Ее седеющая черная коса качается вперед, когда ее большие глаза, такие же бледно-голубые, как у Аарона, смотрят на него. Но я не могу оценить никаких других сходств, потому что, кроме ее волос и глаз, остальные черты скрыты. От переносицы до кончика подбородка ее пылающая душа оторвалась и обнажила черную, пульсирующую реку грязи, напоминающая о метке Кайла, потому что они одинаковы.
— Этого не может быть, — говорит она. — Ты покойник. — Метка двигается вместе с ее ртом, но я не вижу ее губ. Будто на ней зловещая маслянистая вуаль.
— Может, тебе лучше присесть, Сара? Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок.
Аарон, больше не заботясь о приглашении, проходит через дверь, запертую цепочку, и бросается к сестре.
Я вхожу в дом следом за ним, и, хотя сейчас не лучшее время, взглядом сканирую картины, покрывающие все стены в доме. Аарон сказал, что считает меня талантливой, но по сравнению с его сестрой я дилетантка. Удивительно. Работы Сары просто потрясающие.
Сара убегает прежде, чем Аарон может прикоснуться к ней, она мечется между нами взглядом. Она пятится по коридору, держась рукой за стену, чтобы не упасть. Когда ноги упираются в диван посреди залитой солнцем гостиной, она останавливается.
— Должно быть, я сплю. — Она садится на подлокотник дивана и трет глаза. — Это должно быть какой-то извращенный трюк моей сверхактивной психики.
— Это не сон. — Аарон скользит к ней. — Ты хочешь знать, как это можно определить?
Она поворачивается к нему, но не отвечает. По крайней мере, теперь Сара не убегает.
— Либби бросила твой дробовик в кусты. Кроме того, ты разбила вазу, которую тетя Милли подарила тебе на Рождество в прошлом году. Если это сон, то, когда ты проснешься, пистолет будет снова в углу рядом с дверью, где он всегда был, а ваза не разбита. Верно? Вот тебе и доказательство.
Сара всматривается в лицо Аарона. Она хочет верить ему, но я вижу сомнение в глубоких морщинах на ее лбу и пристальном взгляде.
— Все, о чем прошу, чтобы ты выслушала и поверила мне, — говорит Аарон. — Позже решишь, сон это или нет. Согласна?
Сара некоторое время наблюдает за ним, потом кивает. На ее темных ресницах блестят слезы.
— Либби? Можешь выйти? Я бы хотел поговорить с сестрой наедине. — Аарон берет меня за руку и ведет к массивной раздвижной стеклянной двери, которая занимает большую часть стены гостиной. Он отпирает дверь и распахивает ее.
— Удачи. — Я успокаивающе сжимаю его пальцы и выхожу на большую деревянную палубу. Он наклоняется и нежно чмокает меня в щеку.
— Спасибо, — говорит он мне на ухо, — за все. — Парень закрывает дверь и задергивает жалюзи на окнах, отрезая вид на гостиную.
Я отворачиваюсь от дома, закрываю глаза и прислоняюсь спиной к стеклу. Из окна доносится мягкий голос Сары, но я не могу разобрать слов. Не то чтобы я пыталась подслушать или что-то в этом роде. Затем слышу Аарона и глаза открываются. Его голос слишком ясен, чтобы доноситься через стекло раздвижной двери. Где-то должно быть открыто окно.
Я разворачиваюсь и изучаю заднюю часть дома. Приглушенный звук их голосов доносится из открытого кухонного окна до каменного пола. Половицы палубы скрипят, когда медленно подхожу к окну. Встаю на цыпочки и заглядываю через подоконник.
Отлично. Благодаря открытой планировке Сары я могу видеть весь дом.
Сара сидит на подлокотнике дивана и недоверчиво смотрит на Аарона. Он стоит рядом с ней, опустив руки по бокам.
Я не должна видеть это. Аарон хотел уединения, а я нарушаю его. Я отхожу от окна.
Но если вернусь на свое место у раздвижной стеклянной двери, я никогда не узнаю, что случилось с их родителями и как в это вовлечен Аарон. Возможно, никогда не узнаю, почему Миссис Лутц помечена и почему Аарон чувствует себя ответственным. Он никогда не скажет мне, а Миссис Лутц не знает.
Возможно, это ужасно с моей стороны, но я ни за что не уйду от этого окна. Я должна услышать то, что скажет Аарон.
— Ты так молод. — Сара поднимает руку и касается кончиками пальцев щетинистой щеки Аарона. — Где ты был?
— С тех пор как ты вернулась в Кэрролл Фоллз, я живу здесь, в этом доме, с тобой. — Аарон прижимает ее руку к своей щеке. Она задыхается и отстраняется, как будто он обжег ее.
Аарон живет здесь? Он сказал, что живет недалеко от моста Прыгунов. Я отворачиваюсь от окна и осматриваю вид с палубы. Выкрашенная в зеленый цвет задняя часть моста Прыгунов изгибается над вершиной линии деревьев, как монстр, разбивающий поверхность озера. Не могу видеть реку или водопад сквозь листву, но представляю, как листья опадают зимой и вид потрясающий.
— Ты преследуешь меня? — говорит Сара.
— Нет. — Аарон тихо хихикает. — Я наблюдал за тобой.
Но Сара продолжает, словно не слышит его.
— Я думаю, что преследование имеет смысл. Ты должно быть злишься за то, что я с тобой сделала. — Слезы блестят и текут из ее глаз, но я не могу проследить их путь, который они оставляют, потому что проскальзывают под черной меткой и исчезают. — Я не знала, что он убьет тебя, Аарон. Я бы сказала ему правду. Я бы призналась, что это моих рук дела.
— Я не умер, — говорит Аарон, но Сара качает головой.
— Может, ты и не осознаешь этого, но это правда. Только призраки могут оставаться семнадцатилетними в течение сорока лет. Только призраки могут пройти через толстые двери. — Ее голос дрожит, когда она изучает свои сложенные руки. — Пару недель назад Марджи рассказала мне, что ее отец сделал с тобой. До этого я всегда думала, что ты сбежал. Я представляла, как ты отдыхаешь на пляже где-нибудь с напитком из этих крошечных зонтиков. — Она слабо смеется и смотрит на него.
— Не знаю, вспомнишь ли ты это, так как думаешь, что все еще жив, — продолжает Сара, — но ты сказал мне сказать полиции, если у них возникнут подозрения, сказать, что сделал это ты. Я не хотела говорить об этом отцу Марджи, но он был таким пугающим. Задавал много вопросов, а у меня было орудие убийства, спрятанное в задней части шкафа, прямо за спиной, и я запаниковала. В тот момент, когда этот человек — тот полицейский — навис надо мной, я растерялась и потеряла дар речи, поэтому сказала то, что ты велел мне. Я сказала, что это сделал ты.
Сара закрывает лицо руками и всхлипывает, ее спина вздымается с каждым вздохом.
— О Боже, Аарон, я очень, очень сожалею. Это я виновата в твоей смерти. Я убила своего отца и сказала отцу Марджи, что это сделал ты. Он думал, что ты убил их обоих, и он пошел за тобой, и убил тебя тоже.
— И поэтому ты хочешь покончить с собой, не так ли? Из-за того, что Марджи рассказала тебе о своем отце? — Аарон кладет руку на ее дрожащее плечо. Она вскидывает голову и таращится на него. — Я знаю, что ты задумала. Я был здесь все это время, наблюдая, как ты готовишься. Я читал твою предсмертную записку. Но у тебя нет причин убивать себя, Сара. Ты не сделала ничего плохого, и я не мертв. Если бы я был… мертвый, ты бы это почувствовала? — Аарон хватает Сару за руку и сжимает ее. — Ты бы могла раньше прикоснуться к моей щеке? Я не умер. Я знаю, что думает Марджи, но она ошибается. Отец Марджи не убивал меня. И ты не убивала своего отца. — Он закрывает глаза и склоняет голову. — Это сделал я.
Сара пристально смотрит на него. Сложно разглядеть ее рот сквозь грязь ее метки, но не удивлюсь, если он будет открыт от удивления. Я уверена в этом, поскольку мой открыт. Я была убеждена, что она убила их обоих, был ли это девятилетний ребенок или нет, и Аарон чувствовал себя ответственным за то, что не остановил это.
— Нет, Аарон. — Она медленно качает головой. — Разве ты не помнишь? К тому времени, как вы с Марджи появились, мама едва держалась, а папа был уже мертв. Я ударила его по голове своим снежным шаром, чтобы он перестал бить ее.
— Да, помню. Я помню все о той ночи, но ты не знаешь всей истории. И Марджи тоже. — Аарон опускается на колени перед младшей сестрой и берет ее за руки, как мальчик, собирающийся сделать предложение женщине намного старше себя. — Ты помнишь, как я ходил на мост Прыгунов с группой друзей, примерно за неделю до того, как они умерли?
