из тех, кто просто физически не может жаловаться.
— Джордж, — сказал я, — ты уж извини, звоню я тебе не просто так, а по делу, — и вдруг до меня дошло, что никогда я не звонил Джорджу «просто так», да и вряд ли когда позвоню. Но ничего похожего на чувство вины я не испытывал.
— Да ладно тебе, Патрик, — ответил он, несколько уняв свой восторг. — Ты человек деловой. Нужна моя помощь?
— Как там Сэнди? — поинтересовался я.
— Ты же знаешь, что за дети нынче пошли, — ответил он. — У нее такой возраст, что ей не до отца. Но, безусловно, это пройдет.
— Конечно, — поддакнул я.
— Пусть растут как знают.
— Их дело, — сказал я.
— Все равно потом вернутся к тебе.
— Конечно же вернутся, — утешил его я. В самом деле, куда они денутся?
— Да что это я все о себе да о себе? — сменил он тему. — На днях читал о тебе в газетах. У тебя все в порядке?
— Все нормально, Джордж. Ты же знаешь наши газеты — из мухи сделают слона.
— Случается. Но как бы мы без них жили?
— Я вот почему звоню тебе, Джордж. Мне нужен номер одного автомобиля, а ждать до завтра я не могу.
— А ты не пробовал запросить полицию?
— И не стану. Я должен разобраться в этом до того, как подключу полицию.
— Ладно, Патрик, — сказал он и задумался. — Ладно, — повторил он уже другим голосом: видно, что-то пришло ему в голову, — сделаем. Но тебе придется подождать. Мне нужно минут десять, чтобы получить доступ к нашему компьютеру. Тебя это устроит?
— Джордж, уж и не знаю, как тебя благодарить. Не торопись, я подожду сколько надо. — Я сообщил ему фамилию Дженны, номер водительских прав и ее адрес.
— Отлично. Пятнадцать минут, больше не потребуется. Я тебе перезвоню.
— У тебя есть мой телефон?
— Конечно, — ответил он. Можно подумать, мы храним номера телефонов людей, с которыми встречались пару раз два года назад.
— Спасибо, Джордж, — и я повесил трубку, не дожидаясь, пока он скажет: «Да не за что, это тебе спасибо».
Мы стали ждать. От нечего делать Энджи бросила в меня гуттаперчевым мячиком. Я поймал его и отпасовал ей. Так мы и перекидывались, пока она не сказала:
— К Дэвину на этот раз обращаться не станем?
— А на кой? — сказал я, отбив мячик.
— А почему бы и нет? — поинтересовалась она, сделав верхнюю подачу.
Я изловчился и перехватил мячик.
— Не будем, и все тут. Осторожней, кассетник расшибешь.
Энджи поймала мячик и стала подбрасывать его, ударяя в потолок.
— Это нештатная ситуация, — сказала она сдавленным голосом.
— Нештатная ситуация? А мы что, в армии?
— Какая там армия? — Энджи бросила мячик на пол и пнула его ногой. — Мы частные детективы, у нас прекрасные отношения с полицией, и я не понимаю, почему мы не можем представить им улики, позволяющие раскрыть убийство первой степени. Чем мы рискуем?
— Какие улики? — Подавшись вперед, я отбил катящийся по полу мячик.
— Фотографию Сосии и Полсона.
— Никакая это не улика.
— Пусть они это сами решают. Как бы то ни было, эта фотография — последнее, что жертва успела передать тебе перед гибелью. И она представляет определенный интерес для следствия.
— Ну и что из этого следует?
— А то и следует, что это расследование будем вести и мы, и они. Мы должны известить их, что собираемся осмотреть машину Дженны. Мы запросим у них ее номер и оставим несчастного Джорджа в покое. Незачем ему взламывать компьютеры Бюро.
— А что будет, если они найдут то, что наши клиенты поручили искать нам, раньше нас?
— Тогда, закончив следствие, они передадут его нам.
— Вот так и передадут?
— Вот так и передадут.
— А что, если там окажется компромат? А что, если в интересах наших клиентов не впутывать в это дело полицию? Как тогда пойдет наш бизнес? Если бы Малкерн захотел подключить к поиску «документов» полицию, сделать это ему ничего бы не стоило. А он нанял нас. А ведь мы не органы правозащиты, Энджи, мы частные детективы.
— Это совершенно очевидно, мистер Холмс, но…
— Что «но»? Да что с тобой, Энджи? В первый раз, что ли?
— Вот что, Юз. Я считаю, что тебе следует честно и откровенно переговорить с нашими заказчиками и объяснить, почему ты действуешь именно так, а не иначе.
— Энджи, а почему я действую именно так, а не иначе?
— А потому, что ты не хочешь впутывать в это дело полицию. И не потому, что боишься, что она что-то сделает. А потому, что боишься, что она чего-то не сделает. Ты боишься, что дело примет дурной оборот, о чем предупреждала Дженна. Достаточно одного звонка из Капитолия, и все, что мы ищем и, может быть, найдем, исчезнет.
Я сжимал и разжимал мячик.
— Так, значит, ты считаешь, что все, что я делаю, идет вразрез с интересами наших клиентов?
— Наконец-то до тебя дошло. Конечно же, так и считаю. А что, если в этих «документах» окажется компромат на Полсона или Малкерна, на что намекала Дженна? Что ты тогда будешь делать? А?
— Там видно будет.
— Ни хрена там не будет видно. Станем мы смотреть, как же. Мы нашли Дженну в Уикхэме. После этого потребовалось не более получаса, чтобы завершить нашу работу. Так нет же, ты возомнил себя социальным работником. Но ведь мы с тобой частные детективы. Что, забыл? А не моралисты. Нас наняли, чтобы мы искали то, что нужно людям, которые нас наняли, и наша задача — найти то, что надо найти. И если они хотят прикрыть дело, спрятать концы, подкупить полицию — прекрасно. Потому что это нас не касается. Мы делаем свое дело, и нам за это платят. И если…
— Да подожди ты!
— …ты будешь вести себя по-иному, если вместо того, чтобы заниматься частным сыском, ты объявишь нечто вроде личного крестового похода, чтобы, разделавшись с Малкерном, отомстить своему отцу, можешь послать прощальный поцелуй и нашему бизнесу, и мне.
Я придвинулся поближе; мое лицо оказалось в полуметре от ее лица.
— Моему отцу? А он-то здесь при чем?
— При том. Он — это Малкерн, он — это Полсон, он — любой политик, который одной рукой похлопывает тебя по плечу, а другой — всаживает тебе нож в спину. Он…
— Не надо о моем отце, Энджи. Он умер.
— Да,
