Фрэнк с Шонесси планировали навестить ее сестру во Франции, как только он закончит работу над бюстом. Шонесси сказала, что это, быть может, также хороший повод окончательно разорвать отношения с Джан. Вместо этого Фрэнк порвал с Шонесси и взял в Европу Джан.
Это был для обоих первый отпуск за долгое время. Они не могли себе его позволить, но им нужно было побыть вместе за пределами Филадельфии. Супруги провели неделю в Париже, затем отправились на поезде в Милан, куда Фрэнка пригласила городская полиция. По пути остановились в Лионе, чтобы побывать в Интерполе. Фрэнк провел презентацию слайдов о своей работе и передал два бюста: один — Айнхорна и другой — убившего свою семью Брэда Бишопа. В скором времени бюст Айнхорна был показан по британскому телевидению, но обнаружили преступника лишь несколько лет спустя.
Ныряние с пирса № 40
По возвращении из Европы Фрэнк узнал, что стал банкротом и безработным.
В Лионе и Милане он пытался получить новые заказы по судебной скульптуре, но ничего не получилось. Приехав домой, он звонил в офис судмедэксперта и полицейские управления в Пенсильвании, Нью-Джерси и Нью-Йорке, для которых прежде выполнял заказы. Ни у кого не было денег, чтобы нанимать со стороны скульпторов для реконструкции лиц, и у всех был приказ использовать собственных художников, хотя Фрэнк мог быть намного лучше их. Успех с Джоном Листом, Розеллой Аткинсон и Робертом Науссом перешел в разряд вчерашней новости. Несколько лет назад Фрэнк имел два дома, фургон, несколько мотоциклов. Теперь он был на грани того, чтобы продать мясной магазин, а его транспортным средством стал велосипед.
Однажды утром в середине лета, вскоре после того как Джан ушла на работу, Фрэнк взял свой тяжелый «швинн-крузер» и поехал по Вашингтон-авеню. Доехав до реки Дэлавер, он повернул налево и тут же сбавил ход, чтобы заглянуть за перила. Он постоянно высматривал ржавые болты и куски металла, которые вода выбрасывала на берег и которые можно было использовать в работе.
Возле пирса № 40 он увидел Джима О'Доннелла, который руководил полудюжиной пришвартованных там буксиров. Они познакомились, когда Фрэнк десять лет назад фотографировал для «Блю кросс» буксир «Макгроу», и долгое время после этого не виделись.
— Вы все делаете лица? — крикнул О'Доннелл.
— Ага, — ответил Фрэнк.
— Я читал о вас в газете. Вы — знаменитость.
Фрэнку не хотелось признаваться, как обстояли дела на самом деле. У него нет денег, брак под вопросом, и, возможно, им придется продавать свой дом.
— Работа немного забуксовала, — вздохнув, признался он.
— Давайте перекусим, — стал настаивать О'Доннелл.
Они пошли в «Айлас», бар у реки, популярный у речников и портовых рабочих. После пары кружек пива Фрэнк рассказал, как у него все плохо.
— Со времени работы по Листу, — вздохнул он, — моя фотокарьера погибла.
— Сколько всего голов вы сделали на сегодня? — спросил О'Доннелл.
— Штук сорок или около того. Но они не приносят денег.
Начальник пирса поднялся.
— Сегодня домой вы не поедете, — сказал он. — Будете работать на меня.
Поначалу идея показалась безумной — не в такой работе Фрэнк видел свое будущее. Но ничего другого у него не было, и за это платили. Он вернулся с О'Доннеллом на пирс № 40, и тот провел его по одному из буксиров. Фрэнк провел два года на флоте, работая в машинном отделении корабля «Калкатерра», у которого был оппозитный бескрейцкопфный двигатель. На буксире был такой же.
— О'кей, — сказал Фрэнк. — Пойдет. Берусь за работу.
— Хорошо. Можете начать прямо сегодня, — ответил О'Доннелл. — Мы будем вытаскивать септик-резервуар.
Хотя Фрэнк был одет в новые джинсы, он понимал, что не может отказаться. Он спустился в трюм, где сварщики разрезали раму, чтобы вытащить септик на берег. Когда они его двигали, на них выплескивались моча и фекалии.
К тому времени как Фрэнк ехал домой, вся его одежда была в дерьме. Когда он ранним вечером среди машин крутил педали, у него в ботинках хлюпала моча. Никогда в жизни он не чувствовал себя столь униженным. Ему пятьдесят лет, а он опустился ниже некуда. Его коллеги и друзья преподают искусство, работают директорами рекламных агентств, районными прокурорами и главными патологами, а он потерял работу фотографа, судебная скульптура не принесла достаточных средств, и он вынужден устроиться на буксир, где с ног до головы измарался в экскрементах.
— Боже, Фрэнк! — Джан всплеснула руками. — От тебя несет сортиром.
Он забросил одежду в стиральную машину, думая о том, насколько этот день оказался похож на первый день в офисе судмедэксперта пятнадцать лет назад. То был новый этап в его жизни, и он пришел домой в воняющей одежде. Если не считать, что тогда он был на подъеме, а теперь чувствовал себя опустошенным.
Но буксиры были именно тем, что нужно Фрэнку.
Он приходил на пирс № 40 раз или два в неделю, иногда каждый день. Он натягивал тросы, скреб трюмы и красил палубы. Когда другие буксиры возвращались к берегу, он сбрасывал кранцы и подключал паро- и водопроводы.
Поскольку он не был членом профсоюза, ему разрешили работать на буксирах, только когда они пришвартованы у пирса. Но иногда, по особым случаям, О'Доннелл тайком брал его в плавание, например когда они буксировали в порт «QE2».
Эта работа нравилась Фрэнку. Он снова был частью команды, несмотря на то что неотесанные матросы совсем не походили на федеральных маршалов или следователей в офисе судмедэксперта. Порой они приходили с моря без одного-двух зубов или с огромными синяками на лице. И они смеялись над ним за то, что он принес на камбуз свою кофеварку и не пил из их кофейника. И все же работа в команде была прекрасным антидотом одиночеству в студии.
Джоан принесла Фрэнку заказ на памятник ее зятю, который погиб во Вьетнаме и посмертно получил Почетную медаль конгресса. Но Фрэнк должен был сначала встретиться с офицером, которому было поручено руководить работой. Сбор средств на памятник было намечено провести в Нью-Джерси в субботу. Однако за несколько часов до того как Фрэнк планировал выехать из мясного магазина, с пирса № 40 в панике позвонил О'Доннелл.
— Фрэнк, — сказал он, — нам необходимо спустить под суда рекламного водолаза, и мне нужно, чтобы вы поработали с ним. У него стоит кардиостимулятор, и нет опыта подводных работ. От вас всего лишь потребуется подавать ему инструменты и вещи.
Фрэнк объяснил, что уже одет в костюм по особому поводу и не может опоздать, так как должен выступать с речью.
— Прекрасно, — сказал О'Доннелл. — Приезжайте сюда в своей одежде, а я дам вам что-нибудь накинуть поверх.
Фрэнк не мог сказать «нет». На пирсе № 40 он надел комбинезон, а водолаз нырнул в воду.
— Просто наблюдайте за его пузырями, — проинструктировал О'Доннелл. — Если их не будет несколько минут, скажите мне. Вот тогда я стану беспокоиться.
Фрэнк действовал по инструкции. Он вдруг заметил, что пузыри пропали, и позвал О'Доннелла.
— Вам придется спуститься вниз, Фрэнк, — сказал тот.
— Но на мне комбинезон, а под ним костюм, — ответил Фрэнк. — К тому же я боюсь холодной воды.
— Я заплачу вам недельную получку.
Фрэнк снял ботинки и прыгнул. Когда он вошел в воду, тело обожгло холодом. Он набрал воздуха и нырнул, но видимость была нулевой. Он на ощупь плыл под корпусом, пытаясь придерживаться нужного направления, его руки царапали по ракушкам. Вынырнув, чтобы набрать воздуха, он проплыл от середины борта до кормы. Наконец он нащупал веревку, которой был привязан водолаз, и стал тянуть, но судно качнулось, и веревка прихватила голову, ударив его о корпус. После минутного беспамятства ему удалось всплыть на поверхность. Добравшись наконец до руля, он увидел, что водолаз в норме.
Когда Фрэнк вылез на пирс, он уже опоздал на церемонию. О'Доннелл предложил отвезти его в Нью-Джерси. По пути Фрэнк пытался снять мокрый комбинезон, но тот облепил его, словно вторая кожа, а ботинки издавали хлюпающие звуки, как только он начинал двигать ногами. Одетый таким образом, он приехал на церемонию сбора средств и представился аудитории, среди которой был один полковник, одетый по всей форме.
— Почему вы опоздали? — обратился к нему полковник. — Вы весь мокрый и так одеты.
— Подождите-ка, — перебил его О'Доннелл. — Мы посылали его под буксир, чтобы спасти человека. Не кричите на него.
Фрэнк получил не только заказ, но и бонус за ныряние.
* * *
В конце 1992 года журнал «Пипл» попросил Фрэнка восстановить лицо человека, которому было 5300 лет — его замерзшее тело обнаружили туристы в Альпах годом раньше. Кроме того, к нему обратились родные Камиллы Лиман, наследницы и транссексуала из Бостона, которая пропала в 1987 году, с просьбой проверить, принадлежит ли их родственнице найденный череп. Спроецировав контур Камиллы на череп, Фрэнк пришел к заключению, что череп не ее. Он воспроизвел возрастные изменения Джорджа Стржельчика, насильника и педофила, который находился в бегах пять лет, которые были продемонстрированы в программе Си-би-эс «Как им это удается?».
