на пол, упав рядом с мертвой сенсорной сетью. Щупальца потянулись к раме, отделили синюю помпу от зелёного кокона и бережно опустили её на пол. Кейт видел, как центральное отверстие помпы проходит свой обычный четырёхтактный цикл открывания, растяжения, сжатия и закрывания. Примерно через сорок секунд пульсации отверстия потеряли чёткость, и цикл начал искажаться – помпа перестала понимать, что она делает. Движения отверстия стали беспорядочными – открытие, потом сразу сокращение; попытки растянуться после закрытия. Послышался тихий сдавленный хрип – единственный звук во всём ангаре. Наконец помпа перестала двигаться.
От Кареты остался один кокон, лежащий на седловидной раме.
– Сколько живёт кокон без помпы? – шёпотом спросил Кейт Риссу.
Рисса повернулась к нему; её глаза были мокры от слёз. Она несколько раз моргнула, прогоняя слезу.
– Минуту, – ответила она наконец. – Может, две.
Кейт потянулся к ней и взял её за руку.
В течение трёх минут всё было неподвижно. Кокон угас тихо, без звука или движения – хотя ибы, по-видимому, как-то узнали о том, что всё закончилось, и по одному, по двое начали покидать ангар. Их сенсорные сети были темны – никто не произнёс ни слова. Кейт и Рисса ушли последними. Кейт знал, что Мотылёк вскоре вернётся позаботиться о том, чтобы останки Кареты были выброшены в космос.
Когда они шли по коридору, Кейт думал о будущем. Ему, по-видимому, предстояло жить долго, очень долго. И ему было интересно, удастся ли ему через миллиарды лет избежать ошибок собственного прошлого.
* * *
В ту ночь они, разумеется, не могли заснуть. Смерть Кареты расстроила Риссу, а он сражался с собственными демонами. Они лежали рядом без сна, Рисса смотрела в потолок, а Кейт пялился на крошечное красное пятнышко в том месте, где свет пробивался из-под куска пластика, которым он загородил часы.
Потом Рисса заговорила. Всего одно слово:
– Если…
Кейт перевернулся на спину.
– Что?
Она некоторое время молчала. Кейт уже готов был повторить вопрос, но тут она сказала, очень тихо:
– Если ты забыл, как пишется u или y, то помнишь ли ты меня? Помнишь ли нас? – Она перевернулась на бок лицом к нему. – Ты проживёшь десять миллиардов лет. Я никак не могу этого осознать.
– Это… невообразимо, – сказал Кейт, покачав лежащей на подушке головой. Он тоже немного помолчал, потом сказал: – Люди всегда фантазировали о вечной жизни. Почему-то «вечная жизнь» звучит не так пугающе, как конкретный срок. Я могу размышлять о бессмертии, но вообразить, что я буду жив в течение следующих десяти миллиардов лет… Это просто в голове не укладывается.
– Десять миллиардов лет, – повторила Рисса, качая головой. – Солнце давно умрёт. Земля давно умрёт. – Удар сердца. – Я умру.
– Может, да, а может, нет. Если это и правда продление жизни, то оно определённо связано с твоими исследованиями на «Старплексе». В конце концов, иначе как бы я оказался в числе участников? Может быть, через десять миллиардов лет мы оба живы?
Снова молчание.
– И вместе? – спросила наконец Рисса.
Кейт шумно вздохнул.
– Я не знаю. Не могу даже вообразить. – Он немедленно понял, что говорит не то. – Но… если у меня такое долгое будущее, то я хотел бы провести его рядом с тобой.
– Правда? – сразу переспросила Рисса. – А нам останется что делать вместе, что узнать друг о друге, после всех этих миллиардов лет?
– Может быть… может быть, это существование не во плоти, – сказал Кейт. – Может, наше сознание пересажено в машины. Помнишь, на Новом Нью-Йорке была секта, которая занималась как раз этим – копированием человеческого мозга в компьютер? Или может… может, человечество стало одним гигантским мозгом, но не поглотившим отдельные сознания полностью. Это было бы…
– Это было бы не так страшно, как концепция индивидуального существования в течение десяти миллиардов лет. Если ты ещё не посчитал, это означает, что сейчас твой возраст составляет одну двестимиллионную от твоего возраста тогда. – Она замолчала и тяжело вздохнула.
– Что? – спросил Кейт.
– Ничего.
– Нет, ты чем-то расстроена.
Рисса молчала ещё секунд десять.
– Ну я к тому, что и твой нынешний кризис среднего возраста пережить непросто. Представляю, что ты будешь вытворять, когда тебе стукнет пять миллиардов.
Кейт не знал, что сказать. В конце концов он решил обратить всё в шутку и рассмеялся. Смех прозвучал вымученно и неискренне.
Снова тишина – настолько долгая, что он подумал, что она наконец заснула. Но сам он не мог спать. Не с этими мыслями, роящимися в голове.
– Дульсинея? – тихо прошептал он. Так тихо, что, если бы она и правда спала, это бы её не разбудило.
– Гмм-м-м?
Кейт сглотнул. Может, не стоит сейчас касаться этого вопроса, но…
– Скоро наш юбилей.
– На следующей неделе, – произнёс её голос во тьме.
– Да, – сказал Кейт. – Будет двадцать лет, и…
– Двадцать замечательных лет, дорогой. О годах брака – только с этим эпитетом.
Кейт снова засмеялся – и снова фальшиво.
– Прости, ты права. Двадцать замечательных лет. – Он помолчал. – Я знаю, что мы планировали обновить в этот день брачную клятву.
– И что? – в голосе Риссы прорезалась обеспокоенность.
– Ничего. Нет, забудь, что я про это говорил. Это действительно были замечательные двадцать лет, ведь правда?
Кейт едва различал её лицо в темноте. Она кивнула, затем посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь заглянуть за них, увидеть правду, увидеть, что его гложет. А потом её осенило, и она перевернулась на другой бок, отвернувшись от него.
– Ладно, – произнесла она после паузы.
– Что?
И она наконец произнесла вслух слова, которые безмолвно стояли между ними в ту ночь.
– Ладно, – повторила она, – можешь не говорить «пока смерть нас не разлучит».
* * *
Кейт сидел за своей рабочей консолью на мостике. Голограммы трёх людей и дельфина парили над краем его пульта. Боковым зрением он заметил, как отворилась дверь и на мостик вперевалку взошёл Яг. Валдахуд, однако, направился не к своему рабочему месту. Вместо этого он встал перед Кейтом и стал ждать, явно нервничая, пока он завершит совещаться с голографическими головами. Когда они отключились, Кейт посмотрел на Яга.
– Как вы знаете, темняне пришли в движение, – сказал Яг. – Я искренне удивлён их подвижностью. По-видимому, они работают совместно, каждая сфера так складывает свои силы притяжения и отталкивания с остальными, что в результате всё сообщество движется в одну сторону. Так вот, в процессе они меняются местами, так что те темняне, которых раньше мы не могли наблюдать, сейчас находятся на периферии группы. Я сделал предположение относительно того, кто из темнян начнёт делиться следующим, и
