Меня даже не расстроила выданная мне в качестве обеда корка хлеба с луковицей и пригоршней гнилого гороха; не думаю, чтобы мне пришлось долго так питаться.
— Сомневаюсь, что грести на таком корабле покажется тебе пустячным делом, — заметил гребной мастер, пристегивая мои кандалы к тяжелому брусу, лежащему вдоль скамей.
— Что-то рабов у вас маловато, — с нескрываемым сожалением сказал я.
— А кроме того, — усмехнулся он, — сомневаюсь, что тебе покажется пустячным делом мне угодить.
— Что же рабов у вас так мало? — никак не мог успокоиться я.
Мастер повернул ключ в замке на моих кандалах и, хохоча во все горло, отправился на кормовую палубу, где и уселся на своем кресле, лицом к нам.
У него перед креслом, поскольку корабль был действительно велик, сидел темп-мастер — громадного роста широкоплечий мужчина с перетянутыми кожаными ремнями запястьями. Перед ним стоял громадный медный барабан, ударами в который темп-мастер по ходу движения судна отмечает ритм для гребцов.
— Весла наружу! — раздалась команда старшего мастера.
Все гребцы выставили весла в бортовые проемы.
Над головами у нас, на верхней палубе, раздавались крики матросов, отдающих швартовы и отталкивающих корабль от пристани тремя традиционно принятыми для этого длинными шестами. Паруса не будут подняты на реях, пока судно не выйдет из гавани.
Я услышал скрип рулей, ощутил едва заметный крен судна, услышал глухой плеск воды о проконопаченный, пахнущий смолой борт.
Мы отошли от земли.
Огромные глаза, нарисованные по обеим сторонам на носу корабля, теперь, наверное, уже смотрят в сторону моря. На всех кораблях Гора, независимо от типа или класса, к которому они принадлежат, всегда изображаются глаза — на деревянной голове тарна, возвышающейся над носовой палубой боевых кораблей-таранов, или прямо по обеим сторонам носовой части круглых судов, таких, например, как «Звезда Темоса». Это последнее, что делают с кораблем перед его первым спуском на воду. Изображенные на бортах судна глаза отражают веру горианских матросов в то, что корабль является чем-то живым, одушевленным. Поэтому ему необходимы глаза, чтобы он мог видеть море.
— Приготовиться! — приказал старший гребной мастер.
Весла замерли в горизонтальном положении.
— Весла на воду! — последовала команда.
Темп-мастер ударил обмотанной кожей деревянной колотушкой в стоящий перед ним громадный медный барабан.
Весла, все, как одно, погрузились лопастями в воду.
Я покрепче уперся ногами в деревянный брус под скамьей и изо всех сил налег на рукоять весла.
Корабль медленно, как упитанная, пышнотелая, тяжелая и неповоротливая птица, начал нехотя двигаться к проходу между двумя высокими круглыми башнями, охраняющими вход в гавань Телнуса, столицы острова, города, в котором находится трон убара Коса.
Мы уже два дня были в море.
Сейчас, как и четыре раза в день, мы ели из жестяных мисок брошенную в них горсть гнилого гороха, луковицу и ломоть хлеба. Затем по очереди передавали друг другу кожаный бурдюк с водой.
Весла были втянуты внутрь.
Нам не приходилось грести до изнеможения, как обычно. Все два дня мы шли под попутным ветром, который начал стихать только вчера под вечер.
На «Звезде Темоса», как на большинстве круглых кораблей, мачты были установлены намертво, в отличие от боевых галер, на которых мачты можно было снимать. Грот-мачта располагалась примерно посередине судна, а фок-мачта находилась ярдах в четырех-пяти впереди. Паруса на обеих мачтах имели треугольную форму, а рея фок-мачты была вполовину короче реи грот-мачты.
До сих пор мы шли с хорошей для тяжелого корабля скоростью, но ветер постепенно слабел.
Этим утром нам уже несколько часов пришлось просидеть на веслах.
Время перевалило за полдень.
— Как я догадываюсь, — произнес, подходя ко мне сзади, гребной мастер, — ты был капитаном в Порт-Каре.
— Да, я капитан, — согласился я.
— Был капитаном в Порт-Каре, — уточнил он.
— Для Порт-Кара я так и остался капитаном.
— Ну, здесь не Порт-Кар, — заметил он. — Да и ты не капитан.
Я пристально посмотрел ему в лицо.
— Порт-Кар находится везде, куда доходит его сила и власть.
В глазах гребного мастера появилось удивление.
— Я просто заметил, что ветер стихает, — пояснил я свою мысль. Он побледнел.
— Да, ветер стихает, — согласился он. В этот момент с верхушки грот-мачты до нас донесся крик впередсмотрящего:
— Два корабля слева по борту!
— Весла наружу! Приготовиться! — тут же поступила команда гребного мастера, торопливо направившегося к своему креслу.
Я быстро смахнул в рот остатки хлеба и гороха и поставил миску под скамейку.
Затем вытолкнул весло в бортовой проем и установил его в уключину.
Над головой у нас, по верхней палубе, забегали десятки ног.
Вскоре, перекрывая крики людей, раздалась команда капитана Тенрикса:
— Право на борт!
Судно стало медленно забирать вправо. И тут же раздался новый, на этот раз испуганный, крик наблюдателя:
— Еще два корабля! Справа по борту!
— Прямо руля! — закричал Тенрикс. — Поднять все паруса! Гребцам — полную скорость!
Едва «Звезда Темоса» легла на прежний курс, гребной мастер приказал темп-мастеру задавать для нас, гребцов, максимально быстрый ритм работы.
С верхней палубы спустились два матроса с плетьми в руках и стали за спиной мастера.
Я усмехнулся.
Избитые или нет, гребцы могли работать только в меру своих сил, а этого явно не будет достаточно.
С верхушки грот-мачты донесся новый крик; теперь в нем слышался уже неприкрытый ужас:
— Два корабля прямо за кормой! — извещал наблюдатель.
Тяжелые ритмичные удары обмотанных кожей колотушек темп-мастера по медному барабану молотом отдавались в голове.
Примерно через полчаса я услышал голос Тенрикса, обращавшегося к впередсмотрящему:
— Ты еще не можешь различить их флаг? — спрашивал он.
— Он белый с вертикальными зелеными полосами! — прокричал в ответ наблюдатель. — И на нем изображена голова боска!
Один из сидевших спиной ко мне гребцов бросил на меня через плечо быстрый взгляд.
— Как твое имя, капитан? — вполголоса спросил он.
— Боcк, — ответил я, все так же налегая на весло.
— Ай-й-й! — воскликнул он.
— Грести! Не останавливаться! — крикнул мастер.
Матросы с плетьми спустились с кормовой палубы и стали в проходе между скамьями гребцов, ожидая только приказа пустить плети в дело, но их присутствие, насколько я заметил, не прибавило рабам старания.
— Они приближаются! — донесся сверху чей-то голос.
— Быстрее! — прозвучала следующая команда.
Темп-мастер выжимал из гребцов предельную скорость; долго они так выдержать не могли.
Еще через четверть часа я услышал то, чего с таким нетерпением ожидал:
— Еще два корабля! — сообщил наблюдатель.
— Где? — спросил Тенрикс.
— Прямо по курсу!
— Право на борт! — скомандовал Тенрикс. — В половину угла!
— Правые весла — суши! Левые — работать! — приказал старший мастер.
В несколько ударов весел «Звезда Темоса» развернулась вправо на восемь делений компаса.
— Полный вперед! — распорядился старший мастер.
— Что нам делать? — услышал я шепот сидящего спиной ко мне раба.
— Греби, — ответил я.
— Молчать! — крикнул один из стоящих рядом матросов и одарил каждого из нас ударом хлыста. Затем, видимо, начиная поддаваться панике, они, едва сознавая, что делают, принялись вдвоем охаживать всех нас плетьми. Двое из рабов выпустили из рук весла, еще несколько человек сбились с ритма.
Гребной мастер бросился в проход между скамьями и, вырвав из рук матросов кнуты, отправил их наверх.
Он был хорошим гребным мастером.
— Суши весла! — приказал он, давая гребцам настроиться на новый ритм. — Приготовиться! Весла на воду!
Темп-мастер снова принялся отбивать ритм. «Звезда Темоса» начала набирать скорость.
— Быстрее! — распорядился спустившийся с верхней палубы офицер.
Едва ли он знал физические возможности гребцов лучше, чем мастер; этот-то наверняка выжимал из рабов все, что мог. Уже сейчас выдерживать задаваемый темп-мастером ритм было практически невозможно. Рабы начали задыхаться.
— Уменьшить темп на пять ударов в минуту, — распорядился гребной мастер.
— Идиот! — услышал я реакцию офицера.
Он бросился по ступеням к кормовой палубе и сильным ударом в лицо вышвырнул гребного мастера из его кресла.
— Максимальный темп! — крикнул он темп-мастеру. — Еще быстрее!
Удары колотушки посыпались в медный барабан как горох.
Офицер удовлетворенно крякнул и снова поднялся на верхнюю палубу.
