— Теоне…
Она остановила поток его слов, приложив руку к его губам.
— Тише, мой господин. Сейчас середина ночи. Ты выглядишь ужасно, а пахнешь и того хуже. Позволь нам вымыть тебя, накормить и уложить спать, а утром мы обсудим, что нужно сделать, чтобы я была в безопасности.
— Но римляне…
— Ты видел хоть одного по пути сюда?
— Ну…нет.
— Тогда в настоящий момент никакой опасности нет, ведь так?
Слишком устав, чтобы спорить, Кириан согласился.
— Думаю, что нет.
— Тогда пойдем.
Теоне взяла его за руку и повела в маленькую комнату, в конце основного коридора.
Следующее, что увидела Аманда — это комнату, освещенную небольшим камином и свечами. Кириан откинулся в позолоченной ванне, пока Теоне мыла его.
Он взял ее руку и прижал к своей щеке, покрытой щетиной.
— Ты даже не можешь представить, как я скучал по тебе. Ничто не успокаивает меня так, как твое прикосновение.
Теоне ответила улыбкой, не затронувшей глаза и протянула ему бокал с вином.
— Я слышала, ты отбил Фессалию у римлян.
— Да, Валериус был в ярости. Не могу дождаться, когда пойду на Рим. Попомни мои слова, я завоюю его.
Кириан осушил бокал и отставил его. Сгорая от желания, он потянулся к жене и затащил ее к себе в ванну.
— Кириан! — выдохнула она.
— Ш-ш, выдохнул он прямо в ее губы. — Я хочу поцеловать тебя.
Теоне уступила, но в ней была холодность. Он чувствовал это.
— Что с тобой, любимая? — спросил Кириан отстраняясь. — Ты так далека от меня сегодня. Как будто твои мысли где-то в другом месте.
Ее лицо смягчилось, когда она обняла его за талию и впустила в свое тело.
— Я не далеко, я просто устала.
Он улыбнулся и застонал, когда она двинулась к нему.
— Прости, что разбудил тебя. Я просто хотел знать, что ты в безопасности. Я не смог бы жить, если бы что-то случилось с тобой.
Кириан взял ее лицо в ладони и провел большими пальцами по щекам.
— Я всегда буду любить тебя Теоне. Ты воздух, которым я дышу.
Она, казалось, расслабилась в его руках, медленно двигаясь на нем. И все же ее взгляд пристально наблюдал за ним, как будто Теоне чего-то ждала…
Достигнув пика, Кириан облокотился на ванну, глядя на нее. Он был слаб, как новорожденный щенок. Но он был дома и жена была его силой. Его гаванью.
Как только эта мысль всплыла в его сознании, он почувствовал странный шум в голове. Волна головокружения прошла сквозь него.
И он тотчас понял, что она сделала.
— Яд? — выдохнул Кириан.
Теоне выбралась из под него и вышла из ванны. В спешке она обернулась полотенцем.
— Нет.
Кириан пытался вылезти из ванны, но следующий приступ головокружения захватил его. Он упал обратно в воду. Он не мог дышать, когда мысли беспорядочно роились в его затуманенном мозгу.
Но все это затмевало осознание предательства женщины, которую он любил. Женщины, к ногам которой он положил весь мир.
— Теоне, что ты сделала со мной?
Та приподняла подбородок, наблюдая за ним с холодным выражением лица.
— Я делаю то, чего не можешь ты. Я защищаю себя. Рим — это будущее, Кириан. Не Андрискус. Он не сможет дожить до момента восхождения на трон Македонии.
Тьма окутала его.
Аманда застонала, почувствовав жестокую боль, разрывающую череп. Когда свет вернулся, она обнаружила обнаженного Кириана, лежащего на холодной каменной плите, приподнятой на сорок пять градусов. Его руки и ноги были растянуты на веревках.
Он оглядел среднего размера комнату, остановив взгляд на старом столе в углу, верх которого был завален всевозможными пыточными приспособлениями. Высокий, черноволосый мужчина стоял спиной к Кириану, рассматривая представленные орудия.
Кириан чувствовал себя таким одиноким и преданным. Таким беззащитным.
Это было ужасающее ощущение для того, кто никогда не знал уязвимости.
От жара камина в комнате можно было задохнуться. Каким-то образом Аманда поняла, что на улице было начало лета. Окна были открыты, и легкий средиземноморский ветерок проносился по комнате, заполняя ее ароматами моря, цветов и олив. Кириан услышал смех доносившийся снаружи и все внутри сжалось.
Этот день был слишком прекрасен, чтобы умереть…
Мужчина у стола склонил голову. Внезапно он развернулся и пришпилил Кириана зловещим взглядом. Несмотря на то, что мужчина был невероятно красивым, холодная ухмылка на его лице уничтожала всю его привлекательность. У мужчины были жестокие, сверкающие глаза гадюки. В них застыло бездушное, расчетливое выражение, абсолютно лишенное сострадания.
— Кириан Фракийский. — Злобно улыбнулся он. — Наконец-то мы встретились. Хотя, уверен, что и не совсем при таких обстоятельствах, как ты планировал, не так ли?
— Валериус, — зарычал Кириан, увидев знамя на стене за плечами мужчины. Он узнал бы эту эмблему с орлом где угодно.
Улыбка римлянина стала еще шире, когда тот пересек комнату. На лице Валериуса не было уважения. Только самодовольное удовлетворение.
Не сказав больше ни слова, он повернул лебедку, удерживающую веревки, привязанные к конечностям Кириана. Веревки напряглись, растягивая мышцы Кириана, разрывая связки и выдергивая кости из суставов.
Кириан закрыл глаза и сжал зубы от адской боли, пронизывающей его тело.
Еще сильнее натягивая лебедку, Валериус расхохотался.
— Хорошо, ты силен. Ненавижу пытать сосунков, которые сразу же начинают рыдать и вопить. Это разрушает все удовольствие.
Кириан ничего не ответил.
Закрепив лебедку так, чтобы оставить тело Кириана болезненно натянутым, Валериус подошел к столу, где лежало оружие и орудия пыток. Он взял тяжелый железный молоток.
— Раз уж мы так недавно познакомились, позволь мне показать тебе, как римляне обходятся со своими врагами.
Валериус подошел обратно к Кириану с притворной ухмылкой.
— Сначала мы ломаем колени. Так, я буду уверен, что у тебя не появится искушения пренебречь моим гостеприимством, до тех пор, пока я не захочу этого.
Римлянин опустил молоток на левое колено Кириана, мгновенно раскрошив сустав. Боль, которую невозможно было представить, разорвала его тело. Закусив губу, чтобы не закричать, Кириан схватился за веревки, связывающие руки. Он чувствовал, как горячая кровь бежит из перерезанных запястий по его предплечьям.
Раздробив второе колено, Валериус вытащил из огня железный прут и поднес к Кириану.
— У меня есть только один вопрос. Где твоя армия?
Кириан сузил глаза, но ничего не ответил.
Валериус приложил каленое железо к внутренней поверхности его бедра.
