— Интересно... Но почему скупщик решил поделиться с нами этой информацией, а не оставил золото себе просто по умолчанию?
— У нас обширные связи. Рано или поздно его бы сдали. Здесь все сдают всех. Продадут за один франк собственную мать. Он знает это и потому сотрудничает как с полицией, так и с нами. К тому же ему разрешили оставить купленное золото себе.
— Так, и что дальше, вы нашли посредника и продавца?
— Нашли: один мёртв, другой сбежал.
— Кто сбежал?
— Сбежал продавец золота. Видимо он и есть главарь. О нём знал только посредник — негр по имени Чарти. Главарь убил его, одним махом обрезав все связи. Больше в городе его никто не знает. Также никто не знает: ни как он выглядит, ни где живёт. Нет информации и о том, откуда он появился, и куда потом исчез. Выяснить, кто он такой тоже не удалось. Полицейские, что были посланы на его захват, вообще сбежали, спасая свои жалкие шкуры.
— То есть: главарь обрезал все связи, как с пиратами, так и со своим подельником-посредником, через которого продавал награбленное золото?
— Да, так и есть.
— Тогда это не негр. Я не верю, что это негр. Это авантюрист, и авантюрист не местный. Возможно, из Южной Америки или из США. Всё может быть. Он просто маскировался под местного. А может, это вообще сириец, турок или алжирец. Всё, заканчивайте поиски, его уже нет на этом континенте. Наверняка, он уже плывёт в Америку и посмеивается над нами. Что ж, зато мы уничтожили всю его банду. Так что, Поль, прекращайте поиски. Займитесь другими делами и ждите орден за вашу деятельность, как я и обещал.
— Да здравствует Франция!
* * *
Военный атташе в Эфиопии Хачик Рачикович Манукян, вернувшись из Джибути и Сомали, докладывал советскому послу в Аддис-Абебе:
— На сегодняшний день все обнаруженные пираты пойманы французскими военными и сидят в тюрьме. Часть была убита при задержании. Информация о них скудная и противоречивая. Одно могу сказать точно: пираты полностью уничтожены.
— Отлично, товарищ майор, я сообщу об этом в Москву. Есть новости о положении в Сомали?
— Американцы договорились с диктатором Сиадом Барре о размещении своей военной базы на месте бывшей нашей в городе Бербера.
— Так они уже договорились?
— Да. Такая договорённость уже достигнута. Через месяц, максимум через два, американцы переводят туда свои войска.
— Ну, что же, об этом я тоже сообщу в Москву. Думается, мы сделали правильный выбор, поставив именно на Эфиопию. Теперь будем расшатывать режим Барре, как социально чуждый нашей линии партии. Спасибо, я вас больше не задерживаю, майор.
* * *
После ухода Мамбы, к Фараху пришла его сестра. Ей очень хотелось поговорить об их постояльце. Поэтому, осторожно постучавшись и дождавшись разрешения войти, Аиша робко приоткрыла дверь и скользнула в комнату.
— Фарах, а что ты на самом деле думаешь о Бинго?
— Я же тебе об этом говорил, Аиша.
— Говорил, но я тогда не знала твоего защитника и друга, а теперь увидела.
— И?
— Он совсем не такой, каким я его представляла.
Фарах пожал плечами.
— Конечно, не такой, я и сам не знаю, какой он. То серьёзный, то совсем наоборот, я его иногда даже боюсь. Из него временами такое вырывается, что аж жуть берёт. Раньше я не верил в духов Африки, а теперь верю, Бинго научил. Это тебе не Европа.
— Ммм, я дольше тебя училась в Европе. И там отнюдь не все такие уж верующие христиане, как может показаться. Кого только нет: и сатанисты, и сектанты, и поклонники языческих богов. Лучше этого вообще не знать. А ещё я слышала, что масонские ложи Швеции приносят человеческие жертвоприношения. Но это страшная тайна, и я узнала об этом совершенно случайно.
— Случайно?! Да если бы ты об этом узнала, тебя бы сразу убили! Разве что ты сама вошла в эту секту и сектанткой стала. А?
— Нет, об этом иногда говорят почти в открытую, даже в газетах пишут: всё равно мало кто верит. Вот, ты же знаешь о езидах? Они верят в Малака Тавус. Однако все правоверные мусульмане считают его дьяволом и боятся езидов. Когда я летела сюда, то в самолёт зашёл езид, и трое мусульман предпочли сняться с рейса и покинули борт самолёта. Так что, если твой друг действительно верит в духов Африки, то это ещё не самое большое зло в мире.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Знаешь, Аиша, иногда при общении с ним мне кажется, что он знает о вселенском зле больше, чем все остальные вместе взятые, — задумчиво проговорил Фарах. — А ещё ты и не догадываешься, какие лекарства он умеет делать! Я даже никогда не слышал ни о чём подобном. Никто с ним не сравнится, ведь большинство его знаний являются тайными, и владеет ими он один. Я протестировал его лекарства на некоторых местных пациентах. Результат просто поразительный, многие выздоровели абсолютно, как будто никогда и не болели. Именно поэтому я ищу выходы на Саудовскую Аравию и Европу. Эти лекарства можно продавать за баснословные деньги, он может зарабатывать миллионы! Но Бинго постоянно куда-то пропадает, а когда возвращается, от него всегда пахнет кровью и порохом.
— Ты преувеличиваешь, Фарах, — мягко возразила Аиша. — Он жесток, но не показался мне таковым, скорее даже наоборот. Я ожидала худшего.
— Ты многого не знаешь, Аиша.
— А зачем мне много знать, Фарах? Я всего лишь глупая девушка, и просто хочу выйти замуж за надёжного человека и ни в чём не нуждаться. Как ты считаешь, это правильно?
— Ну-у, — протянул брат, несколько озадаченный заявлением о замужестве.
— Короче, ты бы и сам хотел, чтобы за тебя все проблемы решали. Вот Бинго за тебя всё решил, а ты и рад. Или я не права?
— Права, сестрёнка. Похоже, он тебе понравился?
— Нет, совсем нет. Но я не мечтаю о красавце, и мне не нужен мужчина мягкий, словно женщина. Я хочу быть за спиной своего мужа, как за каменной стеной.
— Я понял тебя, Аиша. На самом деле он симпатичный, просто зарос бородой, и кожа лица обветрилась. Ты его не видела, когда он весёлый.
— Надеюсь, ещё увижу.
Фарах промолчал, а девушка поняла, что брату нечего больше сказать, и засобиралась обратно в свою комнату. Уже уходя, она спросила:
— Ты не знаешь, когда он собирается уехать снова и куда?
— Откуда? Аиша, он никогда об этом не говорит. Появляется внезапно и так же внезапно исчезает.
— Ммм, интересно. Ну, ладно, спокойной ночи, брат.
— Спокойной ночи, сестра.
* * *
С утра поднявшись, я умылся и принялся разбирать вещи. Вынул оба автомата, потом разложил на полу гранаты без запалов и аккуратно выложил свои склянки с лекарствами. Слава богам, ни одна из них не разбилась, а то я переживал.
Разобрав лекарства, вновь взялся за оружие и, пометавшись по пристройке, спрятал его в углу под топчаном. Туда же сунул и гранаты. Достал пистолет и стал тщательно его протирать. Это успокаивало и давало возможность спокойно подумать.
Под воздействием масла и керосина покрытые копотью и нагаром детали медленно очищались. И мои мысли текли так же плавно, как и масло по деталям пистолета.
— Мамба, можно войти? — послышался голос Фараха.
— Входи… Впрочем, лучше я сам выйду.
Забыв на столе пистолет, я открыл дверь и вопросительно уставился на друга.
— Надо верблюда отвести, Мамба, — немного смущённо сказал Фарах. — А то ему есть нечего, и он наложил тут целую кучу навоза. Хочешь, я его сам отведу?
— Нет, только скажи: куда его отвести. И иди, занимайся своими делами. Лечи да лекарства продавай. В обед увидимся.
— Хорошо. Ты, как вернёшься, заходи на кухню. Аиша покормит.
— Хорошо.
Взяв верблюда под уздцы, я повёл его на постоялый двор, в котором находился загон для животных. Верблюд мне попался спокойный и молчаливый. Знай себе, жвачку жуёт да поплёвывает во всех. Да и не мучил я его понапрасну: кормил, поил, отдыхать давал. С чего бы ему меня не слушаться? Животных я люблю.
Отведя верблюда и заплатив за его содержание, я зашёл к Фараху в аптеку и засел в закутке, просматривая оставшиеся лекарства. Аптека уже пользовалась популярностью и имела отличную репутацию, но всё равно мелковато для наших целей. Городок небольшой, народ тут всё больше жил небогатый и платил за лекарства неохотно, стараясь выменять их на что-нибудь ненужное. Ну, как Шарик в мультфильме.
