– Ваше высочество, я пришла сюда не затем, чтобы шпионить. Я здесь скорее потому, что вы меня предали все. – Она взглянула на Конде. – Я думала, ее высочество проводит время с другим мужчиной, которого мы обе с ней знаем.
Принцесса спокойно скрестила руки на груди.
– А почему я должна в это верить?
– Потому что это правда.
Конде опустил руки.
– Мадемуазель, я говорил вам, что существуют доказательства вероломства Шатильон. Но вот поймана еще одна рыбка. Возможно, что Шатильон не единственная предательница. – Он покачал головой, глядя на Энни. – И что, черт возьми, нам с вами делать?
Энни внешне сохраняла ледяное спокойствие, но мысли лихорадочно метались в поисках выхода.
– Как я вижу, у вас есть три возможности: поверить мне, убить меня или же просто отправить обратно в постель.
Принцесса в изумлении вскинула бровь, затем холодная улыбка искривила ее губы.
– А вы, я смотрю, хладнокровны. Клянусь, Корбей, вы мне даже нравитесь. – Она провела сложенным веером по позвоночнику Энни. Принцесса продолжала кружить вокруг Энни, в ее холодных голубых глазах читались гнев и беспокойство. – А почему бы нам вас не убить? Это значительно все упростит.
Энни решила блефовать. Она улыбнулась.
– Едва ли. Если я исчезну, пойдут разные кривотолки. Люди и так удивляются, зачем вы вдруг пригласили в свою свиту, в число самых приближенных дам, жену капитана королевской гвардии.
Конде вскинул голову:
– Это правда?
Великая Мадемуазель уселась за столик.
– Это мое личное дело.
Какой-то еле уловимый признак того, что принцесса сдалась, побудил Энни продолжать. Может быть, Конде не знает о Филиппе, и принцесса не хочет, чтобы он узнал. Это, по крайней мере, слегка уравнивало Энни с ней. И она была абсолютно уверена, что ни принц, ни Великая Мадемуазель не станут вызывать охрану, боясь раскрыть свою тайную встречу.
Она обратилась к женщине, сидящей напротив:
– Это правда. Я действительно следила за вами, мадемуазель, но не шпионила. – Энни опустилась на одно колено и взмолилась: – Я не раз видела, с какой неистовой гордостью вы защищаете то, что считаете своим. Так неужели вы убьете меня только за то, что я делаю то же самое – защищаю то, что принадлежит мне?
Принцесса отвела взгляд, и Энни поняла, что у нее появился шанс.
– Вы сами вызвали меня, мадемуазель. Я не хотела, но вы настояли. И, едва я появилась здесь, именно вы начали боевые действия, а отнюдь не я. Вы, ваше высочество, приказали мне спать прямо за вашей дверью. И, когда я услышала голос принца, я решила, что это кто-то другой. Как я могла лежать и спокойно слушать, думая, что вы с…
– Довольно! – Принцесса сжала руками подлокотники своего кресла. – Ни слова больше. – Она повернулась к Конде. – Пошлите ее в лагерь с сообщением. Если нам повезет, кто-нибудь из людей Мазарини прикончит ее вместо нас.
Принц кончиком пальца почесал шелковистую бородку.
– Вы готовы довериться ей?
– С трудом. Но ведь кто-то должен доставить послание. Это прекрасно может сделать и Корбей. – Великая Мадемуазель вытащила из сундука узел с простой одеждой и швырнула его Энни. – Надевайте.
Облегчение Энни сменилось замешательством.
– Прямо сейчас? – Она недоуменно взглянула на ошеломленного Конде.
Великая Мадемуазель улыбнулась.
– Прямо сейчас.
Энни повернулась спиной, не снимая халата, влезла в крестьянскую рубаху и натянула простую накидку. Затянув шнуровку на талии юбки и тесемки на воротнике рубахи, она убедилась, что этот просторный костюм не свалится с нее.
– Теперь вы вполне похожи на прислугу. – Великая Мадемуазель второпях набросала записку, запечатала ее, сунула в руку Энни и дала ей вышитый носовой платок, источающий резкий аромат любимых духов принцессы.
– Когда доставите сообщение, покажете им этот платок. – Она открыла потайную панель и указала на темный проход, открывшийся за ней: – Принц проводит вас до внешних ворот, даст вам лошадь и объяснит, как добраться до лагеря.
– Лошадь? – пробормотала Энни.
– До нашего лагеря больше пяти миль. Вы не сможете туда быстро добраться пешком, – принцесса улыбнулась. – Ой, я вспомнила. Кто-то говорил мне, что вы не любите лошадей.
Обе они знали, о ком идет речь. Энни выпрямилась.
– Напротив, я нахожу, что лошади куда милее большинства людей, встреченных мною в этом городе. – Она твердым шагом прошла мимо принцессы. – Месье принц, я в вашем распоряжении.
Лишь перед рассветом Энни соскользнула со своего скакуна и, пошатываясь, вошла сквозь потайную калитку в Тюильри, все тело болезненно ныло после стремительной тряской скачки в лагерь повстанцев и обратно.
Тяжкие испытания этой ночи предельно изнурили и изменили ее. Она сама себя не узнавала. Она наблюдала, она делала и узнавала то, что навсегда уводило ее за узкие горизонты вчерашнего детского видения мира. Она чувствовала себя повзрослевшей, даже каким-то странным образом ставшей сильнее. Никогда ей не вернуться к неведению, или скорее наивности, ограждавшей ее от мира.
Да она уже и не хотела этого. Особенно после того, что увидела и услышала этой ночью.
Усталая, она доковыляла до секретной двери, постучала. Позевывающая служанка впустила ее и, подняв свой фонарь повыше, повела через сырой и затхлый лабиринт проходов. Остановившись возле входа в апартаменты принцессы, она проворчала:
– Докладывайте покороче. Ее высочество всю ночь не смыкала глаз.
Энни кивнула и, отодвинув потайную панель, вошла в комнату.
Принцесса стояла у окна, не отрывая глаз от реки. Когда она обернулась, Энни заметила, что ее глаза покраснели и опухли.
– Ну что?
Энни сделала реверанс.
– Они больше часа заставили меня ждать, но наконец я передала ваше послание командующему. Ему крайне не понравилось то, что он прочел. Он тряс меня, обвиняя во лжи, но, когда я показала ему ваш платочек, поверил.
– И это все?
– Да, ваше высочество.
Принцесса перевела взгляд на реку и пробормотала:
– Я знала, что рассчитывать на Лоррейна рискованно, но мы нуждались в нем. Он настоящий солдат, один из лучших во Франции. А теперь мы не просто сражаемся без него, мы сражаемся против него.
Великая Мадемуазель холодно бросила:
– Оставьте меня.
Энни смотрела в пол. Нелегко было высказать то, о чем она думала, но после всего того, что она видела ночью, она не могла молчать.
– Я уйду, ваше высочество, но я должна сказать. Боюсь, я неверно судила о вас.
Принцесса резко оборвала ее:
– У меня есть куда более важные темы для размышления, чем ваше ко мне отношение.
– Я знаю. Скажите только, чем я могу вам помочь?
