...
— Ждите. Запрашиваю.
В трубке было слышно, как звонкой капелью щелкали клавиши компьютера.
— Мишка, — звенящим шепотом сказал Паук, — скажешь сюда, — он ткнул пальцем в микрофон, — одно слово.
— Какое? — приоткрыв рот от непонятной сложности задачи, спросил Мананга.
— Секретное, блин! — раздраженно рявкнул пахан. — Короче, которое не забудешь. Усек?
«Теперь пусть подергается! — Злорадно подумал он, представив себе холеное лицо Мозга. — От лома уши ему, а не общак!»
