Я не хочу оказаться в положении девушки, которую бросили у алтаря. Я покосилась на прима-мастера… Ну, пожалуй, не у алтаря — не настолько он безответственный, но все равно. Я не хочу оказаться девушкой, которой сделали предложение, а потом передумали. Да. Так верно.
Но это причина про Макса. А про меня? Хочу ли я за него замуж сама по себе? Я так долго гнала от себя мысли о замужестве, отстаивая право сначала состояться как специалист, что вот так вот, с ходу, перестроиться не удавалось. И вообще, что он себе думает?! Моя жизнь давно и тщательно распланирована на много лет вперед, и тут — раз, врывается Макс, требует бросить все планы и отправляться под венец! Усилием воли задавив закипающее раздражение, я вздохнула. Нет, я понимаю — Макс меня дома не запрет и артефактику бросить не потребует, но… страшно! И непонятно, как дальше, что дальше…
Я попыталась представить, как ответила на его предложение согласием, как он представляет матушке меня — свою невесту… Во рту пересохло. Вот мы приезжаем ко мне домой, и я представляю его родителям, Макс торжественно просит моей руки и сердца, и мама солидно кивает на каждое его слово и заводит разговор о том, что школу можно бы и бросить, раз уж я все равно выхожу замуж…
Р-р-р! Ни-ког-да! Не пойду я за него замуж, пусть даже и не надеется! Не дождутся! Все!
Я сердито засопела и снова выпрямилась, готовая произнести решительное «нет!», и пусть потом думает что хочет!
Макс вопросительно вскинул брови, глядя на меня снизу вверх. Я посмотрела в серые, внимательные глаза, полные теплой насмешки и безграничной нежности, скользнула взглядом по губам, которые буквально только что с упоением целовала, на грудь, на которой, как оказалось, очень вольготно и лежится, и думается…
— Я не могу… — вся решительность испарилась, оставляя после себя только лепет трехлетнего ребенка. — Не сейчас… не…
— Так это нет? — спокойно уточнил Макс.
— Нет! — излишне горячное восклицание вырвалось само собой. — В смысле, нет не нет!
Я окончательно запуталась в мыслях и показаниях и не придумала ничего лучше, чем по методу страуса нырнуть головой в подушку. Боги, за что?! За какие грехи прошлой жизни мне досталась эта бедовая кудрявая головушка?
— Нинон? — негромко прозвучало над ухом.
— У? — вопросительно промычала я из подушки, не меняя позы.
— Я, конечно, не специалист, но, кажется, в таких ситуациях девушки просто говорят «мне нужно подумать». Еще при этом можно мило краснеть, но с этим пунктом ты и так, я погляжу, вполне справляешься…
Я не выдержала и ткнула его кулачком. Потом перевернулась, сдула падающие на лицо волосы. Макс приподнялся на локте и смотрел на меня, словно даже слегка сочувствующе. Любовался. Желанию растаять под этим взглядом и согласиться на все что угодно я не поддалась, вместо этого сурово насупилась и медленно с достоинством проговорила:
— Мне нужно подумать!
— Вот и славно.
Макс притянул меня к себе. Губы коснулись лба, разглаживая хмурые морщинки.
— Не переживай ты так, Кудряшка. Не тороплю я тебя. Как решишься, так скажешь, договорились? И не важно, когда это случится.
У меня разом гора с плеч свалилась — о, великая сила откладывания на потом, решающая все проблемы махом, — и я уже сама прильнула к мужчине в ответ на ласку. Мастер только улыбнулся.
— Спокойной ночи, Нинон.
Этим же вечером
— Аби! Как прошла твоя инвентаризация?
— Все живы, — лаконично известила любимое начальство дриада, собирая разбросанные по столешнице бумаги в идеально ровную стопку.
— Уже хорошо, — буркнуло вышеупомянутое в ответ и завозилось, разыскивая в ящиках стола душистый островной табачок.
— Охота тебе эту головную боль на себя регулярно взваливать? — пропыхтел О’Тулл, пуская трубкой клубы ароматного дыма.
— Охота! — непримиримо отрезала темнокожая зеленовласая красавица, распахивая окно. — Во-первых, порядок есть порядок, и учет должен быть во всем, а во-вторых… Пусть знает, карга старая, кто в доме хозяин!
Глава 8
Заботливое начальство, или О нетрадиционных методах лечения
Утро началось с неспешных поцелуев.
Спала я, прижавшись к его груди спиной, так и проснулась. От того, что рука, устроившаяся у меня на талии, подтянула меня поближе, а общее одеяло куда-то, словно само собой, сползло. Я прижалась к причине сползания одеяла теснее, подставила поцелуям не только плечи, но и шею сзади — там, где она так ярко отзывается на прикосновения. Выгнулась — к нему всем телом, мр-р-р, да-а-а, еще и вот здесь меня погладьте!
Утренняя близость. Сонная, теплая, нежная. Желанный, недопроснувшийся Макс. Шепчущий нежные, жаркие глупости на ушко. Целующий это ушко. Легонько прикусывающий мочку — и снова целующий… Руки, скользящие повсюду… Тонкие мужские пальцы — такие смуглые на моем незагорелом животе. Бедрах. Груди.
Он меня все время прижимает и фиксирует, как будто боится, если отпустит, я вот сейчас вскочу и убегу. И — движения мужчины во мне, ощущения, подкатывающие все ближе. Нарастающие по экспоненте. Завершающиеся взрывом. Радость и чувство, будто ты не ты, а сотни мыльных пузырей, переливающихся всеми красками мира, невесомых и волшебных…
Макс поцеловал меня в плечо, куснул:
— Вставай, опоздаем! — Голос хрипловатый, такой… волнующий!
Я в ответ потянула на себя одеяло, норовя в него завернуться:
— Мастер Шантей, я на работу сегодня опоздаю! — И, зарывшись лицом меж двумя подушками, добавила: — Все, Макс, иди!
— А ты?..
— А я у начальника отпросилась! — Я еще глубже закуклилась в одеяло… от души надеясь, что оно спрячет мою улыбку.
Улыбку-то спрятало, а вот отдельное мягкое место нет! Этот… этот… слов на него нет, как куснул, заставив взвизгнуть, а потом тут же словно и забыл про меня. Собрался, весело насвистывая и ухмыляясь, и ушел — только бодрые шаги на лестнице отстучали вприпрыжку.
Я полежала, вглядываясь в нависший над кроватью покатый потолок, почесала нос, потом поняла, что совесть моя меня однажды однозначно погубит — ну такой же был шанс опоздать и не схлопотать за это (если не считать «схлопотанием» уже свершившуюся кару) — и на тебе. Не позволяет, поганка!
А потому пришлось резво подскочить и промчаться ураганом по квартире, хватаясь то за одно, то за пятое, то за десятое.
Макса я все-таки догнала. Через два квартала, прыгая на одной ноге, в не очень успешных попытках на ходу завязать шнурок. Мужчина обернулся назад, на шум, да так и остановился, засунув руки в карманы и с нескрываемым смехом в глазах наблюдая за моим приближением. Скользнул взглядом по надетой лишь на один рукав куртке, свитеру, сползшему с другого плеча, кое-как болтающемуся на шее шарфу, нечесаной гриве радостно торчащих во все мыслимые и немыслимые стороны кудряшек. Задержал его на наполовину засунутом в рот кривом бутерброде. Окончательно расплылся в улыбке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
