А Чандвинод, узнав об отказе, решил отправиться в дальние страны, чтобы попытать счастья.
— Я все обдумал, — сказал он матери. — Не пристало такому здоровому и крепкому юноше, как я, сидеть без дела. В доме нет ни денег, ни риса, как мы можем поддержать честь нашей семьи? Разреши мне поехать на заработки.
Он взял прах от ног матери, завязал в узелок немного вареного риса и зеленого перца и отправился в путь, прихватив с собой клетку с соколом.
Бедная мать стояла у ворот и смотрела вслед сыну. Когда он скрылся в зарослях бамбука, она вытерла слезы и медленно пошла в дом.
Примерно через год прибежала к ней соседка и закричала:
— Пришел конец твоим тревогам! Иди скорее встречать сына.
Счастливая мать выбежала на порог и увидела сына, идущего по тропинке к дому.
Соколиная охота была на этот раз очень удачной. Диван-сахиб, правитель этого края, остался очень доволен искусством Чандвинода и наградил его двадцатью бигхами земли, не считая других наград и подарков.
На берегу реки Шутия Чандвинод возвел большой, красивый дом под восьмискатной крышей, тростниковые стены дома закрыл красивыми плетеными щитами, крышу покрыл тростником-улу,[122] двери украсил красивой резьбой в виде крыльев зимородка, перед домом он вырыл пруд и наполнил его прозрачной, свежей водой. Соседи только головами качали:
— Посмотрите на этого счастливчика: за один год так разбогател, что купил себе даже слона![123] Видно, богиня Лакшми благоволит к этому дому.
Весть о возвращении Чандвинода быстро разнеслась по округе, и теперь уже сам Хирадхар послал к нему сватов. Было решено сыграть свадьбу в марте. Обсудили все детали и послали за астрологом. Тот заглянул в свой календарь, определил наиболее благоприятное положение планет и назвал точный день и час для брачной церемонии.
Свадьбу, по обычаю, проводили в доме тестя. Все было очень торжественно. Чандвинод ехал на разряженном коне, впереди шли музыканты с барабанами и флейтами. Жениха сопровождали родственники и друзья. В небо пускали ракеты и огненные шары. Возле дома Хирадхара навстречу им вышли женщины, чтобы с почетом встретить жениха. Они благословляли его, дули в большие морские раковины, пели и били в барабаны. Мать невесты со старшими родственницами обходила дом за домом, испрашивая у соседей для дочери шохаг — благословение и пожелание супружеского счастья. Мать несла на голове большое плоское блюдо, прикрыв его концом своего сари. В блюде были подношения богине счастья Лакшми: горстка первосортной рисовой муки, три щепотки пыли со двора своего дома, несколько кусочков корня куркумы, топленое масло и цветные порошки. С этим блюдом она ходила от дома к дому, а сзади шли девушки и распевали свадебные песни. Затем она налила в чашу чора-пани для невесты и стала молиться о ее счастье. А чтобы дочь покорила сердце своего мужа, мать прикоснулась с молитвой к священному дереву-мана. Потом совершили нанди-мукху и другие обряды, после чего свадебные церемонии подошли к концу.
Вечером невеста и жених стали играть в кости. Чандвинод все проигрывал и проигрывал, и игра затянулась до утра. А следующая ночь была каларатри,[124] когда муж и жена не должны встречаться.
Наконец наступила шубхаратри.[125] Чандвинод вошел в брачную комнату, где горел маленький светильник, и прилег на ложе. В тот миг, когда ресницы его буквально смыкались, перед ним предстала новобрачная. Он замер от восхищения, сон как рукой сняло. Он взял ее за руки и стал говорить ей о своей любви, потом отвел с лица воздушное покрывало. В полумраке комнаты будто заблистал золотой самородок — так прекрасно было ее лицо с крутыми дугами темных бровей. Распущенные волосы спускались до самых пят, и он стал играть темными локонами, любуясь их красотой.
Но Малуа испуганно отстранилась и прошептала:
— Что ты делаешь, властелин моего сердца? Ни одна из моих невесток не спит, и все они сгорают от любопытства. Видишь, как через щели этих тростниковых стен они устремили на нас свои любопытные взоры? Я боюсь даже пошевелиться, чтобы не зазвенели мои украшения. Завтра невестки своим смехом поднимут на ноги весь дом и будут подшучивать надо мной, словно я в чем-то виновата. Подожди, мой повелитель, подожди еще немного…
Они погасили свет и легли спать порознь. Так прошла их «благоприятная ночь».
Утром, когда Малуа поднялась с постели, Чандвинод уже сидел во дворе и умывался прохладной водой, припасенной с вечера.
В тот день он увозил новобрачную к себе домой. Мать, тетка и все родственницы горько плакали, прощаясь с Малуа.
— Милая моя доченька, я растила тебя столько лет с такой любовью, а теперь ты нас покидаешь и уходишь в другую семью, — причитала мать.
Отец тоже утирал слезы и что-то бормотал про себя.
— Ну довольно, пора собирать их в дорогу! — сказали наконец соседи.
На прощание мать обняла Малуа и сказала:
— Тебе плохо было в родительском доме,[126] доченька, мало мы тебя лелеяли-холили. Пришло нам время проститься. Будь счастлива в новой жизни. Веди себя так, чтобы никто не мог упрекнуть тебя ни в чем.
Чтобы дорога была благополучной, Чандвиноду преподнесли чашу с дахи, и он сделал несколько глотков. Затем он низко поклонился тестю, теще и всем свойственникам. Наконец они тронулись в путь.
Что ты медлишь, мать Чандвинода? Приготовься, идет твой сын с молодой женой. И ты, тетушка Чандвинода, раскрывай поскорее золотой зонтик, чтобы подержать его над головами молодых!
Мать вышла им навстречу и стала осыпать новобрачную рисом и молодой травой. Чандвинод почтительно взял прах от ног матери. Она обняла его и сказала с любовью:
— Как ты побледнел и осунулся за дорогу, сынок!
Молодую невестку мать приняла, как богиню Лакшми. Около новобрачных поставили сосуд со священной водой из Ганги, и женщины, распевая песни, стали дарить Малуа золотые и серебряные украшения.
Сердце матери трепетало от счастья, недаром говорится: «Дом красен цветником перед его окнами, а семья — новобрачной».
Исполнилась давняя мечта матери, ей нечего больше было желать. После свадьбы все пошло своим чередом, и семья Чандвинода зажила дружно и счастливо.
II
А теперь расскажем о другом периоде жизни Чандвинода, полном тяжелых и горьких испытаний.
Кази близлежащего города, которому подчинялись все окрестные деревни, был человек злой и порочный. Он обладал неограниченной властью, водил дружбу с ворами и убийцами, а честных людей преследовал. Напрасно было ждать от него справедливости. Он не различал добро и зло. Стоило какой-нибудь девушке или замужней женщине понравиться ему, и он насильно ее увозил.
Однажды кази проезжал верхом мимо пруда и увидел там Малуа, которая набирала воду. Ее красота ошеломила кази, и он, приподнявшись в стременах, уставил на нее свой ненасытный взор.
Волнистые волосы Малуа, ниспадающие до самой земли, ее прекрасное лицо, похожее на горный цветок-махуа, дивный взор и пленительная походка поразили кази, и в нем вспыхнула сатанинская страсть. С этого дня он стал проезжать здесь каждый день, и желание овладеть Малуа росло и росло, пока он совсем не обезумел от страсти.
Он долго думал, как быть, и наконец решил поехать к женщине по имени Нетай, которая всегда приходила на помощь тем, кто хотел совратить чужую жену. В молодости она слыла беспутной женщиной. Теперь, когда молодые годы были позади, она оставила прежнее занятие и редко выходила из дома. Нетай занималась тем, что сбивала с пути честных женщин.
Когда кази пришел к ней, она усадила его на почетное место и смиренно спросила:
— Что привело вас в мой дом? Чем я заслужила эту милость?
— Помоги мне осуществить одно мое желание, — ответил ей кази. — Если то, что я задумал, исполнится, обещаю закрыть глаза на все твои преступления, прошлые и будущие. Тебе нечего будет опасаться, ты станешь свободной, как дикая кобылица, и сможешь делать что твоей душе угодно. Я велю заново покрыть крышу твоего дома и дам столько денег, сколько ты попросишь. А дело вот в чем. Недавно я проезжал мимо ближней деревни и увидел у пруда молодую женщину необыкновенной красоты. Она — жена Чандвинода, которого я теперь считаю своим заклятым врагом. Разве нет в этом краю настоящей пчелы, если на такой чудесный лотос сел паршивый навозный жук?[127] Ты должна под каким-нибудь предлогом пойти к ним в дом и передать ей наедине мое послание. Скажи, что я готов осыпать ее золотом, украсить шею жемчугом, подарить все, что только она пожелает. Скажи, что я схожу по ней с ума. Если она согласится стать моей женой, я сделаю всех остальных жен своего гарема рабынями ее желаний. Я одену Малуа в парчу и шелк, она будет спать на золотом ложе, как царица, и носить на груди ожерелье из золотых монет. Ее натх засверкает бриллиантами, а кувшин, с которым она ходит за водой, будет украшен золотом.
