Парлус оглянулся на Роману. Та скованно кивнула, не сводя с богини испуганного взгляда. Видимо, решила, что лучше уж Нэрренират, чем мучительная смерть и разрушение личности.
– Не бойся меня, – улыбнулась богиня. – Я не такая страшная, как тебе кажется.
В устах бронированного монстра с окровавленным шипастым хвостом это утверждение прозвучало более чем спорно. Зато адвокат позволил себе внутренне ухмыльнуться: он все-таки спасет девчонку от казни и не ударит лицом в грязь перед своим нанимателем, знаменитым Арсением Шертоном.
– Да ведь она так избежит возмездия! – гневно выкрикнул Фоймус. – Как действительный член Высшей Торговой Палаты я накладываю вето на любое решение суда! Требую препроводить преступницу обратно в тюрьму!
Капитан стражи вопросительно посмотрел на судей, те замялись, так как не хотели испортить отношения ни с Фоймусом, ни с Нэрренират.
– Ты будешь перечить мне, смертный? – Богиня сверху вниз поглядела на Фоймуса. – Хорошо… На перегоне между Манглааши и Зугом находится состав с твоей рудой. Сейчас я остановлю его – и ты не выполнишь условия контракта. Но это еще не все! Ты не получишь вовремя наркоту, которую твои люди добывают в мире Ильелери, доставляют в Панадар контрабандой и перевозят в выдолбленных изнутри кристаллах кварца. Уж не знаю, кому в Верхнем Городе ты толкаешь эту дрянь, но твои постоянные клиенты будут очень недовольны.
Фоймус побагровел и замер на месте. На виске у него задергалась жилка. Кто-то охнул.
– А вы думали, ублюдки, я не в курсе, какие грузы транспортируются по моим рельсовым дорогам? – процедила Нэрренират.
– Вероятно, ваше требование снято? – спросил у Фоймуса старший судья.
Тот не ответил: он никак не мог оправиться от шока, вызванного неожиданным разоблачением.
– Вы можете назвать имена его соучастников, великая? – поинтересовался один из профессоров университета.
Давний враг Фоймуса, отметил адвокат.
– Я не знаю, что за дерьмо навалено у вас в Верхнем Городе, – фыркнула богиня. – Это ваше дерьмо, смертные, сами его разгребайте. Хм, зато я знаю, кому из твоих студентов сбывал наркоту его сын Обран, которого убила эта девчонка. Они регулярно спускались развлекаться в Нижний Город и много болтали.
– Кому?! – Профессор подобрался, как охотничий пес.
Нэрренират назвала две дюжины имен. Злобно кивая, профессор вытащил бумажку и карандаш и начал записывать, пристроившись на скамье.
– Неправда! – всплеснула руками мать Обрана. – Мальчик никогда ничего не брал без спроса! Он не стал бы тащить что-то из дома тайком от родителей!
– Заткнись, дура несчастная! – осадил ее опомнившийся Фоймус-отец.
Мать Обрана мелкими шажками попятилась к выходу, но не к той арке, за которой виднелся проспект Неумолимой Длани, а к противоположной.
Расталкивая людей, в зал вошли вернувшийся стражник, смуглый старик в бело-зеленой мантии мага-целителя и чиновник Департамента Жертвоприношений, взмокший, раскрасневшийся, однако в парадной форменной тунике с золотым шитьем.
– Это дело находится в моей компетенции! – крикнул он с порога. – Великая, примите мои нижайшие поклоны! Вы сможете забрать эту девушку, как только мы увидим Знак на ее теле. Императорский двор и Высшая Торговая Палата смиренно выражают надежду, что вопрос насчет эскалаторов после этого будет улажен.
Старик и чиновник направились к нише. Молодой маг прошептал заклинание над амулетом, экран исчез. Парлус, непроизвольно облокотившийся на него, потерял равновесие и чуть не уселся на скамью подсудимых, заработав укоризненный взгляд чиновника. Сконфуженно и чуть насмешливо улыбнувшись, адвокат выпрямился. Дело выиграно? Пожалуй, да, хоть и не вполне традиционным способом.
– Какая рука? – спросил целитель. – Левая? Скажи мне, как ты это сделала?
– Я приняла дозу кивчала, чтоб не было больно… – Романа запнулась. – Нет, сначала я смешала соляную кислоту, сок белой ведьминой травы, драконью мочу семилетней выдержки, толченый лисий камень, лимонный сок, слизь серебристой медузы и еще добавила отвар лунных лепестков, чтоб ожог был локальным, а не по всей руке. Я приняла кивчал, перед тем как приложить к руке губку, смоченную в растворе. Все равно было больно. Вот, все…
Пока она объясняла, чиновник сердито сопел, потом буркнул:
– Воспитали тебя! Разве не учили с детства, что каждый должен жертвовать собой ради общего блага?
– Можно и пешком по лестнице подниматься, – тихо, но дерзко ответила Романа.
– Мы все вас учим-учим, все в голову вдалбливаем, а вы…
– Кончайте базар! – прикрикнула Нэрренират. – Приступай, целитель.
Старик вынул из мешочка на поясе радужно искрящийся кристалл и начал поглаживать им руку девушки, что-то напевно бормоча. Адвокат, наблюдавший за ним, упустил момент, когда серовато-багровые рубцы исчезли и на нежной коже возле запястья проступил изящный черный цветок, как будто нарисованный одним росчерком искусного пера.
– Знак есть! – объявил чиновник. – Она принадлежит вам, великая, по древнему праву, никто этого не оспаривает. Вы можете забрать ее, когда пожелаете. Департамент Жертвоприношений, а также императорский двор и Высшая Торговая Палата выражают вам свое глубочайшее почтение. Теперь, когда этот злополучный инцидент исчерпан, не согласитесь ли вы милостиво удовлетворить нашу просьбу относительно эскалаторов…
– Ицналуан! – прервал его речь пронзительный женский крик.
Кричали около арки, что выходила на террасу, опоясывающую периметр. Там, спиной к проему, стояла мать Обрана Фоймуса, воздев к небу руки. Ее темная приземистая фигура зловеще вырисовывалась на фоне солнечной пустоты.
– Великий Ицналуан, приди на мой зов!
– Что? – Нэрренират плавным хищным движением развернулась к арке. Ее вторая, змеиная голова, которая до сих пор вела себя индифферентно, угрожающе зашипела.
Снаружи, с лестниц, доносились возгласы. Потом некая тень заслонила небо, и в проем начал протискиваться похожий на гигантскую желто-зеленую жабу Ицналуан.
Как и Нэрренират, он явился в Храм Правосудия безоружным. Его тело покрывали подвижные гребни с заостренными кромками, из растянутого рта торчали клыки. Когти были подлинней, чем у Нэрренират, – дюйма три-четыре. Принимая материальный облик, с размерами он просчитался, арка оказалась для него узковата. Впрочем, тем хуже для арки. Уступая его напору, камень трескался и крошился.
– Великий, покарай проклятую девку! – умоляла оставшаяся у него за спиной женщина. – Она убила Обрана, моего сына, который был посвящен тебе во младенчестве! Растопчи ее, пожри ее, а потом вырви у нее печенку и сердце!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
