— Твои глаза поют для меня, Джек.
— И твои поют для меня тоже, — ответил я.
— Они запели бы громче, если бы ты объяснил мне, что означает "безудержность"?
— В данном случае, — разъяснил я, — это означает добрачную неспособность сдерживать желания.
— Но я никогда не испытывала желания, пока не встретила тебя, — настаивала она.
— Кара, — сказал я. — Я не позволил бы Реду жениться на моей сестре, но я не могу поверить и в то, что он — насильник. Этот ребенок — его семени.
— Значит, это фальшивое семя, — вспыхнула Кара, — любовник Ред не имеет никаких прав на нашего ребенка и я отказываю ему. Ред даже не возбуждал меня.
— Значит, ты признаешься в связи?
— Я не могу признаться в связи, потому что не знаю, что это такое, но если это означает то, что я участвовала в классном опыте, проводимом учителем, тогда я признаюсь в этом.
— В каком еще опыте?
— На первом семестре, — объяснила она, — я изучала курс по любви, ухаживанию и бракосочетанию на Земле. Ред просил добровольцев для демонстрации части, касающейся супружеских обязанностей, — вдруг глаза ее засветились воспоминанием. — Понимаешь, Джек, я люблю играть в постановках. Ред выбрал меня, потому что, как он сказал, блондинки бывают податливыми, и он сказал, что я была очень естественна в роли, совсем как земные блондинки.
Ярость охватила меня при этих словах. О' Хара, похититель невинности, совратил девственницу для классного опыта. Животное должно умереть и я должен назначить себя его карателем. Следующее сообщение на информационной доске должно стать предупреждением для всех будущих донжуанов на Харлече:
"Сегодня любовник Ред был умерщвлен мстителем Джеком за моральный вред, наносимый климату Рая".
— И ты не чувствовала никакого пыла, Кара?
— Я чувствовала больше пыла от гинеколоскопа доктора… И я скажу это режиссеру Реду — ведь он во все, что делает, вкладывает немного реализма, — и в подтверждение она опустила взгляд на ребенка. — Вот дитя и не голубоглазое.
— Наше следующее дитя будет голубоглазым, — пообещал я.
— Разве это не будет прелестно, Джек? Рыжеволосая девочка и голубоглазый мальчик! — внезапно ее глаза затуманились. — Но ведь тебя не будет рядом со мной, когда родится наш сын; ты же скоро должен вернуться на Землю.
— Нет, Кара, — решительно сказал я, — я остаюсь на Харлече.
— Ты позволишь Реду вернуться одному?
— Нет, дорогая. Если Ред вернется без меня, твоя планета вскоре будет кишеть земными солдатами, разыскивающими меня, как дезертира, а солдатам предназначено убивать всех, кто не носит их формы.
— Как же они найдут тебя здесь?
— Они восстановят трассу полета Реда по корабельному курсографу.
— Тогда разрушь корабль.
— Не смогу. Он защищен от лазеров и любых взрывчатых веществ, известных на Харлече.
— Ты не должен уничтожать учителя Реда. Тебя повесят, потому что это незаконно.
— На Земле есть неписаные законы, гласящие, что мужчина может убить другого мужчину за соблазнение его жены.
— Но ведь я не была твоей женой, когда Ред проводил опыт. Это случилось двумя месяцами раньше, чем мы поженились. Почему бы тебе не вернуться на Землю с Редом, а потом прилететь опять, как ты планировал раньше?
Я заерзал, отчасти из-за замешательства, отчасти из-за опасения, что придется отложить преследование Реда. Мания преследования — это психическое расстройство. Не мог же я поставить свою жену перед фактом, что она замужем за сумасшедшим.
— В таком случае, моя дорогая, я смогу вернуться сюда только завоевателем, под руководством губернатора, назначенного Земной империей. Лучше умереть одному человеку, чем вашим людям стать рабочим скотом Межпланетного управления Колониями.
Вот все и вышло наружу! Наименование МУК было выдано инопланетянам, но это больше ничего не значило, так как я тоже стал чужим. Этими словами я связывал свою судьбу с Харлечем.
Кара почувствовала мою серьезность, потому что ее голос стал мягче.
— А что такое Межпланетное управление колониями, Джек?
— Это капиталовкладывающее отделение Всеобщей земной страховой компании, — выпалил я, — которая владеет всеми активами планеты. Когда-то на Земле было много наций и войны между ними угрожали прибылям компании. И вот компания начала брать на себя расходы по содержанию правительств, ради монополии страхового бизнеса, взамен слегка увеличив страховые взносы.
Я быстро объяснил ей, как слияние земных правительств принесло Земле мир.
— Но у компании остались те же проблемы расширения капиталовложений, — рассказывал я, — поэтому она распространила свое влияние на Космос. Бывшее Управление межпланетными исследованиями было возведено в статус министерства и ему были поручены внепланетные капиталовложения. И вот оно стало Межпланетным управлением колониями. Ред и я — офицеры Объединенного космического флота, подчиненного МУКу.
Затем я объяснил ей функцию МУКа — освоение и эксплуатация планет. Лицо ее при этом приобрело прежнее отсутствующее выражение.
— Ты должен превратить планету студентов в рабочий лагерь?
— Ради тебя я превратил бы ангелов Небес в демонов Ада… Но это не так плохо. Вашим людям, как жителям цивилизованной невоинственной планеты, были бы назначены сниженные страховые взносы.
— Это отличие, очевидно, дается не совсем даром, — сказала она. — Как бы сильно ни любила я тебя, но я не принесла бы твою планету в жертву учености. А разве нельзя ввести Харлеч во Всемирное братство?
— Нет, — ответил я, — потому что у вас нет военной обороны. Земле придется сделать вас подмандатными и затратить большие суммы, чтобы защитить вас от мародеров. Кара задумалась, а потом спросила:
— А откуда возьмутся эти мародеры?
С прозрачностью разоблачаемого знания мой ответ вышел одновременно из сердца и из губ:
— С Земли!
Кара чуть улыбнулась, потянулась и взяла мою руку.
— Будь со мной всегда, Джек, но не убивай Реда, пока мы не поговорим с тобой попозже. Теперь же дай мне поспать. У меня были трудные роды и я устала.
— Курьер Бубо говорил, что роды были легкие.
— Для ребенка — да, но не для родителей.
Веки ее опустились, я поцеловал ее в лоб и вышел. Ее последнее требование лишь упрочило мое решение. Я знал, что на Земле при искусственном осеменении имя доноров держалось в тайне от матерей из опасения, что они могут предаться любви с отцом ребенка. Но Реду О'Харе никогда не придется требовать ни капли любви. Мой накал повышался от предвкушения конца его нездоровой деятельности.
Мания преследования для больного вовсе не неприятна. Я дрожал в пылу ярости, когда шагал к станции метро, с расслабленными мышцами и настороженными чувствами. Я снова стал студентом высших курсов, направляющимся на теннисный корт и играющим с самой хорошенькой девушкой на курсе, когда в поезде, идущем к футбольному полю, мой здравый смысл оживлял лица юношей, едущих со мной. Когда я вышел на поверхность, вдыхая сырой от тающего снега воздух, и проверяя — чисто ли небо, я затрусил к кораблю; активность возбудила во мне приподнятое настроение.
Наконец-то Ред преподнес мне самый желанный подарок — моральное оправдание его убийства. Наши жизни сплетались для этого заключительного действия с того самого момента, как он обманом вытурил меня с нижней койки в Мэндэне. Напряженность увеличилась, когда он втравил меня в драку с военными полицейскими. Затем этот рыбоед осквернил храм брата Бена своей гэльской тарабарщиной и только он оказался способным перефразировать Заповеди, населить проститутками Вифлеем и устроить распутные танцы на Последней Трапезе.
Я жаждал жертвоприношения и кровавого искупления!
Теперь запруда прорвалась, Selah,[123] и моя душа очистится в водах потока. Похоть была его трагическим недостатком. Его доступность спровоцировала изнасилование меня Тамарой в гримерной, а теперь он еще оказался отцом моего ребенка. И пока этот Антихрист из графства Мит не будет сожран победоносным Львом из Алабамы, лев не должен пастись со своими агнцами в мире на пастбищах Небес.
Забывшегося в ликовании, меня чуть не поразило прокатившимся заградительным огнем молний, но я успел запрыгнуть на рампу космического корабля и вскарабкаться по трапу в склад оружия на четвертой палубе. Туда я собрал все оружие, имевшееся на борту корабля — два лазерных ружья и два пистолета, и засунул их в рюкзак. Затем я настроил систему охранения корабля на уничтожение, с управлением дистанционно по сигналу передатчика тревоги, вделанного в хомутик на ремне, надетом мной поверх туники. Чтобы предотвратить кровопролитие невинных, я настроил систему так, чтобы она реагировала на тело с верхней конечностью красно-рыжего цвета и с температурой 36,8 градусов Цельсия.
