Фрэнк получил не только заказ, но и бонус за ныряние.
* * *
В конце 1992 года журнал «Пипл» попросил Фрэнка восстановить лицо человека, которому было 5300 лет — его замерзшее тело обнаружили туристы в Альпах годом раньше. Кроме того, к нему обратились родные Камиллы Лиман, наследницы и транссексуала из Бостона, которая пропала в 1987 году, с просьбой проверить, принадлежит ли их родственнице найденный череп. Спроецировав контур Камиллы на череп, Фрэнк пришел к заключению, что череп не ее. Он воспроизвел возрастные изменения Джорджа Стржельчика, насильника и педофила, который находился в бегах пять лет, которые были продемонстрированы в программе Си-би-эс «Как им это удается?».
Каждое дело приносило Фрэнку известность, но не деньги. Он уже стал к этому привыкать, и несмотря на то, что они с Джан продолжали ссориться из-за семейных доходов, ладили они лучше, чем когда-либо.
В начале 1993 года в галерее Соннабенд в Нью-Йорке открылась экспозиция «Монстр», где среди прочего были выставлены десять бронзовых скульптур, изображающих возрастные изменения, которые Фрэнк сделал, чтобы показать, как выглядели бы дети, погибшие в Холокост, в лагерях смерти «красных кхмеров» в Камбодже и во время поджогов в 1963 году в Бирмингеме, штат Алабама, если бы остались в живых. Во время работы экспозиции он побывал в студии Джорджа Фарагана на Арч-стрит, где начинал карьеру фотографа, — поинтересоваться, нет ли там работы. Для него ничего не было, но ему посоветовали зайти попозже.
Мальчик в мешке
В тот день, когда Билл Флейшер приехал на пирс № 40, чтобы забрать его на ежемесячный ленч, Фрэнк только что поднялся на поверхность. Ему пришлось спускаться под воду, чтобы найти повреждение руля буксира, по-прежнему используя привычный наряд для ныряния: джинсы и кроссовки «Найк» — и никакого акваланга.
Флейшер неодобрительно покачал головой. Когда он в первый раз услышал о нырянии Фрэнка, то испугался. Он даже пытался убедить О'Доннелла не позволять ему этого.
— Фрэнк один из лучших судебных художников в мире. Мы не хотим, чтобы он утонул в Делавэре.
Фрэнк не понял, насколько Флейшер серьезен, но попросил его впредь не поднимать эту тему в присутствии О'Доннелла.
— Вы лишите меня хорошей работы, — сказал он.
Флейшер собирался уйти в отставку с должности таможенного агента и стать частным детективом. Пока они ехали в «Сифуд Анлимитед», он сказал Фрэнку, что у него, возможно, в ближайшем будущем будет для него кое-какая интересная фоторабота. Фрэнк прежде никогда не занимался наблюдением, но был готов попробовать что угодно.
— Кстати, — поинтересовался Флейшер, когда они сели за столик в ресторане, — как идет то дело с мальчиком?
Пять месяцев назад на пустыре на Лоуренс-стрит в Филадельфии было найдено тело четырехлетнего мальчика в толстом мешке. Судмедэксперт пришел к выводу, что его забили насмерть. Труп настолько разложился, что остатки кожи напоминали расплавленный воск. В связи с тем, что тело бросили возле пересечения моста Бен-Франклин-бридж и шоссе I–95, все сочли, что его привезли из-за границы штата.
Это было первое задание, которое Фрэнк получил из офиса судмедэксперта после длительного перерыва, и ирония заключалась в том, что оно имело сходство с одним из первых дел, над которым Фрэнк работал по их поручению. Даже некоторые газеты заметили, что город не сталкивался с подобным убийством со времен девочки в большем чемодане.
Обычно он выбирал акварель, но на этот раз взял старые дедовские часы, которые заполнил фотографиями с места, где было найдено тело, потом добавил гипсовую версию деформированного глиняного бюста. К дверце часов он прикрепил бирку с ноги ребенка.
Несколько месяцев прошло с тех пор, как он передал бюст в офис судмедэксперта, но никакой информации о вознаграждении не получал. Всегда непросто просить оплату за то, что считается службой обществу, но еще труднее, когда приходится клянчить. Каждый раз, когда он связывался с офисом, их снабженец говорил, что у них нет денег.
— Ограблен собственным городом, — заключил Фрэнк.
Это напоминало конец очень важного этапа его жизни — тот самый офис коронера, который заставил его работать с головами, теперь делал невозможным любое сотрудничество с ним. В последний раз, когда он пришел в офис судмедэксперта, это место показалось незнакомым. Филлинджер теперь был в округе Монтгомери, а Герри Уайт перевелся в Канзас-Сити. Попросив в последний раз свои деньги, Фрэнк укатил от уродливого серого здания на Юниверсити-авеню в сторону реки Счуйлкилл, уверенный, что больше никогда не получит от них ни одного черепа.
МЕКСИКА
Интуиция
Ноябрь 2003 года
Все, что было связано с Мексикой, говорило за то, чтобы он все бросил — электронные сообщения с угрозами, «Маргариты», беспорядок в помещении для хранения вещественных доказательств в Хуаресе, тайна, которая окружала девушку из Чиуауа, неумелые местные следователи, непреодолимые препятствия на пути расследования, — но Фрэнк не мог этого сделать.
Кроме того, это был вызов. Начиная любое дело, он всегда ожидал препон и неудач. С того времени, когда он работал над мальчиком в мешке, прошло десять лет, и, несмотря на то что ему до сих пор не заплатили, по-прежнему не оставлял надежду на идентификацию, как это было с девушкой, найденной в канализации, Принсес До, сожженным мальчиком и многими другими жертвами, которые стояли у него на полках, напоминая, что у них все еще нет имен. Неисправимый оптимист — некоторые могут сказать, что он так и не утратил наивности, — Фрэнк не собирался позволить каким-то там угрозам встать у него на пути. Он чувствовал, что обязан каждой из жертв больше, чем просто скульптурное изображение.
Пробыв в Филадельфии неделю, он связался с Эспарсой, чтобы узнать, не идентифицирован ли кто-нибудь еще. Мексиканец был обходителен, но немногословен. Пока там состоялась одна идентификация, та, которой Фрэнк ожидал меньше всего, — девушка без нижней челюсти. Между тем родственники, которые приходили посмотреть на девушку с искривленным носом, по-прежнему отказываются признать ее.
— А что с девушкой из Чиуауа?
— Ничего.
Фрэнку не было нужды спрашивать о расследовании, он и так знал, что оно идет ко дну. Вскоре после того как он покинул Хуарес, Оскар Валадес, заместитель генпрокурора, публично признал, что полиция могла утратить образцы тканей всех женщин, убитых между 1993 и 1998 годами. И если так, то их тела придется эксгумировать, чтобы повторно взять образцы тканей на ДНК. Фрэнк понимал, что этого они не сделают.
Тысячи людей маршем прошли по Мехико, требуя, чтобы Висенте Фокс нашел и наказал убийц, кто бы они ни были. Президент во время встречи с матерями в Чиуауа заявил, что предпринимает дополнительные усилия. Он приказал генеральному прокурору создать банк образцов ДНК, чтобы помочь в идентификации убитых женщин. Кроме того, назначил специального федерального комиссара для выяснения, почему расследование осталось безрезультатным, и специального федерального прокурора, которому дали целую команду.
Как Фрэнк узнал от Боба Ресслера, последним штрихом стало отстранение от расследования американца Слэйтера.
Поскольку правительство и полиция Чиуауа оказались под невиданным до того прессингом, Фрэнка едва ли снова пригласили бы приехать. Именно поэтому он был крайне удивлен, когда позвонил Боб Ресслер и предложил вернуться в Мексику. Фрэнк, как всегда готовый на все, быстро согласился.
Они оба уже приготовились лететь, но за несколько дней до отъезда Ресслер позвонил и сказал, что не может ехать. Фрэнк расстроился: на билеты пришлось потратить с таким трудом добытые деньги.
Однако Ресслер настоял, чтобы он поехал один. Фрэнку это показалось не очень хорошей идеей — только Ресслер мог обеспечить ему головы, кроме того, без эксперта он чувствовал себя беспомощным, — но у него был куплен билет. Уже это было важным поводом, чтобы ехать в Мексику.
Он прилетел в Эль-Пасо вечером 28 ноября, и в аэропорту его встретил полицейский Гектор. Они поехали в бывшую полицейскую академию, где их ожидал Эспарса.
Поездка не финансировалась, поэтому о гостинице не было и речи. Фрэнка разместили в бывшей полицейской академии, убеждая, что вариант лучше, чем кажется на первый взгляд. Это был «люкс», которым иногда пользовался генеральный прокурор.
Пройдя по короткому коридору с заляпанными стенами и побитой плиткой на полу — зарешеченные окна выходили на тюремную башню, — Эспарса и Фрэнк вошли в плохо обставленную комнату. Несмотря на то что там имелись выгородка под кухню и телевизор, Фрэнк не мог себе представить могущественного чиновника штата проводящим здесь ночь. Но по крайней мере кровать не была бетонной плитой, вроде той, что ему предлагали в прошлый приезд.
