— Не совсем, — задумчиво проговорил префект анноны.
— Золото, вожди варваров, Фронелий, Руфин, — четко и раздельно произнес Эквиций.
— Ты хочешь сказать, что именно эти люди ограбили обоз императора Валентиниана?! — озарило вдруг Пордаку.
— Ну наконец-то! — усмехнулся бывший раб. — Ты почти разочаровал меня, светлейший. Все-таки сытая жизнь плохо отражается на умственных способностях. Суди сам, Пордака. Прокопий поднимает мятеж, но сил у него кот наплакал. Чтобы ты сделал на его месте?
— Обратился бы за помощью к варварам, — пожал плечами префект анноны.
— Правильно, светлейший. Он это и сделал, послав к варварам преданного человека. Но Руфин опоздал. Прокопий был разгромлен Валентом раньше, чем подошли варвары. И что в этом случае делать вождям, у которых за спиной люди, жаждущие добычи?
— Грабить, — усмехнулся Пордака.
— Они это сделали, — кивнул Эквиций. — Заодно разгромив легионы Лупициана и Ацилия.
— Но зачем они приехали в Рим? — с сомнением покачал головой префект анноны. — Это же огромный риск!
— А может, дело того стоит, — задумчиво проговорил Эквиций. — Сдается мне, что Руфин о чем-то договорился с Труллой. Осталось выяснить — о чем именно?
— Ты проследил, где остановился Руфин?
— Увы, — развел руками Эквиций. — Он слишком хорошо знает город. Патрикий ускользнул от нас возле храма Юпитера. Возможно, скрылся за его стенами. Руфин ведь жрец этого бога. А авгуры никогда не выдадут своего.
Префект анноны смотрел на бывшего раба с восхищением — это сколько же ума хранит невзрачная, износившаяся оболочка. Какое счастье, что судьба свела Пордаку с этим незаурядным человеком много лет тому назад и он не оттолкнул протянутую руку. Впрочем, мудрено было оттолкнуть. Эквиций частенько подкармливал сына своего сурового приятеля то лепешкой, то куском мяса, а то и сладостями. Справедливости ради надо сказать, что и Пордака не забыл своего благодетеля и помог ему выкупиться на волю.
— Ты ведь ненавидишь Труллу? — прямо спросил Эквиция префект анноны.
— Тебе повезло, Пордака, — вздохнул гость, — ты родился сыном свободного гражданина Великого Рима. А я родился рабом. И мой отец был рабом. И мой дед был рабом. День, когда я увижу веревку на шее патрикия Труллы, будет самым счастливым в моей жизни.
— Как видишь, старик, наши желания сходятся, — засмеялся довольный Пордака. — Но я знаю еще одного человека, ненавидящего Труллу столь же сильно, как и мы с тобой.
— Ты имеешь в виду комита Федустия, — догадался Эквиций.
— Да, — кивнул Продака.
— Что ж, — согласился бывший раб. — Его поддержка будет для нас совсем не лишней. В случае крайней нужды он способен силой вломиться в храм Юпитера и учинить спрос с его жрецов. Но я бы не стал с этим торопиться, светлейший. Патрикий Руфин хитер, и в Риме у него наверняка найдутся помощники.
— Не беспокойся, старик, мы будем использовать Руфина как приманку, на которую сумеем выловить еще более крупную дичь.
— Бог тебе в помощь, Пордака, — поднялся на ноги Эквиций. — Если вам с Федустием удастся разорить едва ли не последнее пристанище язычников, тебе откроется прямая дорога в рай.
— Несмотря на все мои прегрешения?
— А что такое грех, Пордака, по сравнению с подвигом во славу Христа? Ты будешь в раю, мой мальчик, если сумеешь разрушить обитель дьявола. Сомнений в этом нет и быть не может.
Глава 4 Матрона
Руфин заметил слежку, но особого значения ей не предал. Он почти не сомневался, что патрикий Трулла сделает все возможное, чтобы определить место, где обитает его старый знакомый. Руфин вывел соглядатаев на Капитолийский холм, к храму Юпитера, самому, пожалуй, большому и величественному зданию Рима, а потом благополучно оторвался от них. В храм он, естественно, не пошел. Вряд ли авгуров, в их нынешнем непростом положении, обрадует визит беглого нотария. Чего доброго, они выдадут его властям, несмотря на жреческий сан и длинную череду предков, служивших Юпитеру сотни лет. По Риму ходили упорные слухи, что старую веру скоро запретят, а храмы древних богов сровняют с землей. Нельзя сказать, что император Валентиниан был ярым и последовательным христианином. По слухам, он никак не мог сделать выбор между никеями и арианами, которые вели нескончаемые споры между собой, порождая смуту в душах новообращенных христиан. Однако мятеж Прокопия, в котором приняли участие сторонники старой веры, не мог не насторожить Валентиниана. Император почувствовал опасность, исходящую от патрикиев, а потому сделает все от него зависящее, чтобы покончить с теми, кто олицетворял собой Старый Рим во времена его величия и славы. И, надо признать, помощников у него будет с избытком.
— Я узнал человека, который следил за тобой, — прошипел на ухо Руфину догнавший его Фронелий. — Это некий Эквиций, самый большой негодяй из тех, что встречались на моем пути.
— Он служит патрикию Трулле, — пояснил Руфин.
— А вот в этом я как раз не уверен, — усмехнулся Фронелий. — Потеряв твой след, он направился прямиком к префекту анноны Пордаке. Так утверждают нанятые мной люди.
— А им можно верить?
— Вполне, — кивнул Фронелий. — Им просто незачем меня обманывать.
Нужных людей Фронелий вербовал в притонах и харчевнях. Сейчас у него под рукой имелось не менее сотни головорезов, готовых за хорошую плату на любое преступление. Впрочем, особого доверия Руфин к ним не питал по одной очень простой причине — их можно было перекупить. Полагаться он пока что мог только на своих юных друзей-варваров, которые на удивление легко освоились в Риме. А ведь прошло всего десять дней с того момента, когда ватажка беглого нотария проникла за городские стены.
— Наш друг Придияр приглянулся одной любвеобильной матроне, — усмехнулся Фронелий. — Я же тебе говорил, Руфин, что эти ребята пойдут далеко.
— Нам пока не до развлечений, магистр, — нахмурился патрикий.
— Ты меня не дослушал, друг мой, — укоризненно покачал головой Фронелий. — Рыжий древинг, самый смазливый из наших варваров, и я специально послал его в один из портиков Форума, чтобы он помозолил ей глаза.
— Кому ей?
— Ефимии, вдове патрикия Варнерия. Очень симпатичной бабенке двадцати примерно лет.
— И зачем она нам?
— По слухам, комит Федустий питает к ней самые нежные чувства, — продолжил свой рассказ Фронелий. — Это он помог Ефимии сохранить состояние, когда ее муж покончил с собой.
— А почему патрикий Варнерий решил умереть?
— Он был одним из самых активных участников заговора Прокопия, — охотно пояснил магистр. — Его выдал нотарий Софроний, перебежавший в стан Валента. Варнерий не стал дожидаться ареста и принял яд. Ефимия — христианка, вхожая в дом епископа Симеона. Думаю, нам она может принести немалую пользу.
