— Кто?
— Милия, мы с Астэр, тезка мой и трое Странников — твои старые знакомые…
Кан слабо улыбнулся и опустил глаза.
— …Погоди… — вдруг остановился он, указывая себе под ноги; от этого жеста во все стороны прыснули перепуганные желторотые кекули. — Это что, песок? Арен?.. Почему все зеленое?..
— Кулдаган расцвел, — бодро пояснил Орион. — Влада предсказала, что ты проснешься в день, когда расцветет Кулдаган… это предсказание старше тебя самого лет где-то на три тысячи… Ничего, Кан, день-другой — и от этого изобилия ничего не останется. Считай это знаком приветствия.
— Не поверишь, от чего я проснулся… — тихо засмеялся Кан.
— От чего?
— От холода и сырости… в общем, я лежал в огромной холодной луже.
— До сих пор мокрый…
Теперь засмеялись уже оба. Оба бессмертных…
Зеленый ковер, стелющийся по песку, мягко пружинил под ногами. Дождь продолжал крапать.
Орион и Кангасск прошли пешочком вдоль горы, туда, где еще издали виднелся черный с серыми прожилками монолитный дом, выстроенный с истинно нарратским размахом: купола, множество этажей, даже балконы…
Дети звезд ничуть не изменились с того дня, как он их в последний раз видел; и лишь взглянув в глаза Джовибу и трем Странникам, коими оказались Сенэй, Киррала и Ригон, Кангасск по-настоящему осознал, сколько времени прошло… Те, кого он помнил юными, предстали перед ним людьми за тридцать. Особенно тяжело было почему-то свыкнуться с новой внешностью Кирралы, которую Кан помнил хрупкой и гибкой девушкой восемнадцати лет; и странно было подумать, что сейчас у нее, наверное, уже есть свои дети. Возмужавший Сенэй стал еще больше похож на Осаро, даже голосом; к старости его уже, наверное, и вовсе не отличить будет от покойного деда. Ригон отчего-то изменился всех меньше, быть может, оттого, что тогда, тринадцать лет назад выглядел старше своего возраста; сейчас он окреп и посуровел лицом. Что до Ориона Джовиба, то, даже в обычной походной одежде этот малый выглядел бывалым пиратом; длинный белый шрам пересекал щеку и скрывался в густой курчавой бороде; должно быть, вылитый Зига-Зига теперь. Но, когда он на радостях бросился обнимать старого друга, попутно болтая всякую веселую чепуху, Кан тихо рассмеялся: это тот же мальчишка-Орион, и никакое время не властно над его беззаботным нравом.
— Здаррова, Кан!!! — проорал Джовиб во всю глотку; голос его с годами окреп, и теперь бородатый мореход без труда перекричал бы любой шторм или даже тысячу испуганных новобранцев. — Неплохо вздремнул!.. А чего седой-то, как лунь?..
— Седой? — переспросил Кангасск.
Орион Джовиб незамедлительно снял меч с пояса и, на две ладони выдвинув его из ножен, дал другу посмотреть на свое отражение в зеркально отполированной поверхности клинка…
Да, Кан был седой. Белоснежно-седой. Именно: как чистейший снег на горах… ни единого темного волоска. Но волосы ничуть не поредели и все так же смешно торчали во все стороны.
— Почему?.. — спросил он, рассеянно взъерошив рукой снежно-белую шевелюру.
— Похоже на последствие первой стадии передозировки магии, — профессионально заметил Орион, сын звезд, скрестив на груди руки.
Кан понимающе кивнул, вспомнив море, перелившееся через край чаши. Еще бы чуть-чуть — и… лучше об этом не думать…
— Здравствуй, Кангасск! — из дома вышла Астэр, а за ней — Милия.
— Здравствуй, Астэр! — улыбнулся в ответ Кан и робко встретился взглядом с дочерью. Ей-богу, теперь при любом воспоминании о ее матери у Дэлэмэра начинали гореть уши…
— Айда в дом! — Джовиб на радостях сгреб друга в охапку. — Ты, наверно, голодный до ужаса: почти что тринадцать лет не ел ничего!
Кангасск пожал плечами: вообще-то, не голодный нисколько, что странно… но отказываться не стал.
Так начался первый день его новой жизни, в который он услышал первые истории, призванные заполнить тринадцать лет темноты. Надо сказать, информацию ему выдавали очень осторожно, словно он месяц голодавший человек, которого надо поначалу отпаивать бульончиком, дабы он не умер, отведав чего-нибудь посерьезнее с непривычки.
Итак… война длилась семь лет. Из них два года — без магии вообще. Только когда стабилизатор Кангасска восстановился наполовину, магия начала работать, стали возможны первые, пока еще очень слабые заклинания. Но уже это было начало перелома, который должен был проложить путь к победе.
Если вернуться к самому первому дню, то дело было так… Миродержцы отступили под натиском врагов. Даже возвращение Максимилиана не спасло ситуацию. Тогда стиги и шуты опустошили Торгор и, прорвав сопротивление армии Странников и оставив в арене половину своей армии, покинули Кулдаган. На неделю наступило затишье. Перед бурей…
Эту неделю враги не сидели без дела… Изучив обстановку в Омнисе (в то время как раз был разгар пробуждения детей тьмы), они обратили ее себе на пользу, причем каждый на свой манер. Эльм Нарсул собрал под свое крыло многие тысячи темных созданий и каким-то непостижимым образом заставил их повиноваться себе. Что до стигийских пауков… то они скопировали их стратегию… И если замаскировавшегося под человека Темного без особых проблем вычислял и уничтожал любой Марнс, будь ему хоть шесть лет от роду, то на стига, принявшего человечье обличье, жители Марнадраккара никак не реагировали, и распознать его заранее было практически невозможно. Война перешла в новую стадию, отзвуки ее слышны по всему Омнису до сих пор.
И, если бы не возвращение магии… вряд ли эта война кончилась бы так скоро…
…Собственно, в первые два года, самые тяжелые из всех семи, ситуацию спасали изумрудные драконы. Тысячи и тысячи их прибыли на континент… Астэр была права насчет того, что они вернутся. И насчет причины возвращения — тоже… Первый же дракон заявил ей, что они вернулись ради Кангасска Дэлэмэра, которого чтили как «живой водопад белого света»… в последний раз столь высокого титула среди изумрудного народа удостаивался лишь легендарный пират и поэт Зига-Зига.
…Вечером, все еще пытаясь разобраться в услышанном за день, Кангасск стоял на монолитном балконе с витыми перилами и глядел на засыпающий Кулдаган… на свежую зелень ложился иней — бриллиантовое крошево, в которое опускающийся на пески холод превращал лиственную влагу.
Уединение последнего Ученика миродержцев нарушила Астэр, дочь звезд.
— Как дела, Кангасск? — спросила она и добавила тихо: — Я понимаю, тяжело, когда столько перемен сразу…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
