Облик незнакомца, прекрасного, как месяц, растревожил девичье сердце и залил румянцем стыдливости ее нежные щеки. Ведь она только-только вступила в пору своей юности! Однако скромность не позволила ей задержаться на берегу, и она заторопилась домой.
У Малуа было пять братьев. Их жены наутро встретили Малуа у порога ее комнаты и начали допытываться:
— Почему, сестрица, ты вчера ходила за водой одна и вернулась оттуда сама не своя? Да и кувшин твой был наполнен водой лишь наполовину. С тобой что-то произошло? Ты так изменилась: вчера была словно бутон, а сегодня похожа на чудесный распустившийся цветок. Не скрывай от нас ничего, скажи, что с тобой случилось? Пойдем теперь к пруду вместе. Возьми с собой кувшин, слюдяной гребень и флакончик с душистым маслом. Мы расчешем твои черные волосы и надушим их маслом. И когда останемся одни, расскажешь нам все, ничего не тая. Ты вступила сейчас в такой возраст, когда уже пора думать о женихе. Даже мы, женщины, не можем удержаться от восхищения при виде тебя!
— Почему вы не хотите пустить меня одну за водой? — спросила их Малуа.
— Ты прелестна, как луна, — отвечали невестки, — и мы боимся, как бы демон Раху не проглотил тебя.[120]
— Я вчера простудилась, — сказала Малуа, — и плохо себя чувствую. Идите сегодня к пруду одни, я не пойду с вами.
Невестки пошептались между собой и направились к гхату, а Малуа ушла в свою комнату.
Хирадхар, отец Малуа, принадлежал к касте пахарей и был старостой деревни. Его большая семья жила в достатке. Боги даровали ему шестерых прекрасных детей. Обширные поля давали два урожая риса в год, просторные амбары ломились от зерна. В загоне стояли десять молочных коров и волы — для пахоты.
В доме Хирадхара каждый год торжественно отмечались Дурга-пуджа и другие праздники. В дни поминовения предков угощали брахманов.
Малуа сидела у себя и все думала, думала: «Откуда же пришел этот юноша, прекрасный, как молодой месяц? Какой это был чудесный миг, когда я увидела его у пруда! Он, видно, случайно попал в наши края, охотясь со своим соколом. Как бы мне хотелось самой стать соколом, чтобы быть все время возле него. Облака, с кем вы так громко переговариваетесь там, в небесах? Наступил уже июль, и потоки дождя залили землю, реки переполнились водой и затопили свои берега. Вокруг нет ни клочка сухой земли. Где же бедный юноша ночует в такую погоду? Если бы он зашел к нам, я попросила бы отца и он разрешил бы ему отдохнуть в нашем доме. Я разостлала бы для него красивую циновку и поднесла бы коробочку с бетелем».
Прошли ночь, утро и весь следующий день, а когда снова наступил вечер, Малуа взяла свой кувшин и побежала к пруду, ничего не сказав невесткам.
Косые лучи заходящего июльского солнца, пробиваясь сквозь облака, нестерпимо жгли тело. Но не за водой направилась девушка к пруду и не купаться. Два влюбленных сердца потянулись друг к другу!
Малуа подошла к пруду и снова увидела под деревом-кадамба спящего юношу. Сокол подал голос из клетки, и Чандвинод открыл глаза. Посмотрев на ступеньки гхата, он увидел, что вчерашняя красавица снова набирает воду.
— Послушай меня, девушка, — обратился к ней Чандвинод. — Я охотник, и зовут меня Чандвинод. А ты кто, красавица? Вижу, каждый день ты приходишь сюда за водой. Чья ты дочь? Ты замужем или нет? Если ты уже замужем, я в последний раз посмотрю на твое прекрасное лицо, уйду и никогда больше не вернусь. Вчера я увидел тебя здесь случайно, а сегодня нарочно пришел пораньше. Расскажи мне о себе.
— Моего отца зовут Хирадхар, а мать — Ашама, — отвечала Малуа. — Вчера я видела, как ты спал здесь под деревом. Знаешь, девушке неприлично вести беседу с незнакомцем. Приходи в дом моего отца, и тебя там примут как гостя. Я вижу, ты бродишь по лесам с соколом в руках. Но где ты устраиваешься на ночлег в этой глуши? Здесь полно тигров и медведей, разве ты не боишься за свою жизнь? Этот пруд совсем зарос, а в глубоких норах по берегам живут черные змеи. Если одна из них ужалит тебя, ты умрешь. Мои родители известны своей праведной жизнью. У меня пять братьев и много родственников. Мы живем все в одном доме. Приходи к нам переночевать, только не ходи по той тропинке, по которой я сейчас пойду. Видишь ту дорожку, пройдешь по ней немного и увидишь большой дом, а рядом — пруд. Дом стоит лицом на восток, двери у него стеклянные. Вокруг много фруктовых деревьев и цветов. Если заблудишься, спроси, где дом деревенского старосты. Невестки подадут тебе на ужин вкусное карри. Приходи, приходи к нам сегодня, славный юноша!
Малуа пошла домой, а Чандвинод взял клетку с соколом и направился по другой дороге.
У дома Хирадхара он появился уже под вечер. Хозяин позвал сыновей и велел им принять гостя. Те принесли ему прохладной воды — умыться и омыть ноги, а их жены начали готовить ужин. Они разрезали на кусочки и зажарили съедобный корень-манкачу, сварили рыбу-кай, приправили ее джирой; приготовили тридцать шесть разновидностей карри, запекли вяленую рыбу в рисовом тесте. Когда все было готово, Чандвинод с братьями Малуа сели ужинать. Чандвинод ел с превеликим удовольствием. Затем подали различные сладости.
После ужина гостя отвели в отдельную комнату, приготовили удобное ложе, а рядом положили красивый слюдяной веер и коробочку с бетелем.
Утром Чандвинод распрощался с гостеприимной семьей, низко поклонился Хирадхару и его сыновьям и ушел.
На обратном пути Чандвинод зашел к своей сестре и все ей рассказал. Конечно, он ни слова не сказал о своей любви, но сестра сердцем угадала его сокровенные мысли.
Вернувшись домой, Чандвинод долго не решался поговорить с матерью о женитьбе. Миновал июль, потом август и сентябрь, и, не в силах более сдерживать свои чувства, он рассказал друзьям о своих страданиях. Это дошло до матери Чандвинода, и она послала к Хирадхару сватов.
Родители Малуа, как только ей исполнилось двенадцать лет, стали присматривать ей жениха. Одежды, которые она носила до сих пор, стали ей коротки. Она старательно натягивала на грудь край своего сари, однако оно не могло скрыть от посторонних глаз приметы расцветающей юности. Соседи с доброй улыбкой смотрели на нее и шутили:
— Смотрите, этот прекрасный бутон уже распустился!
В июле Хирадхару некогда было думать о свадьбе дочери. Следующий месяц оказался неблагоприятным: если бы Малуа вышла замуж в августе, она бы осталась вдовой. В сентябре, согласно обычаю этих мест, вообще нельзя проводить никаких празднеств. В октябре все заняты приготовлениями к Дурга-пудже, какая уж тут свадьба! С приходом ноября Хирадхар стал ждать появления жениха, прекрасного, как бог войны Карттикея. Предложений было много, но ни одно не устраивало отца;
Харидхар надеялся, что в декабре, когда поля стали золотыми от спелых метелок риса, для его дочери найдется жених под стать богатому урожаю. Но такой жених не объявился.
В январе все покрылось плотным туманом, и, по местным обычаям, в этом месяце свадеб не проводят.
Наконец, в феврале к Хирадхару пожаловало много сватов. У купца Шонадхара из Чампаталы был единственный сын, красивый, как Карттикея. Семья была богата и владела крупным наделом земли, но Хирадхар отказал им, считая, что купеческий сын не ровня его дочери.
Приехал сват даже из далекого Дигхалбати.
— Семья жениха большая и богатая, — рассказал он. — У них много скота и земли, они снимают богатые урожаи риса и выгодно его продают.
Но Хирадхар не принял и этого предложения. Ходили слухи, что семья была замешана в какой-то истории.
Поступило предложение из Сусунга. Там и семья была уважаемая, и дела у нее шли неплохо: отец торговал рисом и имел четырех взрослых сыновей. У них были лодки, быки для боев и много ценного имущества.
Но Хирадхар нахмурил брови и ответил:
— У одного из их предков была проказа, я не могу отдать дочь в эту семью.
Когда все предложения были отвергнуты, пришел сват от матери Чандвинода. Хирадхар подробно расспросил о родителях жениха, о его доме и родственниках. Жених был красив, принадлежал к почитаемой касте, отец его славился мудростью и трудолюбием.
— И все же я не могу отдать дочь в этот дом, — рассудил Хирадхар. — Земли у них мало — негде даже рассыпать рис для просушки,[121] и дом почти развалился, крыша течет. Как там будет жить моя дочь в сезон дождей? Она из богатой семьи и привыкла к достатку, а там нет даже горсти риса, чтобы принести в жертву богине урожая. Моя дочь не всегда довольна и шелковым сари, как она будет ходить в рванье? Нет, не могу я дать свое согласие!
Сват вернулся и передал матери Чандвинода слова Хирадхара. Она была огорчена таким ответом.
«Провидение не хочет исполнить желание моего сына, — думала она, — но что поделаешь?»
А Чандвинод, узнав об отказе, решил отправиться в дальние страны, чтобы попытать счастья.
