Я хватался за еврейский — бросил, нет возможности. А ведь дошел до перевода псалмов. 90-й псалом уже переводил. Nawhi etyego… Но потом всё-таки бросил, потому что невозможно. Музыку любил, потом бросил.
Сравнением славянского и богослужебного языков занимался, но бросил. А интерес ко всему этому остался.
Nicht Hugo, nicht Hugo, sondern HMgo, HMgo! (вспоминает негодование немецкого профессора).
Поляки очень умные среди славян. Особенно по логике. У них сильная логика, математика.
Гёте, он не писучий был, все его статейки коротенькие.
Подай мне об это место…
1. 5. 1972. Παλινγενεσία[112] — чисто греческая идея. У Лукреция хотя и есть периоды развития, но правит опять же τΰχη, άνάγκη. Как эти две идеи объединить, космическое круговращение и историческое развитие, я не знаю.
Я сказал А. Ф. о книге Bodo Gatz, Weltalter, Goldene Zeit und sinnverwandte Vorstellungen, Hildesheim 1967, подав идею немецкого академика в своей манере опять истерически: не отменено ли старое представление о циклическом повторении истории у греков. А. Ф. снова сказал о двух линиях в ощущении истории, у Эмпедокла и Платона явная цикличность, у Ксенофана, Демокрита, Эпикура, Лукреция периоды развития, ведущие к лучшему. Я возразил, напомнив о платоновском «Политике», где в конце дается рецепт государственного улучшения. — «Нет, всё это как-то слабо, неоконченно, неярко, невыпукло, случайно. А преобладает — судьба».
Заражаясь исторической страстью Лосева, я излагал для него Демокрита. (1) Количество форм в бытии постоянно. (2) Миры превращаются друг в друга, и в смысле количества форм здесь происходит вечное возвращение, но в смысле структуры взаимоотношения форм в каждом мире есть нечто особенное. (3) Боги являются только предельным обобщением материальной стихии и их подвижного соотношения, но они не суть самосознательные личности, которые направляли бы мир в ту или другую сторону. Тождество богов, необходимости, судьбы. (4) Всё есть случай, который в то же время и Aoyoq, необходимость до такой степени, что Эпикур предпочитал мифы такому фатализму. (5) Историзм в таком виде является только вечным калейдоскопом явлений, которым управляет неизвестно кто.
(6) На дне колодца бытия имеется, правда, какая-то «истина», но она ввиду ее бесконечности непознаваема. (7) Тем не менее надо постигать непостижимое.
В схему А. Ф. вписывались и наблюдения французского историка (Ромийи) об античной драме. (1) В греческой трагедии время неотделимо от событий. (2) Время можно в порядке абстракции мыслить и отдельно от событий, но тогда ему придется приписать самые разнообразные функции воздействия на события, их окрашивание временем, конечно, не ньютоновским, определяемым по солнцу. (3) То, что время и события неразрывны, ясно уже у Эсхила, у которого мифологическая последовательность результатов проклятия оказывается также и временной последовательностью, хотя и прерываемой уклонениями в сторону. Эсхил не мыслит историю отдельно от мифа. Всё это еще чистейший мифологизм, который у Фукидида будет уже отсутствовать. Но временную и причинную последовательность эсхиловский мифологизм всё же соблюдает, примеры чему можно видеть в «Семерых против Фив». (4) У Софокла при очень сильном мифологизировании прогрессирует более абстрактное представление о времени как о протекании событий и вечной смене страдания и радости. Тут происходит очеловечение понятия времени, допускающее аналогию с Гераклитом. (5) У Еврипида время почти совсем теряет свой мифологический смысл, причем мифология получает не столько фактическое, сколько заметно психологизированное и личностное звучание, с субъективным пониманием процессов времени. Однако у Еврипида всё еще нет представления о времени в смысле нашего измерения на часах по Солнцу; солнечное время для античного трагика слишком тривиально.
14. 5. 1972. Христианин молится. А под вечными возвращениями молиться нечего. Молись, не молись, всё равно.
Демокрит смеющийся философ? Так у него мозги отшибло, и он обалдел. Это бесовский смех, бес, который всё разрушил и хохочет.
— Святые тоже часто живут в радости.
Да, но содержание их радости другое. Они веруют в благого Творца, а без веры можно веселиться только если мозги отшибить. Ну, тогда можно радоваться.
21. 5. 1972. Пятидесятница, Троицын день, а понедельник — Духов день.
Между прочим, есть акафист Пресвятой Троице. Слово акафист идет от κάθημαι, сижу; άκάθιστον — несидение. Молящимся давали возможность отдохнуть на кафизмах. А потом снова άκάθιστον, т. е. несидельное время, в которое нельзя сидеть, потому что начинается особенно торжественное песнопение. Акафист состоит из вступления, заключительной молитвы и маленьких стихир. Каждая начинается с поэтического радуйся, χαέρε. Например, в акафисте пресвятой Богородице: «Радуйся, афинейская плетения растерзающая; радуйся, рыбарския мрежи исполняющая; радуйся, из глубины неведения извлачающая… Радуйся, тела моего врачевание; радуйся, души моея спасение… Радуйся, судии праведнаго умоление; радуйся, многих согрешений прощение», т. е. радуйся, ты, которая будешь стоять на нашем суде. Есть акафист Иисусу Сладчайшему, собственно, есть акафисты всем святым, но более потрясающего, чем акафист Божьей Матери, нет. Акафист Иисусу Сладчайшему тоже замечательный, особенно если читать по-гречески.
Я вспоминаю молодость, ездил тогда по монастырям. На монастырской службе читается и поется то, что наши светские батюшки опускают. Спешат отпустить прихожан. Мужики заняты, хозяйки — у них на уме мусор, пища, для Бога времени нету. А в монастыре замечательно. Особенно когда архиерейская служба. Поют три мальчика, это тебе не голоса баб сорока-пятидесяти лет. Или десять мальчиков, которые поют είζ πολλά έτη δέσποτα— звонкие, чистые голоса. На архиерейской службе это составляет целую часть литургии, когда епископ кадит, и три мальчика, или десять, поют είζ πολλά έτη δέσποτα. Чувствуется зримо благодать епископа.
И вот я помню акафист Пресвятой Троице, на Троицын день. Ну, ведь это проспект десяти богословских диссертаций. И с тех пор я этого не слышал[113]. Эти попы светские, я их терпеть не могу. Монастырская служба продолжается шесть-семь часов. Литургию начинают рано, в семь утра, а кончают к двум часам дня, когда уже обед. Потом, монашеское пение другое, нету приемов светских и нету женских голосов, которые слышишь в обычной церкви, — отвратительно. Эта вычурность, оперное — отвратительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
