— Король Вир III приветствует тебя, — проскрипела птица, восседавшая на плече Манфреда, — он позволяет тебе говорить.
Всеобщее смятение прервала Петра Плавецка, по-прежнему дежурившая в командирском отсеке и наблюдавшая происходящее на мутных экранах. В репродукторе над входом раздался её голос:
— Фукуда на связи!
Мы дружно взглянули на экран ручного пластивидения. Это безусловный рефлекс пластивизионщика. Без наручных пластивизоров никто из нас не уснёт. Даже если настанет конец света, даже если появится король инопланетян, нарушивших закон Иоганссона о неповторимости развития разума в космосе, мы в первую очередь обратим взоры на ближайший экран, на котором идёт Наша Передача.
Фукуда как раз преодолевал шеститысячный рубеж. Он был великолепен, как всегда. Стоя с раскинутыми руками, являл собой совершенство в шёлковой униформе звёздного коммодора со знаменем Свободного сообщества людей за спиной, он всем своим видом излучал силу и счастье. Его речь должна была тронуть зрителей пластивидения до слёз:
— Братья и сёстры, я обращаюсь к вам из глубин космоса, куда человеческий разум донёс знамя прогресса. От имени вас всех я продолжу путь. Это вы в моём лице стоите сейчас на пороге неизведанного, смотрите моими глазами в холодные космические дали. Какие преграды ждут нас? Я пока не знаю этого. Но я заверяю вас: ваша поддержка — источник моей силы! Верьте: я готов!
Автомат переключился на камеры снаружи, и мы увидели «Викинг» в полном великолепии — этакий старинный собор, отражающийся в зеркальной глади озера и окружённый искрящимися выхлопами двигателей. Ирина Попеляржова, само собой, прослезилась от волнения.
— Коммодор в форме, — прошептала Алёна Ланхаммерова — шикарная выйдет передача. Сенсация, во всех округах с пару недель будут говорить только о ней.
Экраны потемнели, и это вернуло нас к действительности. Мы всё так здорово продумали, передача вышла бы что надо, если б не этот подарок.
— Я понял, что к нашей планете приближается ещё один ваш летательный аппарат, — сказала птица-переводчик, — мы готовы вести переговоры и об этом. Но сейчас надо заняться спорными вопросами.
— А именно? — спросил Ирка Ламач.
— В перррвую очеррредь возмещением ущерба!
Король Вир III с серьёзным видом поклонился, после чего указал на пейзаж, с таким полётом фантазии подготовленный нами для съёмок.
— Пострадавшую от вашего вмешательства долину следует привести в первоначальное состояние, заплатить за нанесённый ущерб, восстановить цвет носорога, извиниться перед обезьянами и вернуть им шерсть, — в крайнем возмущении тараторила птица. Счастье Манфреда, что он был закован в железный корсет, иначе птица растерзала бы ему плечо.
Ирка Ламач побагровел:
— Что это за разговоры? Готовится прямое включение. Мы — выездная группа информационной программы пластивидения, находимся тут по поручению Института галактических исследований. Господин Манфред, объясните же господину королю…
— Вы явно не понимаете суть происходящего, Ламач, — холодно прервал его Пётр Манфред, — Его Величество не собирается вести переговоры. То, что вы слышите, не просьба, а приказ. Всё решено.
Режиссёр повернулся к королю и усмехнулся:
— Сильно сказано, не так ли?
Бывший дублёр ассистента режиссёра прошептал что-то птице-переводчику, которая тут же перевела всё королю. Ирка Ламач бросил взгляд наверх, к носу ко,рабля, откуда сидевшая на высоте восьмидесяти метров Петра Плавецка видела и слышала всё происходящее. Наш «Поросёночек» не мог, конечно, соперничать с такой махиной, как «Викинг», но и его источников энергии хватило бы, чтобы продырявить насквозь эту жалкую планету. Петра — не новичок, она наверняка давно держит на прицеле всю местную шушеру и, когда понадобится, так поддаст жару, что королишка пожалеет о своём рождении. О ренегате Петре Манфреде я даже говорить не желаю.
И тут произошло нечто. Ни король Вир III, ни его свита даже не пошевелились, слова не произнесли, но наш корабль вдруг поднялся на стометровую высоту, перевернулся и нацелился носовой частью в землю. Потом опустился. Никому из нас не приходилось видеть, как космический корабль балансирует на носу, и я пожалел бы «Поросёнка», очутившегося в нелепой позе, если б страх не сковал внутренности. Я понял, что король Вир III и его люди — не беззащитные младенцы, а нам не сыграть в этой стране роль сахибов, раздающих блестящие зеркальца. Эта демонстрация силы опустила наше мнение о себе на нулевую отметку, и началась вторая фаза переговоров, в которой мы были не только слабейшей стороной, но вдобавок и провинившейся. Ничего путного на ум не шло, кроме мысли о том, каково там Петре в командирской секции. Что творится на борту, когда корабль стоит вверх тормашками? А наши запасные камеры на складе? Во мне нарастала злость на Петра Манфреда и Ирку Ламача, взявшего этого иуду в группу. Придётся сматываться. Профкоманда поднимет лапки кверху. В первый раз передача не состоится. Фукуда лишится пятой бляшки. Что с нами сделает Совет и ГИ, лучше не думать. Попробуй докажи им, что Вира III с его народцем мы не высосали из пальца. Всё равно вся вина падёт на нас.
— Как же передача? — робко спросил Ирка Ламач.
— И речи быть не может, — ответил Вир III устами, то есть клювом своего переводчика.
При этих словах «Поросёнок», казалось, дёрнулся, голубой носорог взвыл с упрёком, а Ян, Амос и Коменский, параинтеллигентно усмехаясь, хором повторили:
— Ре-чи быть не мо-жет.
— Может, я и знаю, как выйти из этой ситуации, — вдруг заговорил Пётр Манфред. Тон его удивил нас. Чванство исчезло, появился оттенок неуверенности. Заикаясь, этот желторотик проговорил: — За несколько часов я снискал авторитет и положение при дворе Его Величества. Ни он, ни его люди, называющие себя ямнитами, не ощущают к нам вражды. Грубое вмешательство в местную природу рассердило их, но это всего лишь недоразумение, которое легко устранить. Надо возместить ущерб и вернуть пейзажу его первоначальный вид. Да они и против передачи ничего не имеют. Правда, при одном условии.
— При каком же? — спросил Ирка Ламач.
— Вы убираете Фукуду, а на экране в качестве первооткрывателя инопланетной цивилизации выступаю я.
Размышляя сегодня об этом, я прихожу к выводу, что у Петра Манфреда была, скорее всего, тяжёлая наследственность. Мания величия параноидального типа. Проверить это невозможно, да и не нужно. Следующие эпизоды выглядели настолько комично, что я вспоминаю о них с удовольствием. Чего стоило, например, выражение лица коммодора Фукуды, кавалера четырёх Бриллиантовых Орлов, когда мы с Иркой Ламачем вошли в командирский отсек его «Викинга». Двигатели в тот момент вовсю аккумулировали время, и, если вы хоть немного разбираетесь в космонавтике, можете представить себе, что в определённом смысле корабль находился вне пространственно-временных связей. Его скорость, точнее, параскорость во много раз превышала скорость света, и пилот корабля менее всего мог ожидать неожиданного визита. Именно это мы пытались втолковать Виру III, когда он предложил переправить нас на борт «Викинга», чтобы мы попробовали там договориться с Фукудой.
