И тут вошел Александр Македонский, вытирая рукавом пожарную каску.
— Неужели ты ничего не понимаешь, — спросила официантка Семина у своей подруги. — Мы ведь живем в Прошлом переулке.
— Я понимаю так, что тебе надо брать отпуск. Вот как я понимаю, — сказала подруга.
… - А мне сказали, что вы по профессии гробовщик, — сказал приезжий Македонскому.
— Александр Македонский, — представился тот. — Очень приятно. Это вы насчет пожарной каски?… Просто я гашу пожар жизни. Увы, обо мне сложилось ошибочное мнение, меня считали завоевателем. Я всегда страдал от этого.
— Почему?
— Потому что это соблазняло многих, и я оказался в плохой компании. — Чингисхан, Наполеон, Гитлер… Сборище подонков! — горячо добавил он.
— Помолчал бы, — сказал дворник. — За тобой тоже кое-что числится!
— Да, числится, — сказал Македонский. — Но я хотел путешествовать! В моих завоеваниях была заложена идея туризма!
— Ну, хорошо, а почему гробовщик?
— Ну это же так понятно, — сказал Македонский. — Так грациозно! Это единственная нестареющая профессия!
— Пошел вон, — сказал дворник.
— Иду-иду… — сказал Македонский.
— Неужели вы ничего не замечаете? — спросила официантка Семина.
— Совсем разомлела девка, — сказал метрдотель. — Соня, подмените ее.
— Нет-нет! Что вы! — сказала официантка Семина и схватила поднос.
Она подоспела как раз к тому моменту, когда приезжий проснулся.
— Привет! — весело сказал он, оглядывая обеих женщин — знаменитую артистку и официантку Семину.
— Привет, — сказала актриса. — Ну и здоров ты спать, батюшка.
Официантка Семина молча ставила еду на стол.
— А мне приснился Прошлый переулок, — сказал он. — Не иначе это для того, чтобы мне было куда вернуться. Вы не умеете разгадывать сны? — спросил он официантку.
— Не умею, — сказала она, гремя посудой.
— Это может означать только одно — кто-то меня здесь здорово ждет.
Это он сказал громко. И все кафе уставилось на него. Жара спала, и много народу сидело за столиками. Прошел слух о разговорчивом посетителе, и столики заполнились.
И тут он увидел проходившего дворника. Того самого, с которым болтал во сне.
— Дворник! — возопил он.
— Да, — сказал дворник.
— Дво-о-орник!
— Да-да… Ну в чем дело?
— А-а… привет!
— Привет, — равнодушно сказал дворник.
— Ты меня не узнаешь?
— Первый раз вижу, — сказал дворник.
— Что значит первый раз?! Ты же крокодил?
— А ты фулюган, — сказал дворник. — Сам ты крокодил.
— Ничего не понимаю, — сказал приезжий. — Ты мне снишься или нет?
— Это, наверно, ты мне снишься, — сказал дворник и покрутил пальцем у виска. — Я вот участковому скажу, он тебя сразу разбудит.
Он пошел прочь, а приезжий ошалело смотрел ему вслед.
Проходя мимо крайних столиков, дворник кивнул на приезжего и еще раз покрутил пальцем у виска, ожидая одобрения и моральной поддержки. Но одобрения не получил. Столики молчали.
— Нет-нет, — сказал мужчина за крайним столиком. — Я думаю, здесь не в этом дело.
Он и еще двое с портфелями разом поднялись и подошли к столу приезжего. Это были сотрудники ученого. Из его лаборатории.
— Складывается впечатление, что вы имеете отношение к этому делу, — сказал один.
— К какому делу? — спросил приезжий. Они переглянулись, ничего не ответили и присели за его столик.
— Вот мне сегодня сон снился, — сказал приезжий, что Адам и Ева — это первые биокиберы, дьявол — безответственный экспериментатор, пустивший в ход неуправляемый процесс, ад — это свалка неудачных вариантов, чистилище…
— Чистилище — ремонтные мастерские! — подхватил первый.
— А рай — сонмище самосовершенствующихся вечноживущих индивидуумов, — сказал второй.
— А почему вы говорите, что это ваш сон? — спросил третий.
— А чей?
Все трое оглянулись в сторону буфета, и все посетители стали смотреть в сторону буфета, потом кто-то засмеялся, потом еще кто-то засмеялся, а потом все стали хохотать радостно и язвительно. Только трое с портфелями не смеялись.
— Чего это они ржут? — спросил приезжий.
— Так, — нехотя сказал один, стараясь не глядеть на приезжего. — Глупость получилась. Извините. Тут одна девушка есть. Грубое существо.
— Официантка Семина? — спросил приезжий.
— Можете не объяснять, откуда вы ее знаете. Да, именно она. Малограмотный, злой человек. Так вот она предложила именно этот вариант происхождения человека.
— И именно в тех же словах, — сказал второй. — Все были поражены. А третий сказал:
— Все подумали, что уже началось… И осекся.
— Что началось? — спросил приезжий. Но ему не ответили. Вокруг хохотали и веселились вовсю. Трое хмуро складывали свои портфельчики.
Приезжему надоело все это. Он засунул два пальца в рот и свистнул так громко, как смог. От него шарахнулись, затыкая уши, а потом уставились на него. Хохот умолк.
— Ну чего вы смеетесь? — сказал приезжий. — Хохот — это освобождение от авторитета чьей-то глупости. Значит, надо быть уверенным, что ты сам умник. Обрадовались… смеетесь над Семиной… Смотрите, что с девкой сделали.
Все оглянулись на буфет. А там у стойки, забившись в угол, стояла официантка Семина. Она стояла вытянувшись, прикусив губу. Глаза у нее были закрыты, а опущенные руки сжаты в кулаки.
— Какой-то памятник, а не официантка, — сказал приезжий. — Обрадовались… Решили, что она услышала от меня об этой идее и выдала за свою… Глупо… Я с вами и дела иметь не желаю… — он вытащил свой сидор и затягивал лямки.
— Напрасно вы это, — сказал один из трех. — Истина дороже всего. Если бы вы знали, чего все ждут, как здесь важна точность, вы бы не стали…
— А разве я сказал, что это моя версия, моя?
— Нет, не говорили… — нерешительно промямлил третий.
— Так что же вы судилище устраиваете? Я это от нее услышал! Понятно? Я услышал от нее! Она мне рассказала, поэтому мне и приснилось.
В полной тишине он пошел прочь.
Все слушали, как он топает вниз по лестнице.
— Мы, кажется, потеряли нужного человека, — сказал первый с портфелем. — Товарищ Семина, извините.
— Товарищ Семина, извините нас, — второй с портфелем поднялся и оглядел кафе. — Надо кого-то послать за ним и попытаться удержать…
И тут словно какой-то вихрь промчался по площадке. Так быстро пробежала Семина.
…А потом он шел по дороге, н она плелась за ним.
— Ну что тебе надо? — спросил приезжий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
