Но не Дрейк. Он бы так не смог. Сидеть за столом в то время, когда можно бороздить открытые моря, командуя собственным кораблем? Нет, благодарю покорно. Он однозначно выбрал бы море со всеми его опасностями.
Конечно, он и не думал, что Бекки Уитби это поймет. На самом деле, такого не стоило ожидать от любой женщины. Вот почему он оттягивал разговор с Бекки так долго, как мог. Вот почему молчал до момента, последовавшего за немыслимым заявлением Пэйтон, когда они оказались наедине в кабинете викария. Когда он объявил, что собирается выставить Дэринг-Парк на продажу, то решил, что Бекки снова потеряет сознание. Выражение шока не сходило с ее лица всю их поездку в Портсмут. А стоило им взойти на борт «Константы», как она заперлась в его каюте, отказываясь разговаривать.
Ну а что ему еще оставалось? Он не его брат Ричард, и никогда таким не станет. Он принадлежал морю. И она это знала. Он объяснял. Дрейк был откровенен с самого начала. Нет, он, конечно, не упоминал, что собирается продать дом и поселить ее на вилле в Нассау, только о том, что будет проводить большую часть времени в море. А какая на самом деле разница, быть хозяйкой дома в Англии или на Нью-Провиденс? Все равно она будет той, кем всегда хотела: леди.
Хотя, уже нет. По крайней мере, пока Бекки не докажет беспочвенность его подозрений. Ах, история, рассказанная в комнате викария, прозвучала весьма складно. Он даже почти поверил ей. Частично, по крайней мере.
Тем не менее, он-то все еще джентльмен и должен стараться вести себя соответственно. У Дрейка создалось впечатление, что у него лучше получалось действовать по-джентльменски с Бекки Уитби, которая леди не была, чем в отношении Пэйтон Диксон, являвшейся леди до кончиков ногтей. Правда, своеобразной леди.
Сначала он постучал. В конце концов, они ведь не муж и жена — пока что. И он не может просто так врываться, даже если это и его собственная каюта.
На стук не откликнулись. Либо она не услышала, что более вероятно, учитывая предбоевую подготовку на палубе и скрип носовой части, когда они разворачивались к преследовавшему их судну, либо просто не отвечает. Хотя это понятно. С тех пор как она заперлась в каюте, Бекки отзывалась только раз или два. Дрейк не был уверен, чем она там занимается, но подозревал, что просто страдает от морской болезни. Ей было бы легче справиться с тошнотой на палубе, но она проигнорировала его совет. Он все еще не был уверен, а слышит ли она его вообще. Трудно прокричать наставления через запертую дверь, особенно когда одна половина экипажа хихикает над тем, что невеста капитана не открывает жениху, а вторая — удивляется, почему капитан просто не выломает замок и не задаст девчонке взбучку, которую она заслуживала.
— Мисс Уитби, — позвал он. — Это Коннор Дрейк. Не откроете ли дверь? Мне нужно вам кое-что сообщить.
Из глубины каюты он услышал ее совершенно спокойное:
— Убирайтесь.
— Я не могу убраться, мисс Уитби. Видите ли, у нас возникли некоторые затруднения…
— Какого рода?
— Хм, другой корабль…
— А почему мне должно быть до этого какое-то дело?
И в самом деле, почему?
— Что ж, я не хотел бы тревожить вас, но это не один из наших. И он может открыть огонь. Я только хотел, чтобы вы знали…
«Что вам не нужно бояться», — чуть не закончил он. И метаться по палубе, как цыпленок с отрубленной головой, причитая при этом, судя по ее поведению в прошлом.
Бекки Уитби не из тех, кто в минуты опасности остается хладнокровной.
По крайней мере, та Бекки Уитби, на которой он собирался жениться. Новая же Бекки Уитби, встречавшаяся с парнями наподобие Маркуса Тайлера в садовых лабиринтах, сохранила бы голову на плечах в любой ситуации.
— Я благодарю вас за проявленное беспокойство, сэр, — раздался голосок из-за двери. — А сейчас, если у вас рядом нет священника, и вы не планируете закончить то, что начали, убирайтесь.
— Я бы проявил большую готовность к поиску священника, будь вы честны со мной.
— Я была с тобой честна! — завизжала мисс Уитби. Для чрезвычайно скромной девушки, какой она была при их первой встрече, в случае необходимости Бекки могла издавать весьма громкие вопли. — Но разве мы обвенчались? Нет! И все из-за этой мерзкой диксоновской девчонки. Не могу поверить, что для тебя ее слово значит больше, чем мое!
Дрейк не мог не улыбнуться. Даже по прошествии двадцати четырех часов он все еще не мог без смеха вспоминать то, как невозмутимо Пэйтон подняла руку. Хотите провалить самые серьезные мероприятия? Предоставьте дело достопочтенной мисс Диксон. Порой казалось, что она просто со сверхъестественным мастерством находит ближайший источник проблем, а затем ныряет в него с головой.
И, конечно, за забавным моментом, когда она подняла руку, последовал момент жуткий, заставивший застыть кровь в его жилах, когда викарий поинтересовался о сути возникшего препятствия. Дрейк был уверен, что она разоблачит его поползновения предыдущей ночью. Абсурд, конечно. Он должен был знать, что Пэйтон никогда не признается в этом… по крайней мере, перед лицом своих братьев.
Ха, да они бы устроили ему такую выволочку за то, что он посмел притронуться к их сестренке! Ведь пока они не забывали об ее существовании и не обращались с ней с грубостью, с которой привыкли вести себя друг с другом, то свирепо защищали девушку. На самом деле до недавнего времени реальных причин для такого поведения не было — не многие люди догадывались о том, что Пэйтон — не мальчик. Но сейчас, когда Джорджиана затянула ее в корсет, Россу и его братьям непременно придется отбиваться от толп обожателей их сестры. И, видимо, на настоящий момент первой жертвой станет их лучший друг Дрейк.
Но даже стоя у алтаря и напрягаясь в предчувствии их атаки, часть его ликовала. А все потому, что мисс Уитби вот-вот услышит о том, как он бесчестно набросился на мисс Диксон — еще и в ночь перед свадьбой, не меньше! — и почувствует себя обязанной отменить церемонию, оставив его свободным…
Свободным вновь пойти на абордаж достопочтенной мисс Диксон.
Но когда вместо язвительных обвинений с губ Пэйтон сорвалась фраза «Маркус Тайлер», сердце Дрейка сжал холодный кулак. Он был уверен, что раз Пэйтон утверждает, что заметила Маркуса Тайлера в «живом» лабиринте, то она действительно видела именно его. Ее зрение было острым, как у чайки, а сама она, в отличие от большинства других женщин, была неспособна к обману.
И если Пэйтон видела Бекки Уитби с Маркусом Тайлером, то все они оказались в большой опасности. Ведь Маркус Тайлер, что бы о нем ни думали, являлся не просто корабельным магнатом или безжалостным дельцом, без угрызений совести торговавшим человеческой плотью деяние, которого у Диксонов не было даже в мыслях, несмотря на потенциальную прибыль от перевозки рабов, «черного золота», как называл их Тайлер. Нет, Маркус Тайлер был попросту преступником с моралью и совестью акулы-людоеда, разрывавшей на куски и пожиравшей все, что вставало между ней и ее целью.
