Он поднял воротник своего твидового пиджака и оскалился. Джерати напоминал статую, высеченную из камня, какие ставили на крышах средневековых церквей.
— Нет, — ответил я, — у нас это не так.
— А-а, брось, из всего этого ты должен был получать какой-то доход. Ты когда-нибудь ломался, брал взятку или говорил: «К черту эту работу», или чаще всего оставался дома долгими одинокими ночами, наедине со своей чистой совестью?
— Чаще всего я оставался сидеть в машине всю ночь. Пил остывший кофе, ел отсыревшие сандвичи, ссал в бутылку, фотографировал когда надо мужа на выходе из квартиры подружки, а потом передавал его жене снимки. И прекрасно понимал при этом, что счастливы будут только адвокаты, — пояснил я.
Я был по горло сыт беседой с Джерати. Видимо, О'Салливан это понял.
— Правильно ли я понял, что у тебя есть лицензия на работу частным детективом в Лос-Анджелесе? — спросил он.
— Да, в Калифорнии.
— Эта лицензия действительна во всем штате?
— Да.
— Кто ее выдал?
— Отдел безопасности и следственной службы, Сакраменто.
— И для этого надо быть гражданином США?
— Достаточно и грин-карты.
— Ты вернешься туда? Нам сказали, что ты приехал домой, чтобы похоронить маму.
— Пока не знаю. С тех пор как я приехал, много чего произошло…
— Можно сказать, неприятности следуют за тобой по пятам.
Именно так и можно было сказать. Как не согласиться с ним?
— Твоя лицензия не дает тебе права работать здесь частным детективом.
Это заявил Джерати. Теперь он меня запугивал: хмурил брови, ну прямо клоун. Старается изо всех сил.
— Не дает.
— Значит, ты признаешь, что работал в этом регионе и брал деньги как частный сыщик, не имея на это права? — продолжал Джерати.
— Да, признаю.
— Что собираешься теперь делать?
— Ну… вы мне скажите, где я могу получить лицензию, и я подам заявление.
— Раньше надо было об этом думать, до того как начал совать нос куда не надо, верно?
— Да я раньше…
— Что ты раньше?..
— Думал об этом. Я звонил в Агентство частной безопасности. Они руководят этой сферой деятельности. То есть будут руководить, когда получат разрешение от всех своих комитетов и проработают организационные вопросы. В данный момент нет такого понятия, как лицензия для частного детектива в этой области. Но вы, конечно, сами знаете об этом, не так ли?
Джерати минуту смотрел на меня, сочась злобой, потом закинул голову назад и фыркнул, как бык; невозможно было понять, смех это или гнев.
— Что у тебя с лицом? — спросил О'Салливан.
— Споткнулся, упал, — ответил я.
— Ты упал? — Ухмыляющееся лицо Джерати придвинулось ко мне совсем близко.
— Именно так. А у тебя с лицом что? — спросил я в свою очередь.
— Ты убил Линду Доусон? — завопил он.
— Ты прекрасно знаешь, что не я.
— Я смотрю, ты в курсе, что я знаю и чего не знаю, да?
— Откуда нам знать, что это не ты? — спросил О'Салливан.
Я посмотрел на них: выпуклые серые глаза Джерати налились кровью, усталые синие О'Салливана наблюдали за мной с интересом и вниманием. Трудно было понять, подозреваемый я или нет.
— Во-первых, у меня не было мотива. Во-вторых, я тогда не мог бы выйти сухим из воды. А в-третьих…
У меня дрогнул голос, может быть, от душевных переживаний. Но, скорее всего, я не мог сообразить, что на самом деле собираюсь сказать. Неужели я готов сообщить этим дрессированным ищейкам главную причину, по которой я не мог убить Линду: потому что ее любил? Представляю, как бы они хохотали потом в баре для полицейских. В минуту отдыха они приводили бы меня как пример ученикам полицейской школы. Потому что всегда первый подозреваемый — муж или любовник. И он всегда будет говорить, что любил свою жертву. Джерати ухмылялся. Он просто дождаться не мог, пока я озвучу эту причину.
— Ну, и что там «в-третьих»? — ехидно спросил он.
— У вас были близкие отношения с Линдой Доусон? — поинтересовался О'Салливан.
— Да… Правда, они только начались… Выбирайся из ситуации, Лоу, иначе у тебя будет время пожалеть о том, что могло бы быть. Времени будет больше, чем достаточно.
— Линда ехала в своей машине или взяла такси? — спросил я. — Я хочу сказать, из отеля домой. — Оба они молчали. — Потому что если она ехала в своей, это ваше дело — найти машину. У нее была красная «ауди» с откидным верхом, машины не оказалось возле дома, когда я к ней приехал, и не было в гараже, когда я уезжал. Все говорит о том, что в «ауди» уехал убийца.
— А как он прибыл, пешком?
Я пожал плечами:
— У меня даже нет лицензии. В этом округе вы отвечаете за порядок.
Глаза Джерати вспыхнули гневом. О'Салливан слегка улыбнулся. Взяв в руки мое заявление, он постучал им по столу.
— Мы говорили с ночным портье в гостинице и с миссис Престон из Фэйган-Виллас. Они подтвердили ваши слова. И, конечно, у нас есть сообщение, которое Линда послала вам на мобильник.
— Он и сам мог себе его послать, — подсказал Джерати.
Я переводил глаза с одного на другого.
— Ты прав, — сказал я Джерати. — Я доехал от дома Бёрк до Линды за четыре минуты. Когда я туда приехал, она была уже мертвой. Но могла быть живой. И я мог ее задушить как раз, когда услышал звуки сирены полицейских машин. Теоретически я подозреваемый. Но ведь это не похоже на правду, согласен?
— Что ты можешь рассказать нам о смерти Питера Доусона? — спросил О'Салливан.
— Все, что я выяснил, я рассказал сержанту Доннли.
— Это полная чушь, — рявкнул Джерати.
Какое-то время посидели молча. Я не знал, почему Джерати настроен против меня; и как понимать страдальческое выражение лица О'Салливана: то ли его смущала грубость Джерати, то ли он сосредоточился на решении этой непростой задачи… И вдруг меня осенило.
— Кто позвонил в полицию? — спросил я. — Вы знаете?
— Звонок был анонимным.
— Когда позвонили? До того, как она послала мне сообщение?
Джерати и О'Салливан обменялись взглядами.
— Значит, я правильно понял — до того? Значит, сообщение отправила мне вовсе не Линда. Его послал убийца. Потому что кто еще мог знать об убийстве? У нее в доме никого не было. Допустим, позвонил бы сосед с жалобой, что Линда слишком быстро ездит. Но по этому поводу не приедут полицейские машины с сиренами, согласны? А ее задушили, так что не было слышно ни выстрелов, ни криков.
Джерати не собирался сдаваться:
— Это означает, что ты мог сам послать сообщение с мобильника Линды Доусон на свой.
— Понятно, значит, я позвонил в полицию анонимно и торчал там в ожидании, пока меня заберут. Тот, кто послал мне сообщение, хотел подставить меня как убийцу.
— А может, ты поспорил с кем-то, — не уступал Джерати. — Может, побился об заклад, что выкрутишься, именно потому, что все обстоятельства так похожи на сфабрикованные. Может, ты настолько хитер, что сам себя перехитрил, мистер Крутой Уокер из Лос-Анджелеса.
Я посмотрел на него. Он не отводил глаз, на лице его застыла усмешка, в которой смешались издевка и сатанинская радость. У него это получалось талантливо.
— Я хочу попросить тебя сдать паспорт, пока идет следствие, — сказал О'Салливан.
— На неопределенный срок?
— Да нет, следствие ведь не будет тянуться бесконечно.
— Конечно, почему нет?
Сержант полиции Джерати встал и с улыбкой протянул руку, как будто мы только что играли в сквош, теперь эта трудная партия закончена, и мы снова друзья. Потом выставил вперед кулак с торчащим указательным пальцем, как пистолет, и прицелился в меня.
— Не забудь, тебе довольно скоро надо подавать заявление на получение лицензии. Учти, они очень разборчивы, когда решают, кто может быть частным детективом. Очень разборчивы.
И, дергая средним пальцем, как будто спуская курок, он сделал вид, что стреляет мне в лицо.
В отделе охраны мне вернули мобильник. Полицейский в форме пригнал мой автомобиль от дома Линды; теперь он собрался сопровождать меня домой, чтобы забрать паспорт. Вышли на стоянку. Шел дождь, мы побежали к своим машинам. На пассажирском месте в моем «вольво» сидел Дэйв Доннелли. Он вручил мне большой коричневый конверт.
— Это записи телефонных разговоров. Все обошлось, Эд?
— По-моему, да. Спасибо. А у тебя? Ты не возражаешь, что чужие суются в твое расследование?
— По крайней мере, дело сдвинется с места, и Кейси окажется в дерьме, когда станет известно, что он препятствовал расследованиям всех дел о смерти Сеозама Маклайама и Питера Доусона.
— Я думаю, даже ему не удастся доказать, что Линда Доусон сама себя задушила.
Дэйв посмотрел на меня с удивлением:
— Ты провел с ней ночь. Это что-то серьезное?
— Не хочу об этом говорить, — буркнул я, отрицательно покачав головой.
