увидел, что она такая же стройная, какой была в те годы.
— Это я, — сказал Джон Керр и почему-то еще раз поклонился. — Я тот самый несчастный капитан Керр, которому вы спасли жизнь. Я теперь живу на юге и являюсь владельцем табачной фирмы.
— Я знаю, — перебила его Джерри. — Об этом расскажете потом. Мне очень приятно видеть вас в полном здоровье. Скажите, Джонни, как вы себя чувствуете?
— Благодарю вас. Здоровье мое превосходно. Я виноват перед вами, мисс Джерри. Я не ответил на ваши письма, которые были столь трогательны и полны дружеских чувств, которые я высоко ценил и за которые был благодарен вам всегда. Поверьте мне, я не хотел вводить вас в заблуждение, у меня были другие намерения, и я не мог продолжать переписку, чтобы не давать никакого повода.
— Боже мой! — с шутливой досадой перебила его Джерри. — К чему такая длинная речь? Что было, то прошло, и не надо раскаиваться. Меня, признаться, тогда удивило ваше молчание, но теперь об этом говорить не стоит. Старые раны заросли, и не будем вспоминать о них.
Джон Керр не был сентиментальным человеком и торопился приступить сразу к делу, ради которого он прилетел. Пока Джерри вспоминала о прошлом, о наивной попытке связать свою судьбу с этим человеком, которому она спасла жизнь и которому после войны написала два письма — два признания в любви, оставленных им без ответа; пока она с умилением смотрела на него, радуясь, что он жив и здоров и, видно, процветает и благоденствует, он сделал строгое лицо, поднялся со стула и стал говорить с подчеркнуто официальным видом, исключающим теплоту встречи.
— Я приехал к вам по чрезвычайным обстоятельствам, мисс Джерри, — сказал он торжественным громким голосом, в котором явно чувствовались нотки обвинения. — Я прошу, чтобы вы со всей внимательностью выслушали мой вопрос и сказали мне правду, как бы она ни была страшна. От этого зависит все мое будущее, а может быть, и сама жизнь.
Эти торжественные слова заставили Джерри встать.
— Чем я могу служить вам?
— Я умоляю вас, ответьте мне прямо: каким образом я был спасен?
— Вы не довольны, что остались живы?
— Я уже благодарил вас за это. Но я не хочу, чтобы меня теперь терзали и мучили. Отвечайте же мне на мой вопрос: как вы спасли мне жизнь?
— Я сделала вам операцию.
— Переливание крови?
— Да.
Она твердо смотрела ему в глаза и стояла перед ним прямо, не боясь самого страшного вопроса.
— Чья это была кровь?
— Большого Тома. Помните шофера из подсобной команды?
Джон Керр побледнел и готов был броситься на Джерри и задушить ее.
— Кровь этой черной твари? Кровь негра Тома? — он застонал и опустился на стул. — О, как я ненавижу вас, Джерри! Скажите еще раз: это правда?
— Истинная правда.
Она повторила эти слова твердо и ясно, продолжая стоять все так же прямо, почти с вызовом. Она не раскаивалась в том, что сделала, и ей был жалок этот человек, который потрясал кулаками и бесновался перед ней.
Он вскочил со стула, подбежал к Джерри, поднес к ее лицу сжатые кулаки.
— Это подло! Я ненавижу вас! Лучше бы вы влили яду в мои жилы и отправили меня на тот свет. Кто просил вас спасать мне жизнь?
— Я сама это сделала. Я готова была десять раз умереть, только бы спасти вашу жизнь, Джон Керр. Тогда вы были совсем другим человеком, и мне казалось, что стоило принести жертву ради вашего спасения.
Джон Керр беспомощно опустил руки и усталым взглядом посмотрел на Джерри. По его лицу текли струи холодного пота. Он был бледен.
— Вы действительно любили меня, Джерри?
Она горестно покачала головой. Ей хотелось протянуть руки и погладить по голове этого всполошившегося большого и жестокого ребенка. Но она не сделала ни одного движения и, все такая же прямая и гордая, продолжала стоять напротив Джона Керра.
Он закрыл лицо руками и отвернулся от нее.
— За что вы меня так наказали? За что? Лучше тысяча смертей, чем такая жизнь.
Плечи его вздрагивали, он сгорбился и, кажется, плакал.
Джерри стало жалко этого человека. Она протянула руку и слегка дотронулась до его плеча.
— Послушайте, Джонни. Вы напрасно принимаете все это близко к сердцу. Я как врач, как ученый говорю вам, что все это пустой и глупый предрассудок. У негров такая же кровь, как и у белых. Разве вы стали хуже от того, что по вашим жилам потекла негритянская кровь? Мы все люди и все одинаково устроены. Отбросьте отсталые, дикие взгляды на этот счет и живите счастливо, как жили до сих пор. Разве до последней встречи с Томом вы чувствовали какую-нибудь перемену в себе или вам было плохо? Что же вы теперь всполошились? Что изменилось, Джонни? Разве Том причинил вам какую-нибудь неприятность?
— Не упоминайте этого имени, прошу вас! — закричал Джон Керр. — Я убью эту гадину!
— За что? — спросила Джерри. — Он ни в чем не виноват. Он с радостью отдал свою кровь. Это я виновата.
— Я и вас ненавижу и презираю за это. Вы не американка, вы — чудовище, преступница, убийца. Вы убили меня, мою жену, моих детей, которые останутся без куска хлеба и без крова. От меня, как от черной твари, отвернется все общество, меня разорят, отнимут фабрики, выгонят в шею на помойку. И все это благодаря вашей заботе обо мне и вашей любви!
Он выпалил эти слова с презрением и ненавистью к Джерри. Миллионер испытывал страх перед своим будущим, которое ему действительно представлялось ужасным.
— Постойте, — бросилась к нему Джерри. — Я знаю, что люди заражены предрассудками и в слепом невежестве могут совершить зло. Но кто вас заставляет рассказывать об этой истории? Столько лет все было тайной и останется тайной навсегда. Из всех свидетелей этой операции живут на свете только два человека, остальные погибли на войне. Вам ничто не угрожает, Джонни. Клянусь вам, что я унесу эту тайну в могилу.
Джон Керр немножко обмяк и оживился.
— Вы точно знаете, что все погибли?
— Совершенно точно. Остались только я и Том.
— Том! — закричал он, заламывая руки в истерике. — Этот проклятый Том! Пока он существует и знает, что я жив, разве я могу быть спокоен, Джерри? Вы поклялись хранить эту тайну, но он? Он выдаст меня, я их отлично знаю, этих черных тварей.
— Разве он сказал вам что-нибудь такое, из чего можно сделать подобные выводы?
— О, нет. Он ничего такого не сказал. Но он
